Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти

Кроме двух Варг — старого и совсем юного, возле Весты обитали четыре пожилые Дары, исполняющие обыкновенные женские уроки прачек, кухарок, уборщиц. Самой старой было за восемьдесят, самой молодой, потерявшей зрение и с обезображенной верхней половиной лица, — под сорок. Как писали в старых романах, все они при этом были со следами былой красоты, с неистощимым и неувядаемым очарованием, отчего казались моложе своих лет. Устраивая быт, Дары практически не входили в Хранилище, за исключением слепой, которая каждый вечер в определенный час вносила и устанавливала в Зале Жизни неугасимый факел. И это являлось сигналом для Варг покинуть помещение Весты.

Тем памятным утром Мамонт переступил порог Хранилища и оказался перед стеллажами, напоминающими пчелиные соты. В каждой ячейке лежали уже знакомые огромные свитки пергамента, упакованные в деревянные и кожаные футляры. Эти соты поднимались от пола до высокого свода зала и расходились в обе стороны до далеких торцевых стен.

— Смотри, Счастливый Безумец! — сказал за спиной старый Варга. — Перед тобой сейчас то, к чему ты стремился и что так жаждал познать. Пришел срок, и путь к Весте открылся для тебя. Но это еще не значит, что откроется Книга Знаний.

Мамонт стоял и ничего, кроме растерянности, не ощущал. Когда он впервые, по-воровски, очутился здесь, в душе бушевал пожар, разбегались глаза, тряслись руки от перевозбуждения и мысль, выйдя из-под контроля, вилась над сотами, как мотылек с опаленными крыльями. В любой момент тогда Варга мог вернуться из Зала Мертвых, застать его возле стеллажей и попросту вышвырнуть из Хранилища.

И не сделал этого, вероятно, лишь потому, что час был трагичный — погиб Страга Севера и его пришлось укладывать в соляную гробницу.

Доступность Книги Знаний странным образом сейчас обезоруживала Мамонта, и он не ощущал страстней потребности немедленно выхватить из первой же попавшейся ячейки свиток, развернуть и читать, читать...

Перед Счастливым Безумцем разверзлась бездна.

Варга заметил его нерешительность. Заложив руки за спину, медленно двинулся вдоль сот, тем самым предлагая Мамонту что-то вроде прогулки. И вдруг заговорил с горечью в голосе:

— Мне ведома твоя печаль, Счастливый Безумец... А заключается она в том, что жизнь человеческая слишком коротка. В мире гоев много долгожителей, некоторые дотягивают до ста семидесяти лет, оставаясь в чувствах и памяти. И все равно этого никогда не хватит, чтобы одолеть Весту и обрести Вещество... Там, где сейчас плещутся Студеное, Карское и Белое моря, некогда была земля и страна, ныне называемая по-разному — Гиперборея, Атлантида...

Ледник продавил сушу, смел и обратил в прах страну гоев, которая носила имя — Вера. Людей тогда именовали верцами. Говорили: «се верпы» — это верцы. И жили они полный круг жизни — сорок сороков, то есть по тысяче шестьсот лет — это и есть срок познания Вещества. Здесь, — Варга обвел рукой соты, — пятнадцать тысяч триста тридцать свитков, или ровно тысяча шестьсот Великих Книг. При желании их можно прочесть даже за короткую человеческую жизнь, если только читать механически, как машина. Да после первого же свитка, Мамонт, ты уже не сможешь читать дальше, ибо весь остаток твоих лет уйдет на осмысление того, что ты вкусил. И потому никто из смертных гоев не в состоянии познать Весту.

— А как же... Вещие Гои? Зелва?..

— Титул Вещего по традиции получает тот, кто найдет в себе силы и смелость открыть Книгу Будущности.

— Но Владыка Атенон! Святогор!..

— К сожалению, он один на свете. И бессмертен по нашим понятиям, ибо жить ему сорок сроков, — старый Варга вздохнул, как утомленный путник — болели суставы ног. — Когда волхвы привели Христа в Землю Сияющей Власти, гои потомки верцев — послали ему хлеб и соль. Пищу для разума и соль Знаний. С тех пор по землям и рекам стали ходить Авеги. Потому что гои живут во всех сторонах света и терпят нужду.

Слово «нужда» с древнеарийского переводилось как «хочу огня, дайте огня». Более сильная форма — «ждать», и самая сильная — «жажда»...

— Ну, усугубил я твою печаль? — вдруг спросил Варга. — Не исчезла твоя нужда?

— Нет, — не сразу отозвался Мамонт, хотя и в самом деле ощущал тихую, ноющую тоску.

— Что же, добро! В таком случае, буду веселить тебя! — он подошел к длинному ряду закрытых, темных от времени, дубовых шкафов, стоящих напротив сот, и отворил один из них. — Буду веселить, поскольку когда вкушаешь и малую толику соли, всегда становится весело. Жизнь ведь и так коротка, а если есть только горечь, что же сладкого останется в этой жизни?.. Даже вечным, по нашей логике, и Вещим верцам прискучивала жизнь, и они по своей воле бросались в морские волны со скалистых берегов, чтобы умереть до срока. Ты можешь добывать соли сколько угодно — вся сокровищница перед тобой. Бери любой свиток, всю Книгу целиком, но, Счастливый Безумец, советую тебе не бросаться в это соленое море и не забывать, что ты избран Валькирией. — Варга достал объемистый свиток, обнял его, как дитя, посмотрел чуть лукаво. — Должен сказать тебе, Валькирии не очень-то любят круто пересоленных гоев, которых потом приходится... вымачивать, как солонину. Может, потому и избранники их — в основном из мира изгоев... Так что не спеши, Мамонт. Мы еще до отвала вкусим соли, когда окажемся в гробницах Зала Мертвых. Помни, что ты еще толком не почувствовал такой радости — расчесывать волосы Девы золотым гребнем. Вот в чем соль земной жизни! Вот в чем истинные сокровища Валькирии!

Старик помедлил, словно решая, отдавать свиток Мамонту или нет, наконец с сожалением вложил ему в руки.

— Добро, возьми. Рекомендую для начала толкование к Книге Явь, это чтобы не терял много времени и не утонул в соленом море. И пусть тебя не смущает, что Знания здесь уже пропущены через чей-то разум, соль, так сказать, поваренная. Вкушать серую каменную — надо иметь хорошие зубы. Варга по прозвищу Бивень, который и составил это толкование в семнадцатом веке, целый срок потратил на это — сорок лет! Как пчела, летал от цветка к цветку, а потом ползал по сотам...

Мамонт принял свиток и направился было к столу, установленному посередине зала, однако старик остановил его, заговорил строго:

— Нет, Счастливый Безумец, тебе не туда! Довольно, я и так принес Буквицу в каморку. Добывать соль отпущено тебе в колонном зале. Иди за мной!

Он провел Мамонта через тройные двери, затем по крутой лестнице вниз и впустил в небольшую, с множеством деревянных колонн-подпорок комнату, более напоминающую шахтный забой. Из мебели тут стоял лишь стол с лампой на зеленом сукне и простой табурет. В глаза сразу бросилось, что высокая кровля как-то опасно наклонилась, нависла и прочно удерживается лишь на одной толстой колонне, как на крепежном бревне. Остальные опасно потрескивают и верхние их торцы незаметно закручиваются вниз от невероятного давления, как шляпки грибов.