Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Звездные раны

Несмотря на всю его странность, Циклопа любили женщины, и у него в округе было несколько любовниц.

— А у тебя нет расстройства? — спросил Зимогор, глядя в глаза Ячменному.

— У меня нет, — буркнул тот, отворачиваясь. — Алиханов! Поставьте в строй Величко. И посмотрите там, где старший мастер Гнутый! Почему не в строю?

Алиханов пожал плечами и тяжело побежал к жилому сектору. Дождь пошел с ветром, и маскировочные сети зашевелились над головой, начали всхлопывать, как паруса.

— Должно быть, мало выпил, если не пронесло, — хмыкнул Зимогор. — Зачем народ построил? Думаешь, буду мораль читать?

— Положено… Приехал старший начальник… И хорошо, что вы приехали. А это кто с вами? — показал взглядом на Конырева.

— Шейх, король бензоколонок…

— Не понял… У него допуск есть?

— У шейхов есть все!

— А то Перцев арестует…

— Кто был на смене, когда произошла авария? — тихо спросил Зимогор.

Начальник партии посмотрел в небо, слизнул губы.

— Сам старший мастер Гнутый с помощником. Ну и дизелист Ярков…

— Кто из них обнаружил контейнер со спиртом?

— Ярков обнаружил… Вышел из дизельной покурить, а на маскировочной сети… прямо над головой — ящик из-под взрывчатки. Но авария уже произошла, занимались ликвидацией.

Ложь была настолько невероятной и грубой, что Олег несколько разочаровался в способностях бывшего капитана.

— Давай спросим у Шейха? — предложил он. — Как бывает по жизни… Эй, Рокфеллер! Иди сюда!

Конырев не спеша приблизился, выкатил свой толстый живот и поправил настоящую ковбойскую шляпу.

— Есть проблемы?

— Тебе не подбрасывали к дверям офиса, например, ящик с коньяком? — спросил его Зимогор. — Так по жизни бывает?

— По жизни бывает. Только пара бутылок может быть отравлена и одна непременно заряжена. Допустим, килограмма на полтора в тротиловом эквиваленте. Ошметки приходится соскабливать со стен.

— А что первично: спирт или авария?

— Первична материя, как в школе учили, — сказал Конырев. — Авария на скважине, как и всякая катастрофа, вообще, вещь мистическая, ирреальная…

— Слышишь, что говорит опытный человек?

Ячменный мотнул головой, зло поиграл желваками.

— Сейчас ничего доказывать не буду. Потом докажу!.. А пока придется верить на слово, Олег Павлович.

Тогда, в мае, он показался Зимогору более покладистым в обращении с начальством, чуть ли не каблуками щелкал и врал мягче, осторожнее. Сейчас освоился и вроде бы начинал дерзить.

— В радиограмме сказано, авария произошла не по вине смены, а по горнотехническим условиям проходки. Это как понимать?

— В прямом смысле, — подумав, сказал Ячменный. — Иначе бы вы не приехали. Я знал, что главный геолог болеет, главный инженер в отпуске и что кроме вас ехать некому. Аквилонов чужого не пошлет… На самом деле причина совсем другая.

— Хочешь сказать, таким образом вызвал меня?

— Другого выхода не было. Вы мне тогда, в мае, понравились…

— Вот оно что! — не удержался от сарказма Зимогор. — А у тебя как с ориентацией, капитан?

— Я не в том смысле, Олег Павлович! — смутился начальник партии. — Как человек понравились, как геолог… Только вы и сможете разобраться. У нас тут творится… Ну полная чертовщина. В смысле геологии. Все похоже на диверсию.

— Если это диверсия, надо вызывать Ангела. Или прокуратуру, контрразведку… Что же не вызвал? Не захотел сор из избы выносить?

Начальник партии резко боднул сеть головой.

— Я как человек в прошлом военный хорошо знаю эту публику! Спишут на пьянку и все. И Ангела этого тоже знаю, полная бестолковщина.

Ангелами в экспедиции называли работников особого отдела. Когда-то их набиралось до десятка, а теперь оставался один на все объекты — тощий носатый человек без возраста.

— На что же мне прикажешь списывать аварию? На силы небесные?.. Неужели ты всерьез считаешь, что ящик со спиртом «Роял» — диверсия?

— Какой же дурак подбросит сорок литров за просто так? — возмутился начальник партии. — Сначала происходит авария, потом подбрасывают спирт!..

— По жизни так не бывает, — встрял Конырев.

— У нас тут все бывает! — огрызнулся на него Ячменный, не подозревая, что дразнить богатых и циничных людей очень опасно.

— Слава, погуляй, мы тут потолкуем, — дабы предотвратить избиение младенца, попросил Зимогор.

Начальник, партии проводил Конырева презрительным взглядом.

— И не ждите. Циклопа не приведут, — сказал в сторону. — Его уже три дня как нет на участке. Но это все скрывают, решили, что он у… барышни. Прихватил с собой четыре литровых бутыли «Рояла», пять батонов импортного салями и сбежал к подруге в Матвеевку. Но я был там… Величко у подруги не появлялся.

— У какой… подруги? — настороженно спросил Зимогор.

— Да есть тут одна… тварь. Со всеми мужиками переспать успела, даже с солдатиками… — начальник партии боднул воздух головой. — Местная потаскуха, ночами шастает вокруг и буровиков уводит…

У Зимогора чуть колени не подломились, душа оборвалась и полетела в бездну, и, чтобы остановить это падение, он схватил Ячменного за грудки, рванул так, что затрещала куртка.

— Кто она?! Кто?!

Тот не ожидал подобного, вытаращил глаза и не сопротивлялся.

— Кто — кто?.. Вы про что? Про бабу? Или про Величко?

— Как ее зовут?

— Кого? Эту местную?..

— Местную!

— Да имя… какое-то необычное. Забыл!.. Ну, еще насосы такие есть, бытовые…

— Какие насосы?! — взревел он.

— Вспомнил — Агидель! — Ячменный неловко, смущенно засмеялся. — Говорю же, такие насосы бывают…

— Агидель? — переспросил Зимогор.

— Ну, Агидель! Местная, алтайка… У них тут имена звучные!

Красные сполохи в сознании, разъярившие его, как быка, вмиг угасли, будто ничего и не было. Он выпустил куртку и, смущенный еще больше от внезапного взрыва чувств, огляделся, бросил в сторону.

— Ну и память у тебя…

И все-таки начальник партии что-то заподозрил, глянул с затаенным интересом и лишь армейская привычка держать дистанцию с начальством не позволили ему спросить, чего это вдруг Зимогор взбесился?..

Надо было как-то оправдывать нелогичность своего поведения…

— Так где Циклоп? — вспомнил Олег.

— У него на самом деле было расстройство, от щей-борщей, — осторожно сказал бывший капитан. — Жрем мобзакладку, двадцатипятилетней давности. У нас у всех тут… кого тошнит, кого носит… Тухлятину! — он понял, что странная эта угроза миновала и осмелел. — Натуральную, в собственном соку!.. И тут сорок литров чистейшего!

— Ты сам который день гудишь? Только честно?

— Пятый, как все…

— А вчера сколько принял?

— Три стакана, с рубчиком, — честно признался Ячменный.

— Молодец!.. Не стошнило?