Константин Соловьев - Холера

Словно жизнь когда-то ушла отсюда, но не суетливо и судорожно, как она уходит из проткнутого ножом тела, а спокойно, обстоятельно и тихо. Ушла, оставив навеки закрытые двери и ставни. Не улица, а какая-то обескровленная и высохшая каменная кишка. Как будто мало таких в закоулках Брокка…

Холера, ни секунды не колеблясь, бросилась к ближайшей двери и заколотила по ней руками. Изо всех сил, безжалостно, до звона в отбитых ладонях.

— Откройте! Пожалуйста, откройте дверь!

Лишь бы дверь открылась. Ей было все равно, что попросит хозяин за прибежище, она с равной легкостью расплатилась бы хоть остатками меди из кошеля, хоть собственным телом. Дьявол, она бы даже позволила спасителю многое из того, чего прежде не позволяла своим пассиям в постели! Возможно, даже по-настоящему противные штуки. И дело здесь было не в похоти, внутри у нее все, включая промежность, смерзлось в глыбу грязного льда. Дело было в спасении собственной жизни. После обваренной ведьмы на рынке вопрос ее разногласий с «Вольфсангелем» перестал быть личной вендеттой. Если Ланцетта ее настигнет, ей лучше не даваться живой, очень уж скверные штуки мерещатся впереди…

— За мной гонятся грабители! Умоляю! Во имя семи герцогов Ада!

Дом не отозвался. Ни скрипом засова, ни сердитым окриком хозяина, ни даже зловещим скрипом взводимого арбалета. Холера схватилась за дверь и потянула ее на себя. Быть может… Нет, заперта накрепко. Мало того, украшена внушительным сигилом от воров. И не какой-нибудь бессмысленной закорючкой, что рады намалевать доверчивым хозяевам за талер всякие пройдохи, нет, взаправдашним Þjófastafur, столь тщательно выгравированным на косяке, что сама Железная Дева не изобразила бы лучше. Такой штукой впору запирать шкатулки с драгоценностями или несгораемые шкафы с векселями, а не старую лачугу на окраине, самая большая опасность для которой это сделаться гнездом для выводка фунгов.

Холера, ожесточенно лупившая ладонями по двери, вдруг ощутила под деревом слабое биение чар. Сменив сопровождаемые ругательствами удары на осторожные прикосновения, она мгновенно уловила знакомые контуры, а мгновением позже уже распознала характерный рисунок.

Магический замок. Активированный, мало того, судя по тому, в какую сторону закручивались невидимые энергетические спирали, питавшие его дух, активированный изнутри. В другой момент это не значило бы ровным счетом ничего, но в этот, заполненный осатаневшими ударами ее собственного сердца, это значило очень многое.

Дом не брошен и не покинут, он просто не ждет гостей.

Холера была так взбудоражена и испуганна, что машинально коснулась рисунка охранных чар, чтобы разблокировать замок. И вскрикнула, резко отдернув руку. Вовремя. Спрятавшийся в замке демон яростно клацнул челюстями, отчего на двери на миг проступили раскаленные прожилки. Запахло горелой краской и чем-то едким.

Ах, сука…

Холера подула на обожжённые пальцы. В этом году она прогуляла не одну лекцию по Гоэтии, но даже тех, что она посетила, было довольно, чтобы понять главное. Не отдерни она вовремя руку от двери, сейчас ее кисть уже валялась бы у порога, похожая на кусок пережаренного мяса.

Страх заставил ее позабыть об осторожности. А ведь охранные демоны это не безобидные зверушки в коробке лихтофора, это опасные и злые порождения Ада, сущие церберы, запросто способные утолить голод неосторожно сунувшейся ведьмой. Их можно запутать, можно переманить на свою сторону, исказив сложный узор питающих чар, но искусства такого рода постигают годами и уж точно не на третьем году обучения в Брокке.

Холера считала себя человеком многих достоинств, но знала и то, что талантом взломщика мессир Марбас ее не наделил. Даже если она испишет весь фасад пентаклями и сигилами, заляпав порог жертвенной кровью и куриными потрохами, ей, скорее всего, не выведать даже имени того демона-владетеля не двери, не говоря уже о том, чтобы заставить его подчиниться. Вот будь на ее месте Котейшество или Гаротта или, скажем…

Улица-кишка донесла до нее быстрый стук чужих шагов, от которых у Холеры мгновенно скрутило колючим спазмом живот. Каждый удар походил на удар молотка, вгоняющий серебряный гвоздь ей в хребет. И звук этот быстро приближался. Без сомнения, Ланцетта летела как ветер, и этот ветер не будет похож на ласковый апрельский ветер, гуляющий по крышам Брокка…

Вот же чертова история!

Ну что ж. Холера повернулась в сторону улицы, презрительно сплюнув в сторону запертой двери. Ей потребовалось две секунды, чтобы восстановить на лице презрительную ухмылку. И еще три, чтоб закатать поудобнее испачканные, покрытые затвердевшей карамельной коркой и грязью, рукава колета. Про крошку Холли в Брокке болтали многое, и даже не все из этого было клеветой, но сдаваться без боя она не собиралась. Даже если бой будет длиться самое большее полминуты.

Она приготовилась к схватке. Сегодня в ковене «Сучья Баталия» останется всего двенадцать душ, но она сделает все для того, чтоб новость об этом станет чем-то большим, чем те истории, что обыкновенно сопровождали ее, полнящиеся пошлыми деталями и грязными смешками. Черт возьми, может, сама Вариолла фон Друденхаус на миг уважительно склонит голову, узнав о том, как умерла ведьма третьего круга Холера…

Холера так тщательно приготовилась к бою, что резкий звук, раздавшийся из-за спины, заставил ее вздрогнуть. Но это был не рык демона, как ей сперва показалось. Это был совсем другой звук, пусть и немного на него похожий.

Это был приглушенный скрип распахнувшейся двери.

Холера не верила в истории о бескорыстных спасениях и благородных защитниках. Возможно, если ты чернокнижник или чародей, наделенный Адом хоть сколько-нибудь заметной силой, такая вера и позволительна, пусть даже силы этой хватает лишь на то, чтоб задирать сквозняком подолы у девок. Но если ты ведьма…

Ах, сука-жизнь, это совсем другое. И дело тут не в кожаном мешочке с хрящом, который полагается прятать в гульфик.

Если тебя угораздило родиться ведьмой, ты с малых лет привыкаешь сознавать одну важную вещь. Тебе никогда не сделаться владычицей адских энергий, не повелевать адскими тварями, не заслужить звание эмиссара кого-то из адских герцогов. Даже если ты ослепнешь, изучая полуистлевшие гримуары и заработаешь грыжу ануса беспрекословным выполнением всех ритуалов. Даже те крохи волшбы, которые ты сможешь использовать, не принадлежат тебе по-настоящему, ты лишь берешь их взаймы у своего сеньора-демона, которому принадлежишь потрохами и расположение которого отчаянно пытаешься снискать, беспрестанно унижаясь и заискивая.

Да уж, юные сучки, мечтающие о том, как будут летать на метле по небу, собирая звезды, примерять шелковые наряды в будуаре и соблазнять принцев. Жизнь ведьмы это не красиво обставленные ритуалы с обсидиановыми кинжалами и черепами, как вам кажется, это череда позорных унижений, отчаянных торгов и мучительных компромиссов. Попытка выпросить у самого Ада ничтожную искру его сил — и неизбежная плата за нее.