Вика Осадченко - Карэле Карэле и другие волшебные существа

— Моя бабка тоже делала пастилу, — рассказывала Лина госпоже Алли, стоя у плиты. — Но она её до конца высушивала, так что пастила выходила совсем жёсткой. Мягкая и толстенькая, как у нас, намного вкуснее. Правда, бабка говорила, что сухая пастила хранится дольше.

— Просто надо держать её в холодном месте, — объясняла Алли. — Мы же всегда оставляем один лист до Йоля, и он прекрасно сохраняется. Я тоже не люблю сухую пастилу.

В сторону дверцы, из которой теперь дул ощутимо прохладный ветер, никто уже не смотрел. Она как-то незаметно стала привычной частью обстановки — не до неё было. Тётушка Нанне гоняла всех туда-сюда, требуя одновременно мыть посуду, нарезать последние оставшиеся яблоки, вынимать противни из духовки и перекладывать готовую пастилу пергаментной бумагой. Тем, у кого появлялась свободная минутка, незамедлительно находили какое-нибудь дело Карэле и Алли. А сидр придавал беспечности, так что начинало казаться, будто любое волшебство в мире — в порядке вещей, такова и есть норма. Беспокоиться нужно, когда вокруг ничего чудесного не происходит.

Именно тогда они и услышали этот голос.

— Карэле! — закричал кто-то так громко, что Бринни уронила противень на каменный пол. И снова, перекрывая грохот и звон: — Карэле! Это действительно ты?

— Это действительно я, Алесдер, — спокойно отозвался кондитер, подходя к дверце в стене. Вокруг вдруг стало очень тихо. Только булькало на плите яблочное повидло, безразличное к человеческим делам.

— Помоги мне выбраться отсюда, — кузнец протянул руку через дверцу.

— Нельзя, — покачал головой Карэле, отступая на шаг. — Ты должен вылезти сам. Давай же!

— Но ведь дверца… — начала было Юта, и тут же осеклась под яростным взглядом Карэле.

— Тихо, — прикрикнул он. — Не подходите, молчите, вообще не смотрите туда!

Смотреть, впрочем, уже не удавалось. Дверца двоилась в глазах, и хоть было видно, что кузнец выбирается на волю, оставалось непонятным, как ему удаётся протиснуться через слишком узкое для него отверстие. От этого слезились глаза и начинала болеть голова, так что проще было отвернуться.

Наконец раздался мягкий удар — Алесдер рухнул на пол. Карэле моментально подскочил к стене и захлопнул дверцу. Кузнец попытался подняться.

— Погоди, — кондитер вынул из левого рукава кинжал и протянул его кузнецу. — Дотронься до лезвия. Я должен быть уверен, что это и вправду ты.

— Карэле, — укоризненно сказал тот, — это не железо, а сталь. Очень неплохая, судя по виду. Зато та дверца, сквозь которую я протиснулся, сам не знаю как — именно что железная. Какие тебе ещё нужны проверки?

— Действительно, — смутился Карэле, — не сообразил от волнения. Извини.

Алесдер отобрал у него кинжал, отхватил, привстав с пола, здоровенный кусок пастилы и сунул его в рот.

— Ты мне обещал, — напомнил он. А потом привалился к стене и начал смеяться. И тогда все ожили. Бросились совать кузнецу в руки стаканы с сидром и ромом, спасать подгорающее повидло, запричитали, заплакали.

— Ивер, двигай ларь на место, — крикнул Карэле, помогая Алесдеру подняться и пересесть в кресло, стоящее в углу. Рядом немедленно образовалась целая батарея бутылок, а на коленях у кузнеца оказалась тарелка с хлебом, ветчиной и сыром.

— Ешь, — велел ему Карэле, забирая испачканный в пастиле кинжал, — рассказывать будешь потом.

Он обернулся к остальным, и под его взглядом хаос немедленно превратился в бурную, но упорядоченную деятельность. В пекарне загремели вынимаемые из печи противни, последняя порция нарезанных яблок отправилась в котлы, сдобренная специями, и сладкий, головокружительный аромат гины стал ещё сильнее.

— На её запах я и пришёл, — говорил Алесдер чуть позже, когда уже была вымыта посуда, печи остывали, а Роним, пропустивший всё самое интересное, прекратил сокрушаться, что его не позвали вовремя. — Они заманили меня в холмы, в какую-то пещеру, и ей конца-края не было. Я там блуждал, наверное, несколько лет.

— Четыре дня, — уточнила Алли, аккуратно нарезая пастилу квадратами.

— Не может быть, — усомнился кузнец. — Хотя, конечно, определять время было нечем. Солнца я там не видел, только какие-то гнилушки светились. Я уж думал, не выберусь. Они мне так и сказали: будешь тут вечно бродить, неуважения от людей мы сносить не станем.

Карэле выразительно промолчал.

— А потом я вдруг учуял запах. Вроде как твоей яблочной пастилы, только ещё лучше. Что-то такое волшебное, незнакомое. Ну, вот этот самый, в общем. И ноги сами туда понесли. Я шёл-шёл, гляжу: какой-то свет. И голоса раздаются…

Стукнула дверь пекарни, и в комнату влетели запыхавшиеся Бринни и Тимс.

— Мастер! — воскликнул парень, подбегая к нему. — Где вы были?

— У них, — сурово ответил Алесдер. — У Добрых Соседей, Тихих Танцоров, Сумеречного Народца, Шалунов и Проказников. И чтобы я больше ни разу не слышал, как ты называешь их по имени!

— Хорошо, мастер, — потрясённо отозвался Тимс, когда сумел закрыть рот. — Как же вы выбрались?

— Этого я и сам не понял, — признался кузнец.

— Просто я обещал ему пастилу, — объяснил Карэле. — А за ней Алесдер явится даже с того света, не то что из-под Холмов. Только и всего. Как видите, никакого волшебства!

Бринни сделала пируэт, держа в руках метлу.

— Платье почти готово, — сообщила она Юте, убиравшей нераспроданное за день печенье в большие жестяные банки. — В понедельник пойду покупать перчатки. И кружева для нижней юбки.

Шитьё свадебного платья вот уже с месяц было главной темой разговоров работниц кондитерской. За обсуждением ткани и фасона, насчёт которых у каждой оказалось собственное мнение, последовал непростой выбор: расшивать корсаж золотыми бусинками или бисером. Затем возникли вопросы про количество лент, ширину кружева и украшение туфель. Из-за них девушки едва не поссорились, но их примирила фата — как ни странно, здесь все проявили поразительное единодушие. Сейчас последней спорной деталью оставался букет невесты. Естественно, Бринни предстояло держать в руках белые розы, обсуждались только их число, цвет банта и прочие мелочи. Горячие дискуссии по этому поводу грозили затянуться до самого дня свадьбы.

— Сходить с тобой? — предложила Юта.

— Нет, я сама, — поспешно отозвалась Бринни, понимая, что в этом случае ей придётся позвать ещё и Лину с Мадален, и тогда на выбор перчаток уйдёт весь выходной.

Она принялась подметать пол, что-то тихонько напевая, и вдруг рассмеялась.

— Представляешь, а я ведь гадала на прошлый Йоль, и получилось, что в этом году мне замуж не выйти. Вот и верь после этого предсказаниям!

— А как ты гадала? — спросила Юта, собирая пустые подносы в стопку.