Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти

И тогда он взял лезвие ножа пальцами, оставив острый его конец на два сантиметра, и ткнул старика в задницу. Тот подпрыгнул, как ужаленный, замотал головой — не убивайте! И еще полкилометра шел наравне с остальными. Но как только начинал ослабевать, Арчеладзе снова колол его и мгновенно придавал группе ускорение.

И вот теперь, засыпая, полковник видел, как он колет старика ножом, бьет раз за разом, но археолог не встает. Навязчивая эта картина стала как бы прелюдией сна, когда ему пригрезилось, будто старик вскочил, выхватил нож и ударил Арчеладзе в плечо, потом — в сердце.

Он вскинул голову и увидел Воробьева.

— Ты зарезал старика? — одурманенный сном, спросил полковник.

— Проснись, Никанорыч! — с нетерпеливым раздражением сказал «грибник». — Ты что за кадра ко мне послал?

— Какого «кадра»?

— Это я спрашиваю — какого!

Полковник потряс головой, отдышался, будто вынырнув из глубины.

— Что, не понравился тебе?

— Кто он такой?

— Кто?.. Человек из Будущего.

— Ну и Будущее нас ожидает...

— Что-нибудь произошло? — насторожился Арчеладзе.

— Хочет забрать пленных! — возмутился Воробьев. — Что, для него старались? Для него по горам ползали и рисковали? На хитрую задницу есть... ножик с винтом.

Полковник сел на кровати, достал кружку и отхлебнул остывшего чая с водкой.

— Есть хочу...

— Он пленных хочет взять и увести! — напомнил «грибник». — Ничего себе деятель...

— А что с ними делать? — помедлив, спросил Арчеладзе. — Мы с ними не сможем работать, Володя. Мы многого не знаем. Ясно, что это секретная структура «Арвоха», занимается какими-то тайными... или нет, сакральными делами. А мы в этом — профаны, даже толком не поставим вопросов на допросе. О чем их пытать?.. Глупо, нелепо... Покажем свою полную неосведомленность. А они связаны с вещами тонкими...

— У нас стрел к арбалету хватит, — заверил Воробьев.

— Стрел много — ума мало, брат...

— Так что, взять вот так и отдать?

— Другого выхода нет, Владимир Васильевич. Мы свое дело сделали. Пусть теперь они работают.

— Я ему не верю! — вдруг заявил «грибник». — Когда увидел эту женщину... ну, там, на нейтралке... Поверил. А этому... Знаешь, Никанорыч, когда я стал показывать пленных, этот дед с исколотой задницей с ним переглянулся. Как будто знакомы.

— Так, так! — оживился Арчеладзе. — Что еще заметил?

— Да больше ничего, но интуиция...

— Плевать на твою интуицию, что заметил?!

— Со стариком переглянулись. Быстро так и не случайно... Старик будто бы ожил.

— Этого мало!

— Лиха беда — начало...

— Что ты предлагаешь?

— Пленных пока ни в коем случае не передавать! — отрезал Воробьев. — А этого парня... посадить под замок где-нибудь в закутке и подержать день-другой, посмотреть на реакцию и поведение. Может, еще кого принесет нелегкая, если посланец из будущего не вернется вовремя. Очень уж он торопится.

— Ты понимаешь, что держать эту ораву из «Арвоха» опасно? — спросил Арчеладзе, внутренне соглашаясь с доводами товарища. — Если еще схватить посланца... не дай Бог, он окажется тоже из этой команды, — обсерваторию начнут шерстить в первую очередь. Нам с таким объемным грузом не уйти. Не дадут они нам посидеть спокойно день-другой.

Воробьев сел рядом на кровать, взглянул сбоку, как на чужого.

— Давно хочу поговорить с тобой, Никанорыч... Что-то я перестал тебя понимать. Конечно, ты старый темнила. Но это ладно, если для дела требуется... У меня такое ощущение, что ты и сам не знаешь, что происходит вокруг, что предпринимать. Ты стал какой-то зависимый, хуже, чем во времена существования спецотдела. Над тобой и здесь сидит «папа»?

— Здесь надо мной «мама» сидит, — грустно сострил полковник.

— Где же она?

— Жду.

— Странная шутка, Никанорыч... Ждал «маму» — пришел «папа». Ты сам-то вообще что-нибудь понимаешь? Тебе не кажется, что нас втравили в какую-то темную игру на Балканах?

— Да, игра в самом деле темная, — согласился он. — Но оттого, что сами мы темные и почти ничего не понимаем. Два года гонялись за золотом, которое не исчезало, теперь за неким «духом мертвых», за «Арвохом». Получается, как в сказке: пойди туда, не знаю куда; принеси то, не знаю что. Но Карна обещала, что придет Авега и принесет соль Знаний.

— Карна, надо полагать, это и есть «мама»? Это она затащила нас в Боснию?

— Нет, совсем другой человек... — Арчеладзе неожиданно вскочил. — Вспомнил! Вспомнил, где видел!

Воробьев отпрянул, посмотрел, как на блаженного.

— Что с тобой, Никанорыч? Кого ты вспомнил?

— Точно, и зовут его — Сергей Антонович! Тогда просто не мог сопоставить. Чувствовал — знакомое лицо, а где и при каких обстоятельствах... Вообще ничего не понимаю! Почему же его имя стояло в списках людей, которых следует охранять после совершения государственного переворота? С чего это «папа» вздумал поберечь его? Не понимаю!

— Я тоже, — проговорил Воробьев. — Может, ты поспишь, Эдуард Никанорыч?

— Помнишь пакеты на час «Ч»? Которые ты притащил из моего сейфа?

— Как же не помнить...

— Сергей Антонович был в списке людей, подлежащих строжайшей охране. Хотя по логике вещей ему самое место в другом списке...

— Так это он нас сюда закинул?

— Его привела в «Душегрейку» Капитолина...

Второе его «я», живущее только рассудком, подталкивало Арчеладзе продолжить размышления вслух, и лишь присутствие Воробьева удержало от этого. А получалось вот что: бывшая жена «папы», любовница Комиссара, доставшаяся по наследству полковнику, приводит к нему непосредственного начальника Зямщица-старшего, по сути второе лицо в Министерстве иностранных дел. Он-то и представился Сергеем Антоновичем. Все это напоминало тщательно продуманную операцию, а не клубок событий и случайных совпадений...

Если сказать об этом Воробьеву...

Неужели его отправили на Балканы, чтобы избавить кое-кого в Москве от арбалетных стрел? И здесь впутали в авантюру с похищением археологов и борьбу с «миротворцами»...

— Никанорыч, тебе приходило в голову, что нас попросту... ликвидируют? — словно читал мысли «грибник». — Естественно, когда мы отыграем свою роль? Я чувствую постоянное напряжение. Это признак, что работаем под чьим-то контролем...

— Страгу запри, — вместо ответа распорядился Арчеладзе. — Приставь охрану.

— Надо полагать, Страга — этот посланец? — уточнил Воробьев. — Ты правильно решил...

— В случае опасности — пленных в расход, — продолжал полковник, не прерываясь, — за исключением старика... И этого. Трупы спрятать... Я и впрямь должен выспаться, голова не соображает.

Однако сколько ни ворочался, ни мял подушку, стараясь угнездить гудящую от мыслей голову, уснуть не смог. Почти физически он ощущал вокруг себя плотную стену мрака, хотя на улице светало и в восточной части неба, освободившейся от туч, проступала яркая и чистая заря. В который раз он мысленно протягивал, «прощупывал» всю цепочку событий и своих действий от памятного момента, когда «папа» захватил Капитолину в заложники, и до того, как она явилась в нижний мир столицы с человеком, исполняющим роль «серого кардинала» в МИДе. Сергей Антонович обслуживал практически все прямые интересы существующего режима в России, вел самые острые и сложные международные переговоры, однако при этом почти не мелькал на экране, не давал интервью и обычно упоминался в блоке с другими известными фамилиями. Его скрывали за другими фигурами, зачастую полными дилетантами в дипломатии, и он как бы спокойно и безропотно довольствовался участью состоять в чьей-нибудь свите. Арчеладзе подозревал, и не безосновательно, что Сергей Антонович — сотрудник Главного разведуправления, эдакий разъездной резидент, решающий многие горящие международные дела, но ни на миг не мог представить, что, в первую очередь, он — человек из Будущего.