Станислав Янков - Пасхет

Чтобы сосредоточиться на чарах, требовалось время. Не так-то просто исцелить самого себя. Куда сложнее, чем кого-то другого. Возможно, потому что у меня не было таланта целителя.

Зная маму, если она и заявится сюда после ссоры, то не раньше вечера. Отец в ближайший день вообще будет делать вид, что ничего не произошло. Словно это его ни коим боком не касалось. Поэтому времени на исцеление и уборку у меня оставалось предостаточно.

Или я так думала. Потому что молчавшая до этого интуиция заставила меня вздрогнуть и спрятать нож обратно в духовное хранилище. Еле успела стянуть покрывало с кровати, как в комнату без какого-либо предупреждения вошла мама.

Она замерла на пороге и явно забыла все, что хотела сказать. А я всеми силами пыталась скрыть боль, но была не в том состоянии.

Поздравляю, Шура! У тебя замечательный талант создавать себе проблемы!

Какая же я идиотка.

— Сандра, что-то произошло? — аккуратно подошла мама, все еще не понимая причин моего бледного вида и того откуда взялась кровь. — Если у тебя начало цикла, могла бы попроситься в ванную. У тебя есть гигиенические принадлежности?

— Все хорошо. Мне не нужна помощь.

Я попыталась отодвинуться, но правая нога взорвалась оглушающей болью. Даже тошнить начало.

— Что-то я не вижу, что ты справляешься, — она конец вырвала из моей руки покрывало и замерла. — Обо что ты так?

От боли я сцепила зубы и уткнулась лбом в один из ящиков кровати.

— Сейчас обработаем. Сиди здесь, — поднялась она, и вышла в коридор.

Вот, бес! Она ничего не должна была узнать.

Вернулась мама довольно быстро. И тут выпотрошила на кровать аптечку.

— Рана глубокая? Чем ты так умудрилась порезаться?

— Все хорошо. Сама справлюсь, — я попыталась забрать у нее антисептик с ватой. — Мам, не надо. Просто оставь меня одну!

Она внимательно посмотрела на меня и закрыла дверь с внутренней стороны.

За это время я успела схватить флакон с пачкой стерильных тампонов и прижать к порезу. Мое шипение и писк было бы слышно на первом этаже, если бы не поглотители звука и запертая дверь.

Уже с другим выражением лица мама наблюдала за моими действиями. Она злилась. И куда сильнее, чем во время скандала.

— Могу я побыть одна? — попросила я тихо.

— Теперь нет, — холодно ответила она и присела на кровать с прямой осанкой. — Внимание хотела привлечь?

— Нет. Откуда мне было знать, что ты вернешься раньше обычного?

— Тогда зачем? Впрочем, знаешь? Мне все равно. Если ты смеешь так поступать, если у тебя хватило на такое ума…

Только не это. Только не снова!

Я сцепила зубы и уткнулась лбом в кровать. Рука рефлекторно вдавила ватный тампон в рану. Физически стало больнее, а фокус внимания, как я и планировала, сместился. Но вопреки ожиданиям, не полегчало.

Что сделать, чтобы она оставила меня в покое? Чтобы замолчала и перестала пилить? Это невыносимо, словно пытка.

Исцеление в ее присутствии я теперь точно сотворить не могла. Ее голос отвлекал на себя слишком много внимания, даже физическая боль не помогала.

— Пожалуйста, оставь меня одну. Прошу тебя, — не выдержала я.

— Что, прости? Тебя!? Да ты головой тронулась, раз уже режешь себя!.. — и ее монолог начался с новой силой.

Конечно, с Цветением эта пытка была не сравнима. Но в рейтинге того, что бы я не хотела испытывать, сочетание «истерика матери и колотая рана в большой бедренной мышце» справедливо оказались на седьмом месте. Сразу перед смертью от утопления. Там хотя бы не так долго мучаться. Знала по личному опыту.

Словно назло появились тошнота, головокружение и звон в ушах. Меня мутило и ужасно хотелось пить. Перед глазами летали мушки. А когда в голове появилось легкомысленное «ой», я провалилась в темноту на несколько мгновений.

И пожалела о том, что очнулась. В ноге пульсировала боль, а тошнота лишь усилилась. Еще и мама не давала улечься на прохладный пол.

Почему меня не оставят в покое?

*

Полминуты все же дали спокойно полежать. После чего отец подхватил на руки и куда-то понес.

Больница мне точно была не нужна.

Изо всех сил я вывернулась. На что среагировать он не успел.

От падения нога взорвалась оглушительной болью, и на глазах помимо воли выступили слезы.

— Почему вы вечно раздуваете из мухи слона? — прорычала я, глядя на бледного отца. — Мне не нужны ваше внимание и помощь.

— Я вызвала такси. Мы едем в травмпункт, — отрезала мама строгим тоном.

Кое-как все же удалось подняться. Хотя где верх, а где низ я разбирала с трудом.

— Идите, играйте в ваши игрушки, но ко мне не лезьте. Будь моя воля жила бы, как нормальный человек, у Аска. Но вы и этого не позволяете.

— Сандра, ты на ногах не стоишь, — отец аккуратно подхватил мой локоть.

— Не прикасайся ко мне! — дернулась я от него. Но не удержала равновесие и свалилась на пол.

На шум в коридоре, из кухни вылетел Тодд.

— Вам нужна помощь?

При виде меня и моего окровавленного бедра парень осекся и побледнел.

Только его здесь не хватало.

— Мы справимся. Спасибо, — с вежливой улыбкой махнула ему мама.

Кажется, она наконец поняла свою ошибку в найме посторонних людей.

А я успела подняться и скользнуть в ближайшую ванную. Там хотя бы можно было запереться от всех. Но сделать этого не успела.

Что тут скажешь? Девочка с анемией и раной в ноге против взрослого мужчины: ноль-один.

Папа уже крепче подхватил меня на руки, отчего нога снова взорвалась болью.

Таксиста чуть Кондратий не хватил при виде пассажиров. Благо на такие случаи, в машинах были предусмотрены одноразовые пеленки. Забавные такие, с рисунком из разноцветных конфет.

Всю дорогу до травмпункта размышляла я о странном принте. Мысли зацикливались и прерывались, словно звук на исцарапанной пластинке.

Отец с мамой ждали за дверью перевязочной. Их выгнала медсестра еще вначале процедуры.

Хоть не будут капать на нервы. И без них тошно.

Перед хирургом я стесняться не стала, рассказав, как все произошло на самом деле. Почти все.

— У такой маленькой и хрупкой леди довольно много сил. У меня бы не вышло так глубоко вогнать обвалочный нож ни в себя… Да и в свиную тушу, пожалуй, тоже, — сказал мужчина таким тоном, что сложно было понять шутит он или серьезно.

О этот тонкий врачебный юмор. Как же я по нему скучала.

Судя по мускулатуре и навыкам, обвалочный нож он мог вогнать куда угодно и на любую глубину. Дяденька довольно быстро управился с моей раной и усадил на кресло-каталку.

— Ходить тебе пока нельзя. Бегать и прыгать тоже нежелательно, — поджал он губы.

Опять шутки. Ха-ха, рать твою!

— Конечно, молодец, что резала вдоль волокон, а не поперек.