Трой Льютер - Путешествие

Отряд, ведомый Маддоксом, остановился на Холме Горестей, усеянном могильными плитами, под которыми покоились те, кто погиб при первой атаке Плети. «По крайней мере, им повезло», — тихо пробормотал Лелиор, и дворф согласно кивнул: «Они обрели покой, а не обратились в неупокоенных».

Всадники достигли величественного белокаменного мавзолея, который, казалось, совершенно не затронула порча Чумных Земель. Внутри, над саркофагом высилась статуя благородного воителя, омытого светом, сжимающего в руке молот. «Глядите…» — благоговейно выдохнул Торн, и спутники его застыли, пораженные величие открывшейся картины. — «Здесь покоится один из величайших героев Лордерона — Утер Светоносный. Каждый раз, когда я поднимаю свой молот против превосходящих сил противника, я вспоминаю Утера!»

«Сегодня совершенно не имеет значения, какой вы расы!» — воздев молот над головой, выкрикнул Трон, обратившись лицом к товарищам по оружию. — «Паладин ты, дворянин или фермер — все мы чада Света! И будем сражаться изо всех сил, чтобы отбросить Тьму! То, что мы делаем сейчас, мы делаем для всех, кто живет в Свете! Мы делаем это для Утера… и за Андорал!» «За Андорал!» — прозвучал единый крик полусотни воинов, воодушевленных пламенной речью паладина.

Протяжный звук горна разорвал тишину, и отряд, ведомый Маддоксом, ворвался в городские врата Андорала… Воины в недоумении остановились на центральной площади, не встретив ни малейшего сопротивления; город казался откровенно покинутым. Отряда, должного атаковать с западного направления, нигде не было видно, однако спустя какое-то время на площадь вбежала боевая лошадь, седло которой было залито кровью. Дурной знак…

Торн спешился и в сопровождении верных товарищей — Арифа, Лелиора и Сиарина — сделал несколько шагов по направлению к черному зеву городской часовни, от которой тянулся кровавый след. «Ариф… подсвети немного», — попросил паладин. Чародей с готовностью сотворил заклятие, озарившее внутренний чертог… и великое множество мертвяков немедленно хлынули на опешивших воителей. По приказу Торна воины немедленно образовали оборонительный строй, но со всех сторон из-под камней выползала нежить, беря незваных гостей в кольцо.

Ночной эльф разил тварей стрелами, и, обернувшись посмотреть, как дела у Сиарина, заметил, как копье одного из мертвяков пронзило грудь отважного дворфа. Заметил это и Хальсанд. «Целителя!» — немедленно завопил селянин, наряду с Лелиором бросившись к павшему, но сейчас же понял, что рана смертельна. «Упрямый мул…» — выдохнул эльф, опустившись на колени рядом с другом. — «Не смей так поступать со мной…» «По крайней мере теперь…» — выдавил Сиарин, — «мне не придется видеть… твое уродливое лицо…» С этими словами дворф скончался; последняя шутка все же осталась за ним.

«Да… да!» — исступленно вопил Маддокс, благоразумно держась за спинами орудующих клинками и молотами воинов. — «Пусть Серебряная Заря и пала, армия Плети продолжает уменьшаться с каждыми взмахами ваших мечей!» Пламенную речь его прервал рев, и с западного направления на площадь ступило несколько гигантских созданий, именуемых «поганищами» — големов из плоти, коих злая волшба наделила извращенным подобием жизни. «Думаю, теперь понятно, что стало со вторым отрядом», — пробормотал Ариф.

«Назад, назад!» — закричал Торн, понимая, что против угрозы со стороны поганищ им не выстоять. — «К восточным воротам!» Боевой дух дворянина стремительно пошел на убыль, лицо его посерело. «Вы должны защитить меня!» — заскулил он. — «Должны защитить меня, ну пожалуйста!»

Лелиор закрыл Сиарину глаза, медленно поднялся на ноги, сбросив с себя доспехи и с обнаженным клинком в руке выступил против поганищ и сопровождавших големов мертвяков. «Нападайте, демоны!» — рявкнул он. — «Сейчас Ночной эльф покажет вам, как погибают истинные воины!»

Хальсанд не успел опомниться, как челюсти мертвяка сомкнулись у него на шее, однако затем внимание нежити привлекло нечто иное и она избрала себе нового противника. Селянин же пал на колени, обвел помутневшим взором поле брани, отметив, как копье пронзило тело Арифа. Неужели конец? Похоже, обещание, данное Мире, он так и не исполнит.

Кто-то дернул его за руку, принуждая подняться на ноги. Торн, в другой руке которого слабо трепыхался Маддокс. «Что ты делаешь?» — возопил дворянин, видя, как паладин усаживает фермера на коня. — «Оставь его! Тебе я плачу жалованье!» Но голос его прервался, когда дворянина разорвали мертвяки. Набросились они и на Торна, и тот что есть силы ударил коня по крупу. Тот пустился в галоп, Хальсанд изо всех сил ухватился за уздечку. «Не оглядывайся назад!» — кричал Торн ему вслед, а затем голос паладина затих… навсегда.

Прижавшись щекой к шее коня, Хальсанд смутно сознавал, как проносятся мимо заваленные телами павших кварталы Андорала, и одна лишь мысль оставалась в его измученном разуме: «Мира… Не нужно мне было оставлять тебя…» Один из мертвяков бросился на него с крыши, выбил из седла, и Хальсанд, кувыркаясь, полетел в мутные воды протекавшей у дороги реки.

Немедленно, на лодыжке его сомкнулись когти иного мертвяка, стремящегося утянуть добычу в мрачные глубины, но селянин, выхватив из кармана единственное оружие — деревянную трубку, — погрузил мундштук в глаз твари. Та пошла ко дну, а Хальсанд забил руками, всплывая. «О, нет…» — простонал он, выбравшись на берег, где его терпеливо дожидался верный конь. — «Я наглотался ядовитой воды… И теперь должен спешить… У меня совсем мало времени…»

Близился вечер, и Мира позвала детишек в дом ужинать… когда заметила какое-то шевеление в саду. Заглянув за кусты, заметила она скорчившегося Хальсанда, прячущего от нее лицо. «Н-нет… Отойди… пожалуйста…» — прохрипел он. — «Не хочу, чтобы ты меня видела… Пожалуйста, не подходи ко мне… Я просто хотел посмотреть на тебя… на детей… в последний раз… Мне не стоило отправляться с ними… будь проклята моя глупая гордыня… Они все мертвы, Мира! Торн, Лелиор, Сиарин… все… они все мертвы… и… я тоже».

Селянин отнял руки от лица, на котором явственно означились признаки разложения. «Хал?» — в ужасе отшатнулась Мира. «Я наглотался ядовитой воды», — объяснил Хальсанд. — «Эта мерзкая тварь утащила меня под воду… и я наглотался воды… Я думаю, что погляжу на вас в последний раз и уйду… далеко-далеко… Но… боюсь, уже слишком поздно… Я чувствую, как безумие… поглощает мой разум… Ты… знаешь, что нужно сделать… Должна защитить себя… и детей…»

«Нет, Хал!» — выдохнула Мира, в ужасе прижав руки ко рту. — «Я не могу!» «Ты должна!» — выкрикнул Хальсанд, раззявив пасть, полную острых зубов. — «Убей меня, Мира! Убей, пока я не разорвал тебя…» Он упал, пронзенный мотыгой… сжимал в руках которую его маленький сын. Узнав в чудовище отца, он выронил «оружие», зарыдал. На крики из дому выбежали девчушки, окружили умирающего.