Станислав Янков - Турнир

Я не удержалась и поцеловала его.

Ну, вот. Опять. То к Марине пристаю, то к незнакомому парню.

Но почему-то совесть меня совсем не мучала.

Похотливая Майа захлопала в ладоши, выделывая кульбиты.

— Не только ночами, — выдохнула я, разрывая поцелуй.

Свежая щетина слегка царапала лицо и губы.

— Прогуляемся? — Эста неосознанно облизнул верхнюю губу.

На это движение мое сердце пропустило удар, а я мелко закивала, не в силах выдавить что-то более-менее вразумительное.

Я вернулась в спальню номера, на ходу хватая и натягивая белье с платьем.

Эста уже успел наполовину одеться.

— Ты куда? — растерянным тоном спросил он.

— Мне уже пора, — я быстро глянула на время: половина девятого. — Куратор может хватиться и тогда станет очень невесело.

— Позвони и скажи, что все в порядке, — он подошел, обнимая меня сзади. — Или ты сама хочешь уйти?

Так. Я, конечно, порой бываю стервой, но не хотелось бы обижать человека, который доставил мне удовольствие и лишил многих проблем девственниц.

— Мне действительно понравилось. Спасибо, — я извернулась в его объятиях и мягко поцеловала, притягивая за шею. — С превеликим удовольствием бы осталась. Тем более у тебя такая мягкая кровать и сам ты теплый и классный, а я темноты боюсь, и еще минут двадцать до коттеджа топать… И к девочкам возвращаться, забирать их. Представить себе не можешь, как я сейчас хочу просто завалиться спать. Прямо здесь и с тобой.

— Так, что мешает? — уперто спросил Эста.

— Отсутствие важного документа в личном досье, — я поджала губы, опуская взгляд.

Со стремительно бледнеющим лицом парень разжал объятия.

— Прости меня, пожалуйста. Я не хочу никому проблем. Поэтому лучше сейчас уйду. И никто ничего никогда не узнает, — мне действительно было ужасно неловко и стыдно.

Конечно, он не спросил о моем аттестате. Но, в данном случае, часть провинности лежала также и на мне. Все же я намеренно скрыла факт своего несовершеннолетия.

— Надеюсь, тебе было хорошо.

— Да, ты охуела!? Сука малолетняя! — он набычился, сжимая кулаки от гнева.

Мне стало совсем не до шуток. Откровенно говоря, страшно.

Я попятилась, хватая сумочку с пола.

— А ну, стоять! — парень ускорился, наседая на меня своим ростом.

Может, для взрослой и опытной девушки эта ситуация не казалась бы такой ужасной, но мне сейчас было очень-очень страшно. Не так, как в темноте. Там ужас неизвестного. А здесь мне было прекрасно видно источник опасности. И он с деликатностью асфальтоукладочного катка пер на меня. На маленькую слабую меня.

Даже до входной двери не успела добежать, когда мое предплечье сжали его стальные клешни. Рука онемела от боли, а из глаз невольно выступили слезы.

— Прости, пожалуйста… Никто ничего не узнает. Я никому не скажу, клянусь! — кажется, мои слова его не пробивали, а больше у меня для защиты ничего не было. Только собственный страх и сожаление о поступках.

Самое обидное, что номер Аска был так рядом! Наверное, он уже был у себя. Мне было совершенно плевать, как брат будет смотреть и ругаться на меня после. Лишь бы защитил сейчас.

— У тебя совершенно мозгов нет, в твоей маленькой тупой головке! Накрасилась, нарядилась, как шалава на панель! — Эста разошелся не на шутку, вымещая на мне гнев. — Считаешь себя взрослой!? Плевать на последствия! Плевать на других! На родителей!

Вот, сейчас было крайне обидно. Потому, что это родителям было на меня плевать. Они ко мне относились как к надоевшей зверушке. Надоело кормить и ухаживать? Ведет себя не так как хочется им? О, вот, как раз и спихнем приемному сынуле на попечение. Пусть он теперь морочит голову.

Из глаз уже безостановочно лились слезы. Не только от боли в руке, но и от беззащитной обиды на его слова. Такому бугаю посмей возрази. Его мои протесты разозлят еще больше.

— Быть, как взрослая, захотела? Члены сосать и трахаться? Пошли! — он потащил меня обратно в спальню.

Только не это!

— Пожалуйста, прости меня, — я уже заикалась от истерики, но старалась не сопротивляться. Рука ужасно болела и каждое его движение отзывалось болезненными вспышками. — Я была не права. Да. Я — маленькая глупая дурочка. Пожалуйста, не надо…

Парень швырнул меня на кровать. Рука отозвалась новой вспышкой боли так, что я заскулила.

Кажется, он немного остыл. По крайней мере, перестал ругаться и не наседал с попытками показать мне "взрослую жизнь".

Я свернулась клубком, прижимая дрожащее предплечье к груди.

— Сколько тебе лет? Пятнадцать? Четырнадцать? — он с уставшим обреченным вздохом уселся на кровать.

Мое тело невольно вздрогнуло. Я попыталась отодвинуться на край кровати.

В любом случае, парень был ближе ко входу. И при очередной попытке побега одной травмированной рукой не обойдется.

— Двенадцать, — голос охрип и совершенно не слушался. Я постоянно срывалась на громкие всхлипы-заикания и никак не могла это остановить.

Парень опустил лицо в ладони.

Почему он убивается так, словно изнасиловал меня в подворотне? Если боялся нарушать законы, почему тогда не спросил аттестат зрелости, как всегда поступал Аск? Зачем так истерить лишь потому, что что-то пошло не так, как он хотел и планировал!?

Как же обидно, когда на мне срывают гнев, когда сами виноваты в своих проступках. Это не честно! И дополнительные пару лет не дают никому права так поступать.

Неужели, это и значит быть взрослым? Срываться на того кто младше только потому, что по умолчанию прав и можешь так поступить?

"Майа, изменения характеристик…"

Умолкни!!!

Нахрен, такую взрослую жизнь! Нахрен, этот Хаван со своими сраными Хрониками! Я не хочу ничего решать, морочить голову и постоянно думать за других! Как будто мне своих проблем мало.

Надоело постоянно думать, как бы кого не обидеть ненароком. Тому нос подтереть, тому мило улыбнуться, за того просчитать, а не забыл ли он чего-то спросить? А то потом жалеть будет, бедный.

Как будто другие постоянно парятся по такому поводу.

— Не хочу ничего решать, — наверное, я сказала это вслух.

Эста поднял голову, взглянув на меня.

Я все еще баюкала правую руку, оперевшись о быльце кровати. Нервное заикание тоже еще не прошло, но я уже относительно успокоилась и всхлипывала не так громко.

— Что с рукой? Дай посмотрю, — он придвинулся ко мне. На что я резко отпрянула.

Таким бугаям предметов хрупких в руки доверить нельзя, не то, что сломанную руку. Он мне ее точно доломает так, чтобы еще и кость наружу торчала. Чтоб мало не показалось.

— Не надо смотреть, — я медленно сползла с кровати, стараясь не делать резких движений. — Можно я пойду?

— Да куда ты пойдешь в таком виде? — парень растерянно привстал. Видимо, уже остыл и понял, что натворил.