Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Звездные раны

Академик больше не отрывался от лобового стекла, поскольку Дара почему-то уронила машину в пике и с высоты семисот метров понеслась в центр города, на светящийся купол. Он заметил момент включения ГИНа, когда освещение периметра и улиц города сильно упало и почти спрятало землю от взора — генератор набирал десять миллионов вольт, накапливая их в конденсаторы. Дизель-электростанция была рассчитана на такое напряжение лишь при условии, если город будет полностью отключен от питания.

Набор мощности длился несколько секунд, после чего улицы осветились еще ярче, благодаря резкому скачку энергии, и первое, что увидел Насадный, — тугая спираль людей вокруг сферы вдруг повалилась на землю, словно домино, выстроенное по кругу, затем дрогнул и, обратившись в белый снег из дробленого стекла, осыпался купол, его металлическая основа вмиг превратилась в черный остов, напоминающий грудную клетку выветренного в степи человеческого скелета.

И только потом, распространяясь от центра к периферии, пошла волна вздымающегося снега. Она катилась вдаль, вширь и ввысь, так что скоро машину окутало снежным вихрем, и город внизу исчез в исчерченной огненными сполохами, густой грозовой туче. Насадный не видел его разрушения и потому оставалось чувство, будто он еще жив, как остается навечно живым отец, к которому ты не успел на похороны…

Дара взяла ручку на себя и тянула, пока в небе вновь не показались звезды.

В воздухе и тем более под занавесами полярного сияния было невозможно испытать силу подземного толчка. В Латанге не было сейсмостанции, и лишь в Усть-Тарее и фактории Новорыбная было зафиксировано землетрясение силой четыре балла — зазвенела посуда в шкафах, закачались лампочки и кто-то споткнулся на ровном месте. Однако же по расчетам в эпицентре оно составляло выше двенадцатибалльной оценки по шкале Рихтера…

Грузовой вертолет Ми-6 с керном, упокоившимся Аквилоновым и стариком Менуховым на борту стартовал ровно в полдень. Зимогор уж было облегченно вздохнул: остальные два с начальством теперь не задержатся, однако у прилетевшей публики был свой четко соблюдаемый регламент: едва утих ветер поднятый винтами, как бортпроводники оставшихся двух правительственных машин стали затаскивать под сети раскладные столики, стульчики и коробки со снедью.

Обеденное время и прием пищи являлись обязательным ритуалом, и нарушить его не могли ни аварийная скважина, ни только что застрелившийся начальник экспедиции. За Зимогором прибежал Ангел — самый низший по иерархии среди гостей, однако разговаривал как с еще более низшим, несмотря на недавнее повышение. Олег явился перед честной компанией, когда та уже хорошо выпила и закусила. Стюардесса поставила ему стул перед чистым прибором, и он оказался лицом к лицу с женщиной в черном деловом костюме. На новоиспеченного начальника экспедиции кроме нее и улыбчивого бывшего Минфина никто не обратил внимания, однако когда эта облеченная властью барышня заговорила, Зимогор сразу же отметил, что остальные прислушиваются и ловят каждое слово. Вероятно, только ей позволялось снизойти до общения с ним…

Олег предполагал, что сейчас начнутся производственные вопросы и все завертится вокруг бурения новой скважины и сроков, но, видимо, обеденный ритуал исключал всякие деловые, разговоры и барышня была настроена на отдых.

— Как вы полагаете, местный климат одинаково благотворно действует на всех? — после ничего не значащей затравки спросила она. — Или есть какие-то противопоказания? Вы себя здесь хорошо чувствуете?

По участливо-медицинскому тону ее можно было отнести к работникам здравоохранения.

— Нормально, — односложно сказал Олег, стараясь определить, куда же она клонит.

— Но вид у вас… Скажем, не особенно-то здоровый. Это влияние среды?

— Социальной среды, — со скрытым сарказмом поправил Зимогор.

— Да, да, да, — поняла она, имея в виду смерть Аквилонова. — Говорю к тому, что есть предложение совершить небольшую прогулку. А этот неприятный случай с самоубийством… Есть сомнения.

— Аквилонов чувствовал себя здесь великолепно, — сообщил он. — Я разговаривал с ним за минуту до смерти.

— Что он говорил вам? — улыбнулся эксперт.

— Наставлял, как руководить экспедицией, — уклонился Олег. — И о погоде…

— А потом пулю в лоб?

— В сердце.

— Тем более — в сердце… Повторите нам его последние слова.

Зимогор двинул ногами под столом, и полные рюмки плеснули на скатерть.

— Бывают же такие места на земле, где хорошо человеку, — дословно передал он.

— Замечательная фраза, — улыбнулся тот, обращаясь к одному из гражданских. — Она что-нибудь вам говорит?

— Говорит, — обронил его собеседник и посмотрел на часы. — Надо спешить. Через два часа Манорая войдет в зону видимости спутника.

— И ни на что не жаловался? — воспользовалась паузой деловая женщина.

— Нет, напротив…

— Может быть, переживал из-за аварии? Сердце? Больная совесть…

— Он радовался. Никогда не видел таким…

— Господа, все в порядке! — провозгласила барышня, обращаясь к застолью. — Прогулка опасности не представляет.

— Полагаемся на ваш авторитет, — заметил Эксперт. — Но охрана не помешает. И думаю, не помешает взять с собой кое-что с нашего стола. На природе очень хорошо пойдет. Знаете, господа, у меня здесь появился зверский аппетит.

— Безопасность обеспечим, — заверил Ангел и ушел давать распоряжения лейтенанту Перцеву.

— Вы согласны быть нашим проводником? — ласково спросила барышня.

Зимогор, так и не прикоснувшись к еде, встал.

— Простите… Вы верно заметили, чувствую себя плохо. Начальник партии проводит, он здешние места знает…

Конечно, не следовало начинать так карьеру начальника экспедиции, однако Ангел оставался на участке и мог забрести в избушку Ячменного, где была Лаксана. Олег поймал начальника участка возле конторского вагончика.

— Поведешь начальство на экскурсию. Собирайся быстро!

— Понял… Я понял, что надо сделать! — тихо и завороженно проговорил тот. — Я им покажу кузькину мать. Экскурсия как раз на руку! Они же водку с собой берут? Берут!

— Не вздумай выкинуть глупость! Поводишь часа полтора и назад.

— Но придется вторую скважину бурить!

— Веди! И чтоб они поскорее отсюда улетели! Ячменный вдруг стал веселым и обреченным.

— Олег Палыч, у меня к вам лишь одна просьба. Теперь как к начальнику экспедиции… Дайте отпуск на месяц? Не сбегу, не спрячусь, до конца расхлебаю, вместе с вами… Но пока бурить не начали, дайте? Хочется мне на родину съездить, в деревню Мардасово. Проверить хочу, оттуда ли я родом. А то, может, пригрезилось мне? Дайте, Олег Палыч? Всю жизнь без родни, так может там найду? Может, деды остались, дядьки-тетки?..