Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Страга Севера

Но именно это сейчас и нужно сделать.

— Ты не хочешь прокатиться по ночному городу, дорогая? — спросил Мамонт, прислушиваясь к стуку машинки на втором этаже.

Она все поняла, потому что с несвойственной ей озабоченностью предупредила, что неплохо бы поехать на зеленом «Москвиче», потому что на вишневом ездить опасно.

— А мне хочется только на вишневом, — закапризничал он.

— Как скажешь, милый, — согласилась она. — Но за руль сяду я!

Мамонт уступил. Они выехали на Садовое кольцо и первые минут двадцать катили в крайнем левом ряду, откуда можно было сделать крутой маневр и уйти от преследования, да и подальше от милиции, обычно пасущей у тротуаров. Все было тихо и спокойно, как всегда в поздний час, хотя милиции на улицах было очень много, пешей и моторизованной. Кажется, никаких массовых проверок транспорта и никакого особого оживления. Дара перебралась сначала в средний ряд, потом и вовсе осмелела, рыская, как таксист, вдоль тротуаров. Стражи порядка совершенно не реагировали. С Садового они повернули на проспект Мира, поближе к месту «преступления», — результат был тот же. Мамонт был совершенно обескуражен: с момента похищения Зямщица прошло около трех часов! Времени на раскачку, на передачу ориентировки, тем более при таком количестве милиции на улицах, хватало — могли уже сорок раз остановить. Но ни один не сделал даже попытки. Вишневый «Москвич» никого не интересовал... Мамонт сам сел за руль, решив, что Дара отводит милиции глаза, и около часа мотался по быстро пустеющим улицам. Кроме голосующих припозднившихся прохожих, никто их не замечал. Либо Арчеладзе не получил информации о похищении, равно как и генерал-«пожарник», либо эта беззаботная тишина означала, что Зямщиц никому не нужен. Мамонт остановился неподалеку от дома, где жил Арчеладзе, и попросил Дару позвонить ему по радиотелефону. Телефон полковника не отвечал или был отключен.

— Попробуй по служебному, — безнадежно сказал Мамонт. — Предложи ему встречу, важную информацию.

Служебный телефон ответил не сразу и сонным, недовольным голосом.

— Мне нужно срочно поговорить с господином Арчеладзе, — сказала Дара. — Не посоветуете, как это сделать?

— Мы по телефону никаких справок не даем, — был ответ. — Приходите утром.

— Но у меня очень важная информация! Он просил меня позвонить по этому телефону, — настойчиво потребовала она.

— Ничем не могу помочь, — отозвался дежурный. — Арчеладзе будет только утром.

— Может быть, он дома? — напирала Дара. — И отключил телефон?

— Таких справок мы не даем! Если очень важная информация — сообщите мне, предложил дежурный.

— Похищен Зямщиц, четыре часа назад, — рискнула Дара.

В трубке послышался глубокий вздох.

— Хорошо, я принял к сведению... Но вы можете пояснить, кто такой этот Зямщиц?

Дара отключила телефон и засмеялась:

— Увы, они даже не знают его! Мы зря с тобой совершили кражу. Но, кажется, им звонят об этом уже не первый раз.

— Спасибо, милая, — сказал Мамонт. — Ты мне открыла глаза! Сейчас мы совершим еще одну кражу. Это наша ночь! Воровская!

Он сделал в этот миг небольшое, но существенное открытие: оперативная разработка, наблюдение, охрана и вообще все, что касается Зямщица, — это частное дело Арчеладзе и его непосредственного шефа-генерала. Поскольку между ними нет никаких деловых отношений, как уверял горбоносый наблюдатель, значит, каждый из них занимался сам по себе. Возможно, потому они и не находили общего языка. Оба вцепились в странную историю, приключившуюся с Зямщицем на Урале, обставили больного кордонами, гипнотизерами, и каждый теперь отрабатывает возможность поехать с ним в горы и с помощью какого-нибудь парапсихолога-лозоходца заставить его показать пещеры. Но Арчеладзе прилепился к этому делу позже, когда генерал-«пожарник» через старшего Зямщица уже вошел в контакт с Кристофером Фричем и наверняка с фирмой «Валькирия». Поэтому и все встречи носят частный характер, и даже профессиональные разведчики, вроде горбоносого, ползают под окнами на правительственной даче по личному и частному поручению. Потому и с миной в кармане...

Между Арчеладзе и генералом идет мощная конкуренция. И потому как шеф играет главную, ведущую роль, полковник вынужден плестись в хвосте, собирать информацию через своих агентов, наблюдать и подслушивать. Однако это унизительное дело ни о чем не говорило. Арчеладзе в нужный момент мог совершить рывок и обойти соперника. Высокопоставленный патрон всегда его прикроет, ибо наверняка посвящен в действия начальника специального отдела.

Ситуация складывалась очень интересная: отдел, созданный для поисков исчезнувшей части золотою запаса, занимался неизвестно чем, но только не прямыми обязанностями. Арчеладзе гонялся за мифическими сокровищами и как бы игнорировал реальную тысячу тонн золота, похищенного из государственных хранилищ.

Неужели сумасшедший Гипербореец был прав, когда обронил фразу, что золото никуда не исчезало? Казна остается на месте, под надежной охраной, но как бы уже большая ее часть не принадлежит государству. Интернационал отсчитал свое и оставил на хранение до поры до времени. Перебросить такую массу золота очень хлопотно, да и не нужно: кто знает, на какие цели потом оно потребуется?

На этот вопрос мог ответить лишь тот, кто теперь распоряжался изъятым золотом. Вот кто был нужен Мамонту! А он, этот Распорядитель, существовал в реальном человеческом образе. Это не Кристофер Фрич и даже не его отец, но они были связаны с ним, как, впрочем, и фирма «Валькирия». По логике вещей после разгрома и краха на Урале, после гибели вертолета со всем руководством фирма должна была умереть. А она продолжала жить, будто ничего не случилось, и даже не сменила вывески, не переформировалась. И, судя по переговорам Кристофера с генералом, готовится к новой экспедиции.

Живучесть «Валькирии» говорила об одном: никто не ведал ее истинных целей. Интернационал знал толк в символике, назвав свое детище именем всемогущей и незримой женщины...

— Я отомщу за Валькирию! — вслух сказал Мамонт, увлеченный размышлениями, но Дара не услышала. Откинувшись на спинку сиденья с подголовником, она спала, и лицо ее отчего-то было печальным. Он медленно остановил машину в самом начале улицы Рокотова и облокотился на руль. Он хотел дать ей поспать, а заодно и подремать самому — время позволяло, но едва выключил двигатель, как Дара встрепенулась:

— Прости, я заснула!

— Когда ты спишь, от тебя исходит печальное очарование, — признался Мамонт. — Думал о Валькирии, а смотрел на тебя.

— Это скоро пройдет, — пообещала она. — Я помогу тебе.

К дому номер семь они подходили дворами, держась поближе к стенам. Автофургон стоял на прежнем месте перед детской площадкой, заслоненной деревьями. Запчасти и инструменты были по-хозяйски убраны, двигатель накрыт капотом и куском брезента. Мамонт рассчитывал, что в ночное время на посту может находиться не более двух человек: трем в «морозильнике» было бы тесновато.