Елена Шторм - Мой лучший враг [litres]

– Ты не хочешь вернуться в лазарет? – Иден по-прежнему нависает надо мной.

– Не спешите, – возражает ректор. И когда я вся напрягаюсь, поясняет: – Насчет вашей пары, Келли. Думаю, теперь я должен сказать, что мисс Санди была одной из тех, кто задавал мне вопросы. Она утверждала, что вы объединились, чтобы разбить ее союз с избранником. То же самое мне говорил отец Альнара Тео. Но ваш напарник убедил меня, что вы ни при чем.

Я снова поворачиваюсь к Идену. Пропуская вздох.

– Что ты сказал?

– Правду, конечно. – Он умудряется так пожать плечами, будто это все шутка. – Под заклятьем. Что я предложил тебе стать моей избранницей, надеясь вернуть Глорию. Что я давил на тебя, манипулировал тобой – а ты не виновата в том, что пара абсолютно не подходящих друг другу людей распалась.

Его взгляд пронизывает меня насквозь.

И все тревоги взрываются, обдавая меня жидким пламенем.

– Идиот, – шепчу я прямо на глазах у Илмана.

Аристократ придурочный!

Вид у избранника – действительно не такой, будто он придумал что-то умное. Что-то, что спасло бы нас от гнева ректора. Нет! Голубые глаза горят, а губы больше не пытаются улыбнуться – наоборот, в их изгибе что-то горькое.

Как извинение. Как крах моих надежд.

Все действительно так, как я боялась: он решил не терять времени и прикрыть меня. Чтобы его отчислили.

– И что вы собираетесь по этому поводу делать? – обращаюсь я к ректору. Быстро. Забыв про сухость во рту, забыв, что голова снова идет кругом.

– Хороший вопрос. Сложный. Вы хотите что-нибудь добавить от себя?

Я открываю рот, но Иден реагирует первым:

– Слушайте, если Келли пришла сюда, это не значит, что она здорова.

Невозможно.

– Я не знаю, что он наговорил, как он пытался все выставить, но я уверена, что он неправ, – выпаливаю я, глядя на Идена. – Неправ, демоны!

Он решил пожертвовать собой и нашим союзом – чтобы я осталась в академии.

Мысль вдруг кажется такой дикой, что мне хуже, чем было в лесу. Очень, очень паршиво. В голове снова каша, и я глупо перебираю собственные чувства.

Пару недель назад я безумно хотела избавиться от этого придурка.

Вчера я сомневалась, что захочу связать с ним всю жизнь, что Парный факультет – такая уж прекрасная идея.

А потом, на тесте, когда появилась реальная угроза, я поняла, насколько это глупо. До стыда. До дрожи в коленках. Я боялась за него – что он пострадает по моей вине. И еще позорно боялась другого.

Что мы завалим тест, нас выгонят с факультета, и мы перестанем быть парой. Что вся та невозможная дурь, которая творится между нами, исчезнет.

А я не хочу. Совсем, категорически. Настолько, что сейчас меня тянет призвать огонь и сжечь кабинет к ифритам.

Ведь если его отчислят, а меня оставят – это еще хуже.

Мы же можем сказать правду. Что у нас есть отношения, пусть они и возникли на самой нездоровой почве. Вдруг еще есть шанс убедить Илмана закрыть на это глаза – сейчас, когда он должен злиться на Глорию, а не на нас?! Если не получится, будет кошмарно, но даже так – в конце концов, есть другие школы! Проклятье, я всерьез о них думаю?

Иден пытается возражать, но я резко поворачиваюсь к Илману:

– Дайте мне тоже сферу.

Слышу свист воздуха над ухом – мой избранник то ли собирается ругаться, то ли отчаянно придумывает, как бы мне помешать. Но вариантов у него немного. Ректор смотрит на меня несколько долгих секунд, затем наклоняется, чтобы отодвинуть ящик стола, и достает шар с заклятьем.

Я шагаю к нему – отдаляясь от Идена. Хочется разгадать эмоции Илмана, но это вряд ли поможет. Лучшее, что я могу, – действовать быстро и по возможности спокойно.

Последнее не так-то просто.

– Иден, вы не должны мешать, – наставляет ректор. – Или я прогоню вас и буду беседовать с вашей избранницей наедине. Келли, вы знаете, как работает сфера?

Киваю, но он все равно объясняет: что задаст мне три вопроса.

Пока я не отвечу на последний – смогу говорить только правду.

Мне не стоит волноваться: заклятье безвредно. Его можно использовать и на больных, что бы там мой напарник снова ни возражал.

А потом Илман убеждается, что я стою перед его столом неподвижно. Сжимает шарик в руках, складывает ладони перед собой – и дует мне в лицо.

Эффект я чувствую сразу.

Это и правда очень необычно. Не сказать чтобы приятно. В голове словно окончательно проясняется: мысли становятся четкими, но какими-то слишком прямыми, практически выходят из-под контроля.

– Итак, Келли. Ради чего и с какими желаниями вы согласились стать избранницей Идена?

В тот же миг я чувствую непреодолимую тягу поделиться с ректором всем на свете. Противиться почти невозможно.

Глубоко вздыхаю, надеясь хоть как-то подобрать слова, и начинаю отвечать:

– Я знала, что он хочет вернуть Глорию. Не знала точно, какие у него к ней чувства – расчет или что-то более романтичное. Но меня это не волновало. Я сама хотела завоевать Альнара Тео, которого считала идеальным парнем.

На лице Илмана мелькает странное выражение. Он хмурится, а еще не слишком сильно, но удивлен. Бросает взгляд за мое плечо, на Рейма.

– То есть вы все-таки сумели повернуть правду определенной стороной. Интересно.

– Потому что моя сторона лучше, – вставляет избранник, но ректор прерывает его взмахом руки. Вновь обращается ко мне:

– Значит, вы все же хотели разбить пару Тео и Санди.

Я грустно улыбаюсь, вдруг, несмотря ни на что, чувствуя себя лучше. Самое плохое уже случилось, и страхи отступают.

– Пожалуйста, не торопитесь с вопросами, – прошу на всякий случай. – Дайте мне все рассказать самой.

Илман кивает. Иден подходит к столу и смотрит на меня так, будто еще хочет остановить. Или просто поддержать. Словно ему одновременно паршиво оттого, что я не приняла его красивый глупый жест, и хочется услышать, что у меня на уме.

По крайней мере, теперь мы рядом.

– Альнар всегда поддерживал меня, был близким мне человеком, – продолжаю я. – Мне сложно анализировать свои чувства, но да, я хотела быть с ним. Но при этом должна заметить: ни у меня, ни у Идена не было цели вредить Алу и Глории. Как-либо выставлять их друг перед другом в дурном свете, срывать их тесты или свидания. Мы просто знали, что они не подходят друг другу, и я надеялась показать Альнару, что он совершил ошибку. Я не считаю, что мы сделали кому-то плохо.

Снова скупой кивок. Понять эмоции Илмана – очень сложно, хотя вряд ли они сейчас добрые.

– Ваш избранник сказал, что манипулировал вами и другими людьми. Каков худший пример этих «манипуляций»?

Я лишь сжимаю руки.

И рассказываю. Про пару тестов, на которых Иден жертвовал нашим результатом, чтобы сблизить меня с Алом. Сердце ноет, но в то же время я пытаюсь убедить себя, что это не так уж плохо. Илман ведь мог представить нечто куда кошмарнее – особенно после дротика от Глории.