Анастасия Никитина - Права и обязанности некроманта [litres]

– Адептка Флер, – машинально поправила я.

Так или иначе, все, даже первогодки, были посвященными, но называться так некромант имел право только по завершении обучения, после последнего круга посвящения. А вот этот самый последний круг преодолевали не все. Далеко не все.

– Я пока на память не жалуюсь, посвященная. Адепткой вы были несколько дней назад, – качнул головой декан. – Но я думаю, понял, что вы имеете в виду. Не беспокойтесь. Расспрашивать о деталях последнего круга не принято. Наткнулись вы в своих трущобах еще на одного лича или просто получили нож под ребро, а Последняя Гостья почему-то решила дать вам дополнительный шанс… Это ваше личное дело.

– Понятно, – только и смогла проговорить я.

– Ничего вам не понятно, – усмехнулся Дэкс. – Но это поправимо. В данном случае все просто. Последний круг посвящения – это встреча с Серой госпожой. Кто-то получает еще один дар в дополнение к своему собственному, кто-то переходит на последнюю ступень посвящения. А кто-то, увы, с этой встречи не возвращается. Вас же, как я вижу, Серая госпожа отметила особо: двойное благословение – это редкость.

Я невольно вскинула руку к груди: надо же было забыть, что в моем родном мире ни у кого нет проблем с видением магии. Соответственно, любому, кто даст себе труд присмотреться, голубой сгусток, доставшийся мне в наследство от Лиры Мэй, будет так же хорошо виден, как и зеленая горошина моего собственного дара.

– Ну а посвящение – это совсем просто. Списки адептов – не просто бумажки, и такие кардинальные изменения они отмечают мгновенно. Зря, что ли, вы контракт с обителью кровью подписывали? Впрочем, сейчас мне и бумаги не нужны: вы же полыхаете, как зеленый факел, – хмыкнул декан. – Но это все – лирика. Перейдем к делу. После вашей веселой встречи с личем в прошлом году я думал предложить вам место у себя на кафедре. Но ввиду последних событий уже не уверен, что вы согласитесь. И тем не менее практику вам придется проходить именно здесь.

– В обители? – ляпнула я, вконец ошалев и от новостей, которые умудрилась прохлопать, и от неожиданных предложений.

– Увы. – Он развел руками. – Понимаю, сила клокочет в груди и зовет на подвиги. Как минимум хочется сразиться с химерой, а лучше с двумя. А тут старый пень навешивает скучную возню с поступающими. Но еще полгода вы – собственность обители, назовем вещи своими именами. А потому будете терпеть мой произвол. Заодно и поработаете моим ассистентом. Возможно, при ближайшем рассмотрении место в альма-матер не покажется вам таким уж бездарным разбазариванием ваших сил.

– А? Э… Ну да… – проблеяла я.

– Вот и отлично, – кивнул Дэкс. – Значит, договорились. Немного подслащу вам микстуру: это оплачиваемая практика. Получать будете, разумеется, только половину оклада. Но этого в любом случае хватит, чтобы вы наконец купили себе лошадь и съехали из отвратительной клоаки, которую называете квартирой. Аванс на эти неотложные траты можете получить у казначея.

– Э-э… Это очень…

– Да-да… – перебил он. – У вас есть вопросы?

– Нет, но…

– Вот и отлично. Жду вас завтра, когда разъедутся ваши однокурсники. Надо будет согласовать план научной работы на ближайший месяц. Насчет предварительного отбора поступающих, с этим разбирайтесь с секретариатом сами. Но передайте им там, что мне понадобятся не менее шести часов вашего времени в день. Все понятно?

– Да, но…

– Прекрасно. До завтра, посвященная Флер.

Я проглотила очередное «но» и вымелась из кабинета. Казначей действительно без лишних слов выдал мне аванс, составивший сумму, на которую я до сих пор жила почти год. Это наш-то казначей, за которым я бегала неделями, чтобы выцарапать свою нищенскую «повышенную» стипендию. Сушеная вобла из секретариата молча вручила мне пачку бумаг и, даже не пикнув, вписала «научные изыскания» в рабочий план, когда я напомнила о пожелании декана. Ошалело оглядываясь, я вывалилась на шумный двор обители. «Это что такое сейчас было?!»

Сунув план практики, какие-то инструкции и прочие бумажки в наплечную сумку, я подцепила к поясу приятно звякнувший толстый кошель. Не поскупилась и на неприятную неожиданность для случайного карманника. Не то чтобы я думала, что кому-то придет в голову залезть в карман под зеленым плащом некроманта. Но и по глупости потерять так внезапно свалившееся на голову богатство тоже не желала.

Неделю спустя я уже привычно седлала лошадь у конюшни доходного дома в получасе езды от главного входа обители. Комната плюс стойло для купленной кобылки обошлись мне в половину аванса. Но я оплатила их сразу на полгода вперед. Еще четверть денег съела собственно покупка лошади. Итого у меня осталась астрономическая, по моим меркам, сумма, вполне достаточная для того, чтобы полгода покрывать мои скромные потребности.

Убийцы меня больше не беспокоили. Так же как и ведущая потока, действительно укатившая в какие-то дебри вместо меня. Работа в лаборатории декана была более чем интересной. Предварительное распределение желающих учиться в обители – спокойным. В общем, моя старая новая жизнь внезапно покатилась по ровной дороге вместо тех колдобин на грани выживания, по которым я скакала до своей смерти.

Вот только особой радости мне все это не приносило. С каждым днем будущие студенты поглядывали на меня с более заметным опасением, а прочие ассистенты и персонал обители старались обходить. Еще бы. Та холодно-отстраненная маска, которую я ежедневно встречала в зеркале по утрам, сама по себе способна отпугнуть кого угодно. А если эту рожу скорчил некромант с двумя дарами, внезапно проскочивший последнюю ступень посвящения, желание общаться пропадает напрочь.

Поначалу я пыталась как-то бороться с этим наследием чужой жизни. Но длилось это всего несколько дней. Потом я плюнула и решила оставить все как есть. В любом случае чем меньше окружающие знают, что я чувствую и о чем думаю, тем лучше в первую очередь для меня же. Мало ли что и кому может взбрести в голову, а законы против одержимых никто не отменял.

Вот только сны отказывались подчиняться железному самоконтролю. Почти каждую ночь я возвращалась в ту, уже закончившуюся жизнь. Снова смеялась над злоключениями Альва, гоняла по тренировочному залу Роя, обсуждала какую-то ерунду с Торией, рассказывала об артефакторике отцу. Эти сны оставляли слабое горько-сладкое послевкусие, как и приятные воспоминания.

Но были и другие сны. Сны, в которых меня бросало то в жар, то в холод под укоряющим взглядом золотистых глаз. И немой вопрос, на который я не знала ответ: «Какое ты имела право все решить за меня?» После такого я просыпалась в холодном поту и до утра сидела во тьме за столом, бездумно уставившись в темный прямоугольник окна.