Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти

Мамонт силился вздохнуть, чувствуя, что только это спасет его сейчас от давящей слабости и, возможно, от гибели. Он потерял счет времени и не мог определить, сколько уже не дышит и как долго не бьется сердце. Невозможность контроля за собственным состоянием, видно, начинала туманить сознание, потому что он не заметил, как Инга сползла с кровати и оказалась рядом, увидел лишь ее руки, сомкнутые на горле Айоги. Обмороженные, в рваных лохмотьях кожи, пальцы из ярко-красных стали белыми. Служанка задыхалась, и этот ее конвульсивный хрип неожиданно пробил пробку в гортани. Первый вздох напоминал первый вздох новорожденного, потому что вдруг от кислорода опалило легкие и голову, так что он застонал от боли и почувствовал, как мощно и гулко застучало сердце — значит, осталось цело! Пуля скорее всего сидела где-то в груди.

Айога выпустила пистолет, скрючила пальцы, норовя подтянуть руку к своему горлу. Мамонт ударом отшиб оружие в сторону и встал на колени.

— Отпусти ее, — прохрипел как чревовещатель.

Инга не слышала, душила, и глаза ее становились безумными. Он оторвал руки спутницы, толкнул в лицо.

— Уйди!.. Тебе нельзя... убивать!

Айога хватала ртом воздух, точно так же, как недавно хватал его Мамонт. В расширенных глазах стоял смертный ужас. Инга не успокоилась, поползла к пистолету — пришлось оттаскивать ее за волосы и укладывать рядом со служанкой.

— Лежать! Всем лежать!..

Он с трудом поднялся на ноги, затем вскинул и швырнул легкое тело Айоги в угол за кровать. Отдышался, борясь с комом огненной боли, страх смерти в глазах служанки неожиданно подтолкнул его к решению. Неуверенной рукой Мамонт нашарил в кармане коробку со шприцами, достал один, снял защитный колпачок с иглы. Он не знал, куда следует колоть это снадобье, а спросить было некого — Иван Сергеевич так и не обнаруживал себя. Да и все равно в таком состоянии в вену не попасть. Всадил иглу в предплечье, сквозь ткань черного халата, и выдавил содержимое шприца.

Служанка хваталась руками за горло, преодолевая спазм, дышала коротко, будто плакала в голос, и укола даже не почувствовала. Мамонт отшвырнул шприц, поднял на руки Ингу, посадил на кровать.

— Где Иван? Где Иван Сергеевич?

— Сбросили в подвал, — проговорила она сдавленным голосом. — Там.

Он заметил люк подпола, нашел кольцо и рывком вырвал крышку.

— Иван?!

В проеме показалась всклокоченная голова Афанасьева, глаза вялые, испуганно-неподвижные: успели, значит, всадить укол... Мамонт помог ему подняться наверх. Иван Сергеевич отполз к столу и остался сидеть на полу, блуждая вокруг себя пугливым взглядом. В углу зашевелилась, ожила Айога, делая попытки встать. Мамонт придавил ее ногой.

— Лежать! Лежать, сказал!

Он ощупал грудь — крови не было, и на губах ее тоже не было. Значит, ранение не опасное, легких не достало. Он нашел входное отверстие пули, и оказалось, что она попала в магазин от «Бизона», снаряженный патронами. Непослушными пальцами Мамонт вынул этот магазин из кармана — прострелен насквозь...

И меховая куртка — насквозь, но и под ней нет крови. Он пошарил за пазухой, протолкнул руку под спортивную майку — сухо! Но грудь ломит от боли, прокалывая легкие острой спицей.

— Ты ранен? — спросила Инга, намереваясь шагнуть к нему на своих опухших и обмотанных бинтами ногах.

— Не знаю, дышать больно...

Она выдернула майку из-под брючного ремня, завернула к подбородку.

— Нет, крови нет!.. Только вмятина красная!

— Это хорошо... Сейчас отдышусь.

— Смотри! — Инга вытянула железный медальон из-под майки.

Пуля попала между крыльев железного сокола, отчего они вывернулись вперед, словно в размахе.

— Валькирия! — прошептал Мамонт.

— Что?! — она вскинула глаза.

— Обережный круг. Над нами обережный круг!

— Мамонт?!..

— Молчи! — засмеялся он. — Ты ничего не знаешь! Нам нужно уходить.

— Здесь был мужчина! — вспомнила Инга. — Он говорил по рации!..

— Тем более!.. Иван? — Мамонт встряхнул Афанасьева. — Быстро на улицу! Заводи снегоход.

— Не могу, — промычал он. — Я ничего не могу...

— Можешь! — рывком поставил его на ноги. — Пусть пока не можешь стрелять. Но спасти свою жизнь ты обязан! Имеешь право!

— Жизнь не принадлежит человеку...

Коротким, злым ударом Мамонт опрокинул голову Ивана Сергеевича в одну сторону, затем в другую.

— Не принадлежит тебе, так я отниму ее! Понял? Ну?!

Он не увидел пробужденного разума в его глазах, напротив, ярче засквозил испуг.

— Что?.. Не бей! Все сделаю!

— Сейчас ты пойдешь и заведешь «Буран», — продиктовал Мамонт. — Тот, к которому прицеплены нарты. Из других вытащишь бензобаки.

— Хорошо! Все сделаю! — забормотал Иван Сергеевич, и казалось, что сейчас он даже не понимает, кто стоит перед ним.

Афанасьев вышел на улицу, а Мамонт сдернул с вешалки меховые брюки и куртку, не обращая внимания на стоны Инги, одел ее, засунул ноги в мягкие, мужского размера, унты. Затем собрал оружие и остановился перед Айогой.

Кажется, зелье достало коры головного мозга: служанка таращилась на него, прикрываясь рукой, будто ожидала удара. Мамонт схватил ее за шиворот, подтащил к открытому люку подпола и швырнул туда, как куклу. После чего захлопнул крышку и придавил ее ножкой тяжелой деревянной кровати. Осмотрелся в последний раз, вспомнил о спичках — нашел их в кухонном шкафчике. С Ингой на руках вышел из дома — соседний пылал вовсю, огонь вырывался из всех окон и лизал доски фронтона, освещая площадку. Электростанция еще работала, пламя не попадало в подклет, выносимое вверх естественной тягой.

Иван Сергеевич расчехлил снегоход под навесом и теперь стоял, тупо глядя на машину — вероятно, вылетело из головы, зачем оказался здесь. Мамонт оттолкнул его плечом, уложил Ингу в дюралевый короб нарт, укрыл брезентом, поскольку оленьей полости не оказалось. Наощупь отыскал кнопку подсоса на карбюраторе двигателя, потянул шнур стартера раз, другой, третий промерзший мотор не заводился, а дыхания на интенсивную работу еще не хватало. Уходило драгоценное время, нужное, чтобы оторваться от преследования!

— Помоги, Иван! — крикнул он на выдохе. Афанасьев пугливо засуетился, схватил Мамонта за руки.

— Только не бей! Не бей!

Мамонт оттолкнул его и снова взялся за стартер. Рвал, закусив губу, упругий жесткий шнур, в уме отсчитывая попытки и тем самым отмеряя время. Двигатель взревел неожиданно и сразу на высоких оборотах. Мамонт стал вынимать бензобаки из других машин, составляя их в нарты, а Иван Сергеевич таращился на горящий дом, прячась за столбом навеса.

Он не сопротивлялся, когда Мамонт подвел его к нартам и усадил в короб: завороженный огнем, его взгляд был неподвижен от немого восхищения.