Владимир Аренев - Отчаяние драконов

Человек с лицом, похожим на гипсовую маску, скривился. Жертва все не подходила к окну, и он не мог прицелиться как следует. Переход черпал из организма силы, время играло против него. Это было даже тяжелее, чем тогда, в котловане, когда пришлось усмирять самонадеянного альва-горянина. Нужно было что-то делать, и человек сотворил простенькое заклятьице.

В дверь постучали.

Свиллин оборвал рассказ и обернулся в поисках своей секиры. Она лежала там, где он ее оставил, — под окном, рядом с другими вещами. Пока гном шел к ней, Черный вскочил и мягким пружинистым шагом направился к двери. Ренкр обнажил меч и стоял, ожидая дальнейшего развития событий. Именно он первый понял, что произошло. Доблестный, подошедший к окну, внезапно охнул и начал медленно опускаться на пол, схватившись за шею. Черный резко обернулся, ожидая увидеть все, что угодно /ТОЛЬКО НЕ ЭТО!/, но даже он не думал о таком.

Бессмертный прыгнул к окну и тут же отлетел к стене. В его груди тяжело покачивался арбалетный болт.

Когда я пришел в себя после регенерации, было уже слишком поздно. Я вытащил из тела болт, выскочил через окно в густую вязкую ночь и бросился на поиски убийцы, почти наверняка зная, что они окажутся безрезультатными. Но я не мог оставаться в этом домике, насквозь пропитавшемся страхом и смертью, рядом с погибшим отчасти по моей вине другом, — просто не мог; и поэтому брел по лесу, продираясь сквозь густые заросли, не чувствуя, как в тело впиваются сотни колючек и тысячи сучков рассыпаются под ногами. Я просто шел. В конце концов я обнаружил место, откуда убийца стрелял по Свиллину: прямо напротив окна — кусты там были изломаны, трава помята, на мягкой земле неподалеку отчетливо проступал след от подошвы. Странный, замечу, след, никто здесь таких подошв вроде не делает. Но интереснее всего то, что он никуда не вел — просто внезапно обрывался, будто стрелок вдруг взял да исчез, просто перестал существовать для всего мира. Этого мира.

Делать здесь больше было нечего, и я вернулся в хижину. Честно говоря, мне стало стыдно перед Ренкром: оставил его одного, с умирающим гномом вместо того, чтобы помочь. Он, правда, держался молодцом: уложил Свиллина на стол, вытащил из шеи гнома арбалетный болт и сидел у очага, время от времени подбрасывая в огонь дрова. В ответ на его вопросительный взгляд я только развел руками: «Не нашел», — и спросил, как тут, ничего не случилось, пока меня не было?

— Ничего. Вот только…

— Что?

— Когда Доблестный умирал, он из последних сил вытянул руку в сторону окна, вон туда. Как будто на что-то намекал.

Я посмотрел, куда показывал парень. Это было прямехонько под окном. «Дорожный мешок Доблестного, его меч и секира. Странно, что гном хотел этим сказать?»

Покойный лежал на столе, глядя широко раскрытыми глазами в потолок. В последнем взгляде Свиллина читалось отчаяние, но не от сознания собственной гибели, нет — здесь было что-то другое.

Я закрыл ему глаза. «Ты, как всегда, поторопился, гном. Ты же забыл мне сказать, что ты нес с собой! Ты же забыл…»

Я повернулся и пристально посмотрел туда, куда указывал перед смертью Доблестный.

Вернувшись, человек с лицом гипсовой маски вздохнул с облегчением и сел в свое любимое кресло. Идти в хижину и забирать предмет было совсем необязательно. Его просто не найдут. Вернее, найти-то как раз найдут, но кто же решит, что это и есть предмет, способный разрушить Камень жизни?

Человек улыбнулся своим мыслям, вытягивая ноги и поудобнее усаживаясь в кресле.

В этом мире давно затерялись пути, где дорога пряма и приветлива, где ты можешь по ней без опаски пройти и секиру свою не расчехливать.

Раньше домик любой вас встречал как друзей, раньше стрелы на зверя готовили, а теперь… Где тот домик? У тракта — репей, а мечи на друзей друзья подняли.

Из-за ветки любой в вас помчится стрела, заждалась уж засада в урочище — и не всякий вернется домой. Да, дела!..

Все мрачней и мрачнее пророчества.

И как хочется мне разорвать этот круг, проложить через лес тракт ровнее, но…

Но как сделаешь все, когда предал твой друг, оступился, пусть не преднамеренно?

Они так и не стали отодвигать стол на место, хотя и было понятно, что больше их никто не потревожит. Черный закрыл гному глаза, постоял некоторое время, глядя на развороченное окно, потом подошел к нему, присел и начал внимательно просматривать вещи Свиллина, методично выкладывая их из мешка. Иномирянин, несомненно, что-то искал, но что? Ренкр не был уверен, хочет ли он это узнать. Сегодняшняя ночь принесла и так слишком много неприятных открытий и потрясений. Видит Создатель, с него предостаточно! Глаза слипались; юноша прилег поудобнее у очага и прислонился спиной к шершавым занозистым доскам, на одну-единственную минутку смыкая веки.

Все было так же, как тогда, впервые: мчащийся на него с бешеной «скоростью колодец, мох, свисающий с каменных стен, отчаянное желание прекратить падение — во что бы то ни стало. Впрочем, нет, не во что бы то ни стало, иначе бы Ренкр снова попытался ухватиться за эти зеленые (или только во тьме кажется, что зеленые, а на самом деле — кроваво-красные?) пучки. Он падал. И — удивительно — голоса снова зазвучали, хотя уже долгое время, с того самого первого раза, не появлялись:

— Остановись!..

— Остановись!..

— Остановись!..

Он не стал отвечать — что толку? Он падал. Просто падал.

В конце концов голоса исчезли, зато впереди, внизу, что-то появилось. Одна только мысль об этом бросила парня в холодный пот, и он снова попытался ухватиться за мох. С тем же результатом, как и обычно.

Оно приближалось. Ренкр закрыл глаза, чтобы не видеть наплывающего кошмара, закрыл и…

…проснулся оттого, что Черный сильно тряс его за плечо. Когда долинщик немного пришел в себя, иномирянин с довольной улыбкой раскрыл ладонь левой руки и гордо произнес:

— Гляди!

Там, завернутый в тряпицу, лежал гномий резец по камню. По Камню.

Ренкра бросило в дрожь, хотя он и лежал рядом с очагом. Нечто подобное он себе и представлял. Да, именно так и должна выглядеть созданная Свиллином вещь. Значит…

Мысли разбегались сумасшедшими тараканами. С помощью Черного Ренкр перебрался на расстеленное одеяло, сонно поблагодарил за то, что разбудил, и снова уснул — на сей раз без кошмаров.

Вся эта история принимала угрожающе слаженный, какой-то уж чересчур подогнанный характер, словно нечто упорно и терпеливо вело нас к одному Создателю известному финалу. Я спрятал резец в карман и присел у огня, понимая, что сегодня уже не усну. Впрочем, сонливости как и не бывало, зато мрачных мыслей — хоть отбавляй. Уж во всяком случае — больше, чем хотелось бы.