Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Звездные раны

— Расписывайся и топай!

— Что это? — спросил Зимогор: обычно все секретные материалы выдавали через особый отдел.

— Разберешься, ты специалист! Да смотри, чтоб Ангел не увидел. Понял меня?.. Все, пошел вон, ты меня утомил.

С того момента как Аквилонов определил Зимогора в наследники, ни разу больше не повышал голоса, относился по-отечески, даже иногда балагурил, зазывал выпить чаю, обсуждал кандидатуры принимаемых в экспедицию специалистов, дескать, тебе с ними работать; тут же как с цепи сорвался. Олег ожидал определенной реакции, но не такой резкой — не дал ни одного аргумента привести, не выслушал, не расспросил: такое чувство, будто уже знал, что произошло в Горно-Алтайске.

Врученная им папка с секретными материалами нового света не проливала на проблему Манораи, ибо содержалась там строго дозированная информация, подготовленная кем-то и совсем недавно (печать компьютерная), но даже она полностью меняла представление о геологической структуре района. Потому Иван Крутой и заставил готовить новое обоснование. С подобными «двойными бухгалтериями» сталкиваться приходилось не раз: по территории бывшего СССР геология десятков районов была засекречена и умышленно искажена для общего пользования. Ничего особенного, такое даже в Африке проделывают. Приложенная геологическая карта впадины и трех куцых разрезов хоть и абстрактно, однако же вполне прилично отображала область древних разломов и вулканической деятельности, ну и метров до пятнадцати аллювиальных отложений — то есть рыхлятины, на которой живут люди, растут лес, трава, картошка. Полезных ископаемых, кроме песка, щебня, глины и небольших залежей пемзы, никаких. В общем, таких пустых недр на земле предостаточно.

Однако при этом Зимогора смущали два обстоятельства: зачем и кому понадобилось устраивать двойную геологическую бухгалтерию (скрывать-то от супостата нечего!) и за каким чертом, начиная с восемнадцатого года, в Манорайской котловине работало в разное время аж четырнадцать секретных экспедиций, и двенадцать из них — геологические. И если раскинуть по годам, то получалась любопытная вещь: при каждом приходящем к власти в России, начиная от Ленина и кончая Горбачевым, примерно через полгода с начала правления в Горный Алтай засылалась экспедиция. Но или никто словом не обмолвился, или исполнитель, готовивший эти материалы, умышленно скрыл, с какой целью рыскали там геологи и дважды — археологи и фольклористы.

Получалось, что нынешний президент решил не отстать и тоже отметиться в Манорае с помощью опорной скважины глубиной в семьсот метров.

Таких там еще не бурили…

Ответ на столь сложную загадку вырисовывался сам собой и был прост: каждый раз появлялся какой-нибудь Мамонт и не давал достичь результата. Но тогда зачем американцы и иже с ними хотят повесить спутник над котловиной? Им-то что нужно?..

Он не успел все толком осмыслить, потому что, как и предполагал, Иван Крутой отошел от царского гнева и сам пригласил Зимогора в кабинет.

— Ну, ознакомился? — мирно спросил он, кивнув на папку. — Вопросы еще есть?

— Есть! — с готовностью сказал Олег. — Зачем заказчику эта скважина?

— О, Создатель! — театрально вскинул руки Аквилонов. — Каких тупиц я держу на работе! Кому деньги плачу?

— Это принципиально, Иван Васильевич.

— А ты не понял?

— Потому что тупой.

Начальник экспедиции вылез из-за гигантского, с зеленым сукном, стола, подражая Сталину, пососал пустую трубку (давно не курил) и вздохнул:

— Добро, скажу… Только если где, во сне или наяву… лично язык отрежу. Я знаю, ты себе там нафантазировал, а все просто, как две копейки. Окружение президента настойчиво советует построить в Манорайской котловине специальную курортно-лечебную профилактическую резиденцию. Думал, Генштаб расщедрился и отпустил астрономическую сумму?.. Ты же был там, видел: микроклимат, древний кедровник, великолепный воздух и какая-то там особенная энергетика. То ли омолаживает организм, то ли продляет жизнь… Они же все сразу хотят жить вечно. Вернее, не они — их окружение этого желает.

— Ну, полная липа и бред! — возмутился Зимогор, что делать в кабинете Ивана Крутого категорически запрещалось. — Там же космическая мусорная свалка! Все давно загажено остатками ракетного топлива. Отгоревшие ступени валятся!..

— Э, брат, запретят падать ступеням, сделают химчистку, дезактивацию, — не среагировал, однако же не упустил из виду тон главного геолога. — Загонят химвойска, срежут грунт, вылижут территорию. Это не проблема. Главное тут — энергия!.. Хотя я лично в эти закидоны не верю.

— Как вы считаете, Ленин хотел жить вечно? А Сталин? Андропов с Черненко? Все хотели! Но чьей экспедиции позволили довести дело до конца? Кто-нибудь построил там резиденцию? А почему не построил?! — он уже не мог сдержаться и сделал вторую ошибку: не будучи еще начальником экспедиции, заговорил тоном Ивана Крутого.

Тот лишь скрипнул зубами и налился багровой тяжестью. Постучал себя в грудь большим пальцем.

— Я сделаю разведку. Я, Аквилонов! Мы с тобой пробурим скважину, проведем горные работы и дадим материалы для строительства! Мне вот такой, с прибором, положить на генсеков и президентов, но я сделаю! Мы сделаем!..

И тут Зимогор совершил третью, если не смертельную, то непоправимую ошибку: когда Иван Крутой заболевал какой-то идеей, ее эпидемия должна была охватить всю экспедицию до последней поломойки.

— Вы пробурите, — презирая язык свой, сказал он. — Вы проведете горные работы…

На освобождение от должности и перевод в производственный отдел потребовалось одиннадцать секунд…

Он никогда не был на празднике Радения, да и быть не мог, поскольку случался он один раз в сорок лет и в исключительных случаях проводился вне срока — для усмирения войны. Иначе он назывался праздником Радости Мира, часто упоминаемым в Весте, и был грандиозным по масштабам, когда гои всего мира брали друг друга за руки и совершали действо, никогда не считавшееся таинством, ибо не от кого было таить Вещество. В легендах, мифах и фольклоре сохранились предания о Радении, да и некоторые фрагменты и атавизмы самого праздника сохранились в виде хороводов, или карагодов, а более всего было живо интуитивное и страстное желание изгоев держаться за руки друг друга. Самым простейшим чудом Радения, которое бы потрясло всякого современного человека, было воскрешение усопшего, а суть таких Веществ, как Радость, когда хоровод на сутки и более останавливал движение солнца по небосклону, все время удерживая его в зените, вообще было вне сознания.

Теперь же Радение считалось сакральным праздником, и поучаствовать в нем было великим счастьем, может быть, таким же благом, как найденный путь к соли Знаний. Заканчивался он восхождением к Огню по лабиринту, сквозь который гоев проводил Водящий — мальчик, выбираемый Святогором.