Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти

И внезапно ощутил, что в голове и душе — совершенная пустота. Все, открытое, добытое в соляных копях, не вошло в плоть и кровь, а растворилось без остатка, и окружающий мир оставался для него по-прежнему неразгаданным, существующим без всяких причин и законов, как во времена Великого Хаоса.

Ему почудилось, что размягчился мозг.

И единственная мысль, рожденная в жидком сознании, показалась ему закономерной и трезвой. Он недвижно пролежал несколько минут, боясь стряхнуть и расплескать ее, выждал, когда она утвердится в сознании и пустит корни, затем осторожно встал, освободился от пещерных одежд и принялся напяливать на себя свою, старую, в которой пришел.

Период Счастливого Безумства окончился, едва начавшись. Добывать соль в пещерах оказалось не под силу, и зря Авега предсказал ему именно такую судьбу. Сражаться с бандитами генерала Тарасова, противостоять Савельеву или биться с охотниками Дальнего Востока показалось ему делом живым и более важным.

Конечно, и краткая жизнь возле Весты не прошла даром: теперь хоть точно знал, за что сражаться и что беречь для будущих времен, когда придет на землю Человек Разумный...

Прозорливый Стратиг точно определил ему урок Страги, и зря он с юношеской наивностью пытался противостоять властителю судеб. Если бы сразу повиновался року и отправился по этому пути, сейчас бы уже далеко ушел...

Он же возомнил себя мудрым мужем, пловцом в соленом море...

Мамонт вынул ключ Страги, перебрал пальцами бусины и тут в дверь опять постучали. Сомнений не было — вновь пришла Дара. Странно, но в жидком мозгу отчетливо отпечаталось ощущение стыда.

Повинуюсь року!

Вероятно, он протянул время, замешкался, раздумывая о судьбе, потому что открыл дверь и никого за ней не обнаружил. Коридор был пуст и массивные золотые бра лишь чуть высвечивали лица на портретах.

Взгляд сам собой остановился на одном из них, перехватив живые глаза. Мамонт приблизился к полотну и замер, ошеломленный.

На него смотрел Авега: тихий, умиротворенный взор, спокойное лицо, обрамленное белыми волосами и бородой, как ореолом.

Как же так? Сколько дней ходил мимо и не замечал?

— Я хочу уйти, — признался он, глядя на портрет. — Ты предсказал мне судьбу и смутил душу. Я не готов добывать соль. Веста не открывается мне, а кровля над головой все ниже и ниже...

Боковым зрением Мамонт уловил тень, бредущую по коридору: униформа скрывала и пол, и все особенности человеческой фигуры, поэтому он не мог узнать, кто это еще не спит и слоняется по ночным копям. Зато признали его.

— Прости, Счастливый Безумец! — послышался затаенный голос юного Варги. — Это я стучал к тебе... Не могу найти покоя! Ты окончательно смутил мою душу!

— Я смутил твою душу? — переспросил Мамонт, снова взглянув на Авегу. — Каким же образом? Я ведь не предсказывал твоей судьбы.

— Смутил одним своим появлением. Прежде я всего лишь мечтал о Деве, как мечтают все отроки на реке Ура... А теперь бесконечно думаю о ней! Закрываю глаза, а передо мной стоит юная Валькирия. И протягивает мне медальон, такой же, как у тебя... Знаю, это всего лишь тоскующее воображение. Но оно вселяет такие надежды! Подвигает к такой степени самообмана, что если она придет сюда и мои видения не сбудутся, я поступлю, как поступали верцы, когда им бессмертие становилось тоскливым и тяжким грузом.

— Полагаю, все твои видения сбудутся, — утешил Мамонт.

— Ты уверен?.. Ты чувствуешь мою роковую предопределенность?

— Нет-нет! Не чувствую, — заспешил он, глянув на портрет Авеги. — Я слепой и безмудрый... Но по земной житейской логике так должно случиться.

— Мне не известна такая логика...

— Это понятно. Она — удел изгоев.

— В чем же суть житейской логики? Скажи мне!

Мамонт неопределенно пожал плечами.

— Многие хотят получить из рук Валькирии железного сокола. И только по одной причине — прийти и вкусить соли Знаний. Твои же помыслы бескорыстны. Ты уже здесь, и, должно быть, по горло насытился и солью, и хлебом...

— Полагаешь, для Девы важнее всего бескорыстие?

— Думаю, да... Девы все-таки живут на Земле. Они — женщины, а все женщины хотят, чтобы их просто любили. Ни за что.

Варга долго и внимательно смотрел в глаза Мамонту.

— Вижу... Ты сказал правду. И все равно еще больше смутил душу. Мне стало еще неспокойнее и труднее.

— Почему?

— Да потому, что трудно или вовсе невозможно находиться рядом с человеком, уже избранным Девой! Меня одолевает... зависть. А это чувство удел изгоев...

— Ничего, сегодня ты освободишься от таких мерзких чувств, — заверил Мамонт. — И успокоишься. Это не я — ты Счастливый Безумец. Потому что у тебя еще все впереди. Придет день, когда ты со своей Девой отправишься в путь. Но от дождей разольются реки в горах и затопят дорогу. И вы станете ждать, когда схлынет паводок, купаться и загорать под солнцем. А ночью ты почувствуешь... солнечный ожог.

— Солнечный ожог? Это как соляной ожог?

— Почти как соляной. Только боль от солнечного — сладкая боль.

— Нет-нет! — вдруг мечтательно запротестовал юный Варга. — Сначала будет так: я возьму Деву за руку и поведу в Зал Жизни. Мой учитель Варга привел тебя, а мне отпущено судьбой ввести туда Валькирию!.. Там вручу ей ключ Буквицу. Сяду рядом и открою первые три слова со знаком Огня. И объясню, как зародилась жизнь и где... Так годится? С точки зрения земной логики? Валькирия поймет меня?

— Вероятно, поймет, — согласился он. — Или увидит ответ в твоих глазах. Это я, слепой, долго бился над простыми вещами...

— А потом я открою перед ней Книгу Явь! — вдохновенно продолжал Варга. — И сам! Сам начну толковать ей, как возникла первая живая жизнь на Венере в виде Пчелы — летающей части растений, предназначенной для дела божественного — опылять, осеменять цветы... Это же романтично, правда? Я увлеку ее Вестой! Буду читать Книгу Знаний, как поэму. Я заинтригую мою Деву историей сотворения Человека Разумного, расскажу, как в один миг Земля забеременела, отяжелела, взирая на Ярило Правого, и разродилась первым мыслящим существом — человеком-женщиной, Валькирией!

— Послушай, Варга, — чувствуя оцепенение, проговорил Мамонт. — Неужели первым Человеком Разумным стала женщина?

— Да! — возликовал он. — Это произошло мгновенно, как только Правый удалил от Земли наперсницу Раду. Родилась вначале Матка, ну все, как в пчелиной семье. Рожденные от Праха Пчелы были еще бесполыми. И только из детей, вскормленных Маткой, возникли мужчины. Потому и сохранились у нас следы женского начала... Разве ты еще не вкусил этой соли?

— Да, я вкусил... Но над головой все время трещит и опускается кровля. Никак не мог пробиться к истине...

— Не мог?

— Все время думал о сроке... Боялся, не успею, и разум становился непослушным...