Владимир Аренев - Отчаяние драконов

Но все разговоры, все свершения — позже. Сейчас он смотрел на то, как заходит солнце.

На спуск с Горы ушло несколько недель, заполненных непрестанным движением вниз по наклонной. Благо в этих краях оказалось достаточно тепло для того, чтобы путники могли снять часть одежды и двигаться налегке. Поскольку Ренкр не умел охотиться в горах, Черному пришлось взять на себя заботу о дичи, парень же рубил горюн-камень да изредка — чахлые деревца, уже начинавшие попадаться на пути. Постоянно встречалось на удивление много зверей, разных, крупных и мелких, — большинство долинщик видел впервые. Позже бессмертный объяснил: сейчас Теплынь, и поэтому животные, уверенные в своей безопасности, стремятся к продолжению рода, пока змеи снова не вернулись.

— Откуда ты так много знаешь о змеях? — спросил Ренкр.

— Перед тем как подняться к котловану, я некоторое время жил на южном склоне Горы, пытаясь разузнать об этих тварях как можно больше.

— Там что, живут альвы?

— Нет, разумных существ там нет, — покачал головой Черный. — Так что я просто поселился в тех местах и наблюдал за происходящим вокруг. Знаешь, иногда очень полезно замереть и осмотреться. Я, конечно, бессмертный, но боль чувствую так же, как и раньше, потому лезть на рожон лишний раз не люблю.

Вообще, за время этого перехода через горы Ренкр узнал много интересного от своего спутника. Вечерами, когда темнело и костер, разбрасывая во все стороны падучие звездочки-угольки, высвечивал только непостоянный купол света, путники садились на шерстяные одеяла, и бессмертный рассказывал парню про свои странствия по Нису. Эти рассказы были в чем-то схожи с историями Транда, но бессмертный, в отличие от неправильного горгуля, никогда не отказывался разъяснить, что значит то или иное название, как выглядят циклопы и грифоны, где находится Аврия. Из рассказов Черного следовало, что родная долина Ренкра — малая часть огромного полуострова, уходящего на северо-запад от материка, что зовется Ивлом, или Северным. А сам полуостров — малая часть этого материка. Многое было в этих рассказах, но главное, что понял Ренкр: неладное и чуждое творится не только с Хэнналом и Горой, это — по всему миру. Вернее, не совсем еще по всему, но в большей его части…

Конечно, проживший множество ткарнов (или лет, как по-старому любил выражаться Черный), бессмертный не мог стать равным другом Ренкру, но дух товарищества возник между ними и за время похода лишь укрепился. Их цели были разными; по сути, Ренкр так и не узнал, почему Черный отправился с ним в это путешествие, но озабоченность бессмертного тем, что происходит с Нисом, была очевидной. А именно это сейчас серьезно начинало волновать его самого. Где-то на самом краю сознания возникали какие-то смутные догадки — еще неоформившиеся, только тени догадок, — и оставалось лишь надеяться, что тени эти обретут плоть раньше, чем… Чем что? Ренкр не знал.

Шли дни, складывались в недели и месяцы… Где-то это уже было. Где-то уже был этот нескончаемый, длиной в полжизни переход через горы, когда за каждым преодоленным горным пиком оказывался новый — и все повторялось сначала. Где-то уже было широко распахнутое небо, белые рваные куски облаков, снег и зеленая трава, ледяной ручей и упавший с обрыва диадект, которого так долго выслеживали, мозоли на руках и загрубевшие ступни, скрутившийся в тугую пружину боли пустой желудок и намерзший на усах иней, освещающий пустоту ночи костер и густой вязкий сон, в котором падаешь, падаешь, падаешь, а дна все нет, и только мох на стенах колодца, мох, к которому боишься прикоснуться, потому что этот мох может оказаться вдруг чем-нибудь другим. Например, окровавленным скальпом…

— Ну что же, примерно треть пути уже позади, — криво усмехнулся Черный однажды утром, сидя у палатки и помешивая в котелке ложкой заманчиво пахнущее варево.

Ренкр кивнул, не в силах даже испытывать какие-то чувства по этому поводу. Еще одна гора — и он, кажется, просто сойдет с ума. Именно это он и сообщил своему спутнику. Тот довольно покачал головой, встал, отряхивая с колен какой-то желтоватый порошок, принесенный сильным порывом ветра.

— Больше никаких гор. Это была последняя, сегодня мы спускаемся в леса.

Ренкр снова кивнул, хотя по достоинству оценил эту новость только через полтора часа, когда его взгляд заблудился в высоких мощных стволах. Они плавно покачивались под порывами сильного ветра, взбивающего перистолистые верхушки древовидных папоротников и развевающего во все стороны желтоватые облачка спор. Эта величественная картина зачаровала путников, и Ренкр почувствовал, как буквально оживает при одной мысли, что с горами покончено. Да здравствует лес!

Лес здравствовал, правда, земля между деревьями оказалась завалена обломками стволов; некоторые были повержены сильными ветрами, а некоторые сгнили и рухнули сами.

— Считаешь, мы сможем здесь пройти? — спросил Ренкр у Черного. — Все ж ноги себе переломаем.

— Не переломаем. Пойдем. — И иномирянин начал спускаться вниз.

Еще на подступах к лесу их обволок кокон теплого влажного воздуха, окутавший деревья со всех сторон — так заботливый внук кутает в плед немощного деда, чтобы тому не просквозило его старческие ноги. Влага оседала на одежде, лицах и руках, стекала за шиворот и капала с обвисших усов, подтверждая еще раз расхожую истину, что в мире нет ничего идеального. Когда они добрались наконец до первых деревьев, Ренкр уже готов был сбросить с себя большую часть одежды, чтобы хоть немного избавиться от этой духоты, но Черный остановил его:

— В здешних краях слишком много ядовитых созданий, один укус которых может означать для тебя смерть. И не только укус — некоторые растения ни в чем не уступают своим животным собратьям. Так что лучше потерпи.

Ренкр в очередной раз проклял судьбу и последовал совету иномирянина. Тот, между прочим, тоже не раздевался: мол, он-то, бессмертный, конечно, не умрет, но на несколько часов может оказаться выведенным из строя, да и ощущения при этом получит не совсем приятные. Так и шли, методически продираясь сквозь листья, ветки, корни, стебли, прорубая путь через сплетение колючих цепких лиан, проваливаясь по щиколотку в слой сгнивших листьев, кишащий Создатель знает какими тварями. Ренкра спасали таццы, с честью выдержавшие весь долгий путь от котлована до этого странного влажного леса, а Черного… а Черного спасать не надо было. Он сам кого хочешь спасет. Несколько раз сквозь мощный заслон из кричащих, пищащих, стрекочущих, жужжащих и еще дракон ведает каких звуков прорывалось громкое хищное урчание, а однажды — тонкий отчаянный вопль узревшего свою смерть существа. Ренкр вздрагивал и косился на иномирянина. Тот как ни в чем не бывало шагал впереди, прокладывая путь. Наверное, не раз бывал здесь и привык к подобным звукам.