Рихард Швартц - Первый горн

Он набрал в лёгкие воздуха и пристально посмотрел на меня. Меня внезапно охватили неприятные воспоминания.

— Бандиты тоже потеряли людей, их осталось всего десять, нас же, тех кто ещё мог управляться с мечом, было только четверо. Последний выживший торговец поджёг повозки, а это так сильно разозлило бандитов, что пощады больше не приходилось ждать. Я сам спрятался под повозку, когда появился Джамал. Он был один, когда напал не десятерых. Из моего укрытия я мог наблюдать, как он сражается. Никогда с тех пор больше не видел, чтобы кто-то ещё мог так управляться с мечом, — его взгляд ненадолго перенёсся в далёкое прошлое. — Что я могу сказать? Это был Джамал. У них не было ни шанса. Он убил шестерых, остальных, включая главаря, вырубил. Он притащил их, привязав сзади к лошади в наш горящий лагерь. Я вышел из своего укрытия. Мне было восемь, но всё же казалось, что я имею право подойти к наёмнику и в качестве нового господина кое-чего от него добиться. Когда я, такой благородный, маленький наследник сожжённого состояния, стоял перед ним, он обратился ко мне…

— Вы чего-то хотите. Что это? — прошептал я.

Лиандра перевела взгляд т меня к нему. Она была в полной растерянности, но быстро оправилась.

— Тогда я сказал ему, что хочу голову предателя, а он ответил, что я могу её взять. Поэтому я отрезал мужчине голову своим ножом для хлеба, — рассказал Янош и поднял на меня взгляд. — Не могли бы вы подать мне ещё одно яблоко?

Я наклонился вперёд и бросил ему яблоко. Он впился в него зубами.

— Я думала, что они нравятся вам больше почищенными? — язвительно спросила Лиандра.

— Просить вас сейчас подать мне мой кинжал было бы, возможно, неправильно понято, — Янош рассмеялся. — В конец концов, вы бы так неуклюже его бросили, что могли бы меня нечаянно поранить.

Лиандра сверкнула на него глазами, а он широко ухмыльнулся в ответ. Его кинжал всё ещё лежал рядом с миской… В этой идеи что-то было. Но Янош продолжил рассказывать, как будто вовсе не заметил моего взгляда.

— Что ж, Джамал ускакал. Его ещё спросили, почему, собственно, он приехал. «Он передумал», — вот был его ответ, — Янош не отрывал от меня взгляда. — Это было несправедливо, но я возненавидел этого мужчину. Всё состояние нашей семьи было вложено в горящие повозки, у меня больше ничего не осталось, даже отца. Мне было восемь, конечно я не смог бы сохранить наследство моего отца. Я ненавидел этого Джамала, потому что, если бы он не отказался возглавлять обоз моего отца, то ничего не случилось бы. Из-за него я оказался на улице, присоединился к ворам и убийцам и стал именно тем, кого так презирал этот Джемал. И все эти годы я молился, чтобы боги привели этого мужчину к моему клинку. Прежде чем убить его, я хотел задать ему вопрос: почему он отказался от предложения моего отца? Я знаю, что отец предложил достаточно золота, значит причина была в другом. Что это была за причина?

Я посмотрел ему прямо в глаза.

— Я поставил условие, которое он не захотел выполнить, — сообщил я.

Глаза Яноша блестели.

— И что за условие?

— Он хотел взять в путешествие своего сына. Предприятие было опасным, таким опасным, что путешествие уже само по себе было похоже на самоубийство. Я бы сопровождал его, если бы он оставил дома своего сына. Я не вожу в бой детей.

— Это правда?

Я кивнул.

— Это правда, — подтвердила Лиандра. — Я могу это чувствовать.

Янош долго на меня смотрел.

— У меня больше нет причин сомневаться в его словах, сэра. Он говорит не всё, но то, что говорит — в это я верю. Просто я не хотел этого признавать.

— Теперь вы хотите его убить? — спросила Лиандра. Она посмотрела на Каменное сердце, которое ожидало своего участия в её руках. — Прежде вы кончите не моём клинке.

Янош оттолкнулся от края бассейна и медленно поднялся по лестнице. Он вытерся полотенцем, разглядывая нас.

Так, без грязной одежды, чистый, волосы приглажены, а не спутаны, он выглядел статно. Я без труда мог бы представить его в наряде торговца.

— Нет. Я больше не могу, — наконец сказал он. Он наклонился поднял одежду и начал одеваться. — Слишком поздно, но я вижу, что ошибался и в долгу перед вами, потому что обязан вам жизнью. Моей жизнью. Возможно, я убийца, негодяй и вор, но сохранил остатки чести. Не хочу беспокоить вас дольше.

— Если наши пути ещё раз пересекутся, — крикнула Лиандра ему вслед, — я вас повешу.

— А я лишу вас вашего имущества! — прозвучал со смехом его ответ. — Я прошу прощения за беспокойство. Можете продолжить то, на чём я вас только что прервал.

— Вы воистину щедры, — сказал я. — Но теперь у меня тоже есть вопрос.

Он остановился у двери.

— Спрашивайте.

— Почему мой ответ отменил вашу клятву?

— Потому что это был единственные ответ, которого я не ожидал. Ибо знайте, я попросил отца взять меня в это путешествие, отвоевал у него это обещание, заставил его поклясться всеми богами, что он возьмёт меня с собой. Поэтому теперь знаю, кто во всём виноват.

Сказав эти слова, он закрыл за собой дверь и оставил нас одних.

Мы оба смотрели на закрытую дверь. Потом, спустя какое-то время, Лиандра посмотрела на меня.

— Не пойми меня неправильно Хавальд, но… почему-то он произвёл на меня впечатление.

Я обнял её.

— И всё же, ты не шутила. Ты его повесишь, — я скорее почувствовал, чем увидел, как она кивает.

— Да. Если мы выживем… Он осмелился сделать слишком много.

— Возможно, от него будет зависеть то, выберемся мы отсюда живыми или нет.

— Нет, — твёрдо сказала Лиандра, посмотрев на свой меч Каменное сердце и медленно отложила его в сторону. — Я в это не верю.

Когда мы вышли из купальни, Тимоти уже ждал нас. Он потупился и почти дрожал.

— Мне так жаль, что я сплоховал. Я… я заснул.

— Как он прошёл через запертую дверь? — спросила Лиандра, но Тимоти лишь покачал головой.

— Я не знаю, я проснулся и почувствовал его нож. Простите благородные господа, но я испугался.

— Здесь что, у всех есть ключ? — прорычала она, когда одевалась.

В этот раз моим удовольствием было помочь ей.

— Необязательно ключ. Я сам не разбираюсь в замках, но знаю, что есть способы, как их можно преодолеть.

— Да. Это называется отмычкой.

Теперь она помогла одеться мне. Было просто наслаждением залезть в сухие, тёплые вещи.

До сих пор запертые двери были чем-то, что я уважал или открывал с помощью боевого топора или тарана.

Когда мы вернулись в зал для гостей, хозяин постоялого двора поспешил к нам.

— Вы отсутствовали очень долго, я беспокоился!

Я увидел, что Зиглинда стоит на столе и понял, из-за чего он беспокоился. Её платье было расстёгнуто, и она несмотря на то, что в комнате было прохладно, отказалась от нижней юбки; под складкой верхней вырисовывалась её стройная нога.