Альма Либрем - Следственная некромантия

Кажется, весь страх от осознания того, что леди, покорившая его, некромантка, куда-то пропал.

- Иди уже, сложи свою голову в бою, - как-то совсем не по-доброму пожелала Ромерику Лилиан. – Не знаю, как всем остальным, а мне точно станет легче жить.

Ромерик не выглядел особенно вдохновлённым от таких смертельных перспектив. Очевидно, слова о смерти он вставил так, чтобы красивее звучало, а теперь пожалел – потому что дама сердца оказалась несколько кровожадной и не собиралась щадить его исключительно ради того, чтобы больше наслаждаться удивительной верностью. По правде, Ромерика тянуло возмутиться, что его тут не ценят и не любят, но по сердитому взгляду Лили он понял – подтвердит только, что прав, и жалеть не станет.

- И что теперь? – спросила Лили, осознав, что Мартен больше не собирается продолжать свой рассказ. – Браслеты на наших запястьях появились, потому что отозвались на кровь и магию? Допустим. Это не объясняет всего остального. Я сомневаюсь, что от обыкновенной кьярсы так развозит!

- В прошлый раз, - деловито вклинился в разговор всё ещё стоявший на коленях Ромерик, - когда я выпил кьярсу, я женился на Нимфадоре. А она, между прочим, оказалась совсем не той, за кого себя выдавала! – голос его звучал обиженно и одновременно гордо. – Я думал, она королева! А она так быстро погрязла в быту…

- А ты ж, разумеется, сделал всё, чтобы с нею этого не случилось, - раздражённо протянула Лилиан. – Помогал по хозяйству, никогда не оставлял её одну с детьми, приносил деньги в дом в таком количестве, чтобы она могла купаться в золоте…

- Но я ж живой человек!

- А она, значит, королева?! – вспыхнула Лили. – Слушай, благородный рыцарь, иди отсюда…

- Лилиан, - Ирвин осторожно дотронулся до её руки. – Послушай…

- Не останавливай меня! – раздражённо огрызнулась девушка. – Сама разберусь!

Она вновь вскинула руку, и тёмный, с фиолетовым оттенком некромантский огонь окутал сжатые в кулак пальцы. Ромерик побледнел. Он смотрел на Лили, как порой смотрели на Ирвина преступники – с безысходностью и чётким осознанием того, что пощады ждать не стоит.

Отблески огня затерялись и в светлых глазах Лилиан. Сейчас она действительно была грозной, смертоносной ведьмой, способной сжать сердце в своей руке, раздавить его, превратить в прах. Ромерик так прытко вскочил с колен, словно понял, что минута промедления для него будет ровняться смерти.

- Лили, - осторожно произнёс Ирвин, - не стоит так злиться.

Некроманты были страшными магами ещё и потому, что не всегда могли контролировать свой гнев. Магия пробуждала в них всё злое, что в обыкновенном человеке открывало глаза раз в полугодие, проецировала это на того несчастного, что оказывался рядом, и могла всполохами смерти обрушиться на голову абсолютно невиновного человека. Конечно, Ромерик сам разозлил Лили, сам привёл её в бешенство, но это отнюдь не означало, что стоит его прямо здесь, на месте, уничтожить. Ирвин чётко осознавал главное – ей самой от этого будет хуже, она сама пострадает!

- Не подходи, - сверкнула глазами Лили. – Если не хочешь получить дозу моего дара. А ты – пошёл вон отсюда!

Она схватила шлем Артона де Креза, в глазах девушки теперь символизировавший исключительную глупость, замаскировавшуюся под рыцарство, и швырнула им в Ромерика. Тот поймал свою ценность и попятился, бормоча что-то себе под нос. Кажется, он говорил о безумной ведьме, но Лили не вслушивалась в слова. Огонь на её руке вспыхивал всё ярче, и мелкие искры, сыпавшиеся на одежду, зажигали новые магические очаги. Некромантка была не просто разгневана – она сейчас могла разорвать на кусочки всех, кого угодно, а не только надоевшего рыцаря.

- Вон! – припечатала Лили, и Ромерик вылетел из комнаты, заботливо захлопнув за собой дверь, и оставил девушку с куда более одарёнными и вызывающими меньшую агрессию людьми.

Вот только пламя не погасло. Ирвин знал, что уже поздно – Лилиан позволила магии вырваться из-под контроля. Сейчас она была живым воплощением всего того, что так сильно пугало в некромантах обывателей, посторонних наблюдателей, ничего не понимающих в истинной силе. Теперь окружающие легко назвали бы Лили злом – и, увы, не ошиблись…

- Он ушёл, - произнёс Ирвин. – Слышишь? Нет надобности больше пользоваться магией так.

- Я сама решу, как мне ею пользоваться! – гневно произнесла Лилиан. Она повернулась к мужу, и огонь вспыхнул с такой силой, что едва не лизнул потолок.

Мартен вскочил со своего кресла.

- Позволь, я…

- Нет, - отрезал Ирвин. – Я сам.

Он знал, что сделает Мартен. Его волшебное прикосновение способно урезонить любую магию. Или, может быть, попытается руководить эмоциями Лили, как это делали его предки, будет ткать из ненависти покорность и спокойствие… вот только Ирвин не мог этого допустить. Он отлично знал, что тогда доверие Лили будет утеряно. Мартен уйдёт, а она если и не вспыхнет вновь, то будет говорить о том, что не получится у них счастливой семейной жизни. Ведь некромантка-супруга – это приговор. И Ирвину не жить, если принц не вздумает поселиться рядом с ними.

А Лили была сильна. И раздражителей вокруг хватало. То же семейство Куоки!

Понимая, чем рискует, Ирвин приблизился к жене и мягко сжал её плечи.

- Он ушёл, - твёрдо произнёс Сияющий. – А ты не хочешь меня убивать. Это сила в тебе ищет, куда бы выплеснуться. Но ведь ты сильная, Лили. Ты можешь её контролировать. Эти браслеты всё ещё на наших руках, значит, ты чувствуешь ко мне что-то, сильно отличающееся от ненависти и равнодушия.

Его ладони засветились мягкой синевой – магия исцеления могла действовать успокаивающе. Ирвин не знал, поможет ли это Лили, но позволил своему дару вырваться на свободу и скользнуть по коже девушки, впитываясь в её напряжённое тело.

Она тяжело дышала. Было видно, как трудно Лили справляться с накатывающим волнами собственным даром, так и рвущимся на свободу, и она усилием воли заставляла себя не дать магии сорваться, выплеснуться на Ирвина тяжелой, смертоносной волной. Мужчина мог себе представить, что такое сила, сдерживаемая какими-то внешними рамками, хотя и не знал, насколько некромантия будет жечь больнее целительства. Его собственный дар, помнится, бился, как птица в клетке, не зная выхода, но Ирвин понимал, что ничто ему не поможет. А ведь у Лилиан был выход – просто сорваться и позволить себе разозлиться на мужа. И он даже ничего не сможет с нею сделать, потому что его собственная магия на подсознательном уровне совершенно не предназначена для боя.

Тем не менее, Ирвин оставался на месте. Тяжелое дыхание Лили для него было сигналом того, что девушка пыталась справиться с собой. Она легко впитывала чужие чары, и волны стихийной исцеляющей магии, призванной дарить облегчение, окутывали Лилиан, пытаясь вернуть ее в норму.