Ровенна Миллер - Власть [litres]

– Под бдительным оком Альбы. – Теодор прижал меня к себе, окутав теплом тела.

Мы разложили одеяла и улеглись в обнимку.

– Что бы ни случилось завтра… – я запнулась, придвигаясь ближе в поисках тепла и защиты, – что бы ни случилось, я знаю, чем ты жертвуешь. Домом. Семьей. Мы уже это обсуждали, но…

– Я не хочу сейчас говорить об этом, Софи. – Голос Теодора прозвучал грубо, словно скрывал страх или разочарование. Но по нескольким дрожащим вздохам я поняла, что это были слезы.

Я обняла его и попыталась уснуть, не обращая внимания на груз завтрашнего дня, что уже давил на нас.

Когда я проснулась, напряженная и замерзшая, вокруг уже клубилась серая предрассветная дымка. Я выскользнула из-под одеяла, стараясь не разбудить Теодора. Для подъема было слишком рано. Костер погас, и надежда согреться улетучилась. До восхода солнца, что прогонит холод, оставался добрый час. Посмотрев на спящий лагерь, я сунула ноги в кожаные башмаки, неподатливые от мороза, и тихонько пошла прочь.

Я отправилась на вершину холма. Отойдя достаточно далеко, стала притоптывать ногами и хлопать в ладоши, чтобы согреться, не рискуя никого разбудить. Плащ все еще не грел, но если продолжать двигаться, шерсть подарит тепло. Я мерзла не раз: часто бегала по делам в заснеженной столице или дрожала у печи, когда приходилось экономно расходовать уголь. Но сейчас все было иначе, поскольку мы жили на открытом воздухе, и, хоть зима еще не наступила, холод был неумолим. Ни теплой печки, ни кровати с пуховыми одеялами и тюфяком здесь не найдешь.

Я взобралась на холм и встала рядом с большим буком. Он уже растерял листья, и те лежали вокруг таким ярким золотистым ковром, что почти горели под изморозью, поблескивающей на каждом черенке и прожилке. Холодные, но прекрасные. Я восхищалась их чистым цветом, что посрамил бы лучшие шелка из моей коллекции.

Затем я посмотрела на долину, раскинувшуюся внизу. Рок-Ривер блестела, точно лед, в первых лучах восходящего солнца. За ней стояли стена густого леса и, почти скрытый пологим склоном, изгиб реки, где располагалась Военная академия. Поверхность воды ярко сверкала, переливаясь, и я прищурилась: мне показалось, что там шли люди – переходили реку вброд.

Позади в лагере забили барабаны. То был не мерный сигнал к побудке, а быстрое стаккато призыва к оружию. Я снова бросила взгляд на реку. На берегу действительно скопились солдаты. Еще раз присмотревшись, я поняла, что они одеты в форму роялистов.

Забыв о холоде, я побежала обратно. Теодор сидел на скомканном одеяле.

– Где ты была? Я проснулся, а тебя нет, и барабаны…

– На берегу солдаты! – запыхавшись, выпалила я, и между нами повисло белое облачко пара от моего дыхания.

– Роялисты?

По утрам Теодор бывал совершенно невыносим. Спросонья он хмурился и медленно соображал.

– Да! Просыпайся же и найди Сайана! Они идут в атаку. Что бы это ни было, оно уже происходит.

– Верно. – К нам подошел Сайан – сосредоточенный и безупречно одетый, даже волосы были причесаны.

Теодор запустил пятерню во взъерошенную шевелюру и собрал волосы в спутанную косичку.

– Они уже выдвинулись на позиции? Возможно, сочли, что битва на поле будет для них преимуществом…

– Для противника преимуществом было бы оставаться за стенами крепости, но он решил этим пренебречь. Враг не ждет от нас быстрой реакции, и мы не позволим ему занять превосходящую позицию.

Словно по команде по утренней равнине прокатился залп мушкетного огня.

– К дозорным уже отправились несколько отрядов Первого полка. Полагаю, роялисты этого не ожидали. Ты должен приказать большей части Второго полка занять позиции перед холмом.

– А ты что будешь делать? – У Теодора никак не получалось застегнуть эполет поверх перевязи меча, перекинутой через плечо.

Я убрала его холодные пальцы и набросила петлю.

– Я буду на передовой, где же еще? – усмехнулся Сайан. – Драгуны постараются прижать противника с фланга, чтобы мы могли удержать его возле реки.

– А мне как быть? – спросила я.

Теодор резко выдохнул, протестуя, однако знал, что не сможет помешать мне принять участие.

Сайан не обратил на него внимания.

– Вначале мы будем двигаться быстро, думаю, кругом воцарится жуткая неразбериха. Неразумно вклиниваться между двумя армиями. Артиллерия будет передислоцирована на другую сторону хребта. – Сайан махнул, показывая на гору. – Ты отправишься с ними. Меньше риска, что случайно попадешь под обстрел.

– Тогда я присмотрю себе укрытие и стану действовать оттуда, – согласилась я.

Сайан резко кивнул.

– Постарайся не попасться на глаза противнику. Неизвестно, на что пойдут роялисты, чтобы тебе помешать.

Повозки с боеприпасами и волов оставили на месте. Артиллеристы принялись перемещать пушки при помощи веревок. Я опустила руку на железный ствол. Возле дула стояла простая литейная метка. Где-то за холодным Фенианским морем тоже боролись за свободу люди, что создали это орудие. Я вспомнила о них. Как они спешили закончить для нас работу, как их воодушевляли Красные колпаки и движение реформаторов, и эти мысли придали мне храбрости.

Тянуть пушки поручили рядовым, но к ним присоединились несколько офицеров – либо из практических соображений, либо следуя идеям равенства. Хотя орудия были далеко не такие тяжелые, как на флоте или в крепостях, волокли их с видимым усилием; колеса врезались в мягкий грунт и придорожную траву.

– Я уже скучаю по волам, – пожаловался юноша примерно восемнадцати лет. На его шерстяной фуражке красовался значок артиллерийской роты.

– Черт побери, Генрик, надень треуголку! Волы и то умнее, – пробормотал его сержант.

Рядовой сдернул фуражку и поднял с земли черную треуголку, на которой горела яркая, точно маяк, красно-серая кокарда.

– Ты бы и без мундира в бой пошел, если б тебе позволили, – добавил командир, когда Генрик снова схватился за веревку.

Я чуть отстала, давая им немного пошутить и отвлечься – орудия у реки гремели все громче.

«Все хорошо, – напоминала я себе. – Наши люди выстоят против роялистов, не отступят и не сдадутся». Но эхо стрельбы отдавалось у меня в груди, и сердце замирало при каждом залпе.

Мы долго ждали, пока огонь стихнет – пушки были слишком ценными, чтобы рисковать ими, поэтому нам приказали не выходить за заданные позиции. Покатые холмы загораживали обзор на битву. Я лишь мельком видела проскакавших к реке драгун в серо-красном облачении реформаторов.

Где сейчас Теодор, как он? От одной мысли об этом все мое нутро словно скрутило в тугой узел. Я заставила себя прекратить задавать вопросы, на которые нет ответа. Возможно, мне и не захочется ничего знать.