Максим Виноградов - Дивный Мир Будущего

Сегодня Анна соизволила надеть юбку, ровно такой длины, чтобы невозможно было оторвать глаз от ее стройных божественных ножек. Туфельки на шпильках сделали девушку чуть выше и еще более подчеркнули тонкий стан; полупрозрачная блузка просвечивает в самых интересных местах, но их, как на зло, прикрывает легкая кожанка.

С превеликим трудом перевожу взор с красотки на последнего присутствующего — после ангельской внешности Анны, здесь глаза отдыхают.

Голиаф Кокс, восьмая ступень эпсилон, не блистает ни внешностью, ни добродушием, ни общительностью. Невысокий, рыхловатый, лысоватый, явно переваливший за четвертый, а то и пятый десяток, он выглядит в компании молодежи белой вороной. Округлое лицо отнюдь не располагает к себе, скорее — поражает некоей печатью равнодушия и фатализма. Он словно бы ко всему привык, давно уже изведал жизнь и примирился со всеми ее проявлениями, если не сказать — сдался, отстранился от проблем и борьбы. Впрочем, его присутствие в Сопротивлении является прямым опровержением моего суждения, а поскольку кандидатуру Кокса одобрил Нэш — сомневаться в его полезности не приходится.

Отличительной чертой Голиафа является характерная манера общения — он обожает говорить иносказательно, используя метафоры, аллегории и прочие эвфемизмы всех мастей. Ни на один вопрос Кокс не отвечает прямо, а все время норовит ввернуть очередной оборот, который можно толковать и так, и этак, и вообще — как заблагорассудится. Оттого разговор с ним очень скоро превращается в попытку пройти наощупь по темной комнате, полной всевозможных препятствий. Возможно, сам себе он кажется остроумным и находчивым собеседником, однако же я нашел Голиафа слишком уж сложным, особенно в простых бытовых вещах.

По некоторым обмолвкам Августа догадываюсь, что состав Сопротивления отнюдь не исчерпывается присутствующей пятеркой, но лицезреть вживую других участников пока не довелось. То ли они отсутствуют, то ли сознательно скрываются от новоиспеченного непонятного перца, которому не известно — можно ли доверять.

Незаметно заканчиваю осмотр, а команда завершает завтрак. После еды народ явно добреет, даже на губах Анны появляется мимолетная улыбка, озаряющая ее высокомерное личико ангельским выражением.

— Ну что, дети мои, — сладко потянувшись, выдыхает Август, — Нас ждут великие дела! Заходите по одному, Франко — начнем с тебя!

Легким шагом Нэш удаляется в смежную комнату, долговязый боец следует за ним. Я недоуменно провожаю парочку, оглядываюсь на оставшихся — никто не выказывает и признака удивления.

— У вас так принято? — уточняю на всякий случай, — Я думал, мы вместе обсудим план операции…

— Меньше думай! — ледяным тоном отрезает Анна.

Девушка отворачивается, для нее я больше не существую. А мои глаза с трудом отрываются от созерцания обнаженного бедра красотки.

— Да что за секреты? — поворачиваюсь к Мари, — Что там Нэш рассказывает?

— Он скажет именно то, что ты должен услышать, — глубокомысленно замечает Голиаф, — И ни слова больше.

— Это понятно. Но почему не сказать всем сразу, чтобы не повторяться?

— Очевидно, Тей! — Кокс качает головой с легким укором, — То, что предназначено для твоих ушей, не подходит моим. И наоборот. Глупо требовать от быка того, что свойственно Юпитеру!

Морщусь от беспощадных аналогий. Кажется, даже зубы ноют от излишней напыщенности и пафоса.

— Да неужели нельзя просто объяснить, что к чему? — произношу с напором, но действует плохо.

Возможно, не хватает харизматичности и влияния; а может — дело портит детский писклявый голосок.

— Я уже объяснил, — устало отмахивается Голиаф, — Умному достаточно! А глупцу — повтори хоть сто раз — ничего не поймет!

Легкий смех Мари разряжает накаляющуюся обстановку. Подойдя ближе, девушка мягко хлопает меня по плечу.

— Лучше ничего не спрашивай, Тей — бесполезно! — с искренней улыбкой произносит она, — Дождись очереди, а Нэш все объяснит досконально!

Не остается ничего другого, как терпеливо смолчать. В гостиной воцаряется тишина, изредка нарушаемая вздохами или легким перезвоном посуды. Пью воду и смотрю на дверь: мне интересно — кого вызовут следующим?

Франко выходит минут через десять. Он кажется крайне озадаченным; на физиономии — удивление, ладонь обескураженно потирает подбородок. Долговязый кивает Голиафу, тот с неимоверно пафосным видом скрывается за дверью. Моро с минуту мнется у кухонного стола, по всей видимости, не зная, на что решиться. Наконец, с досадой покрутив головой, боец выпивает наскоро сооруженный коктейль и исчезает восвояси.

Разговор с Голиафом затягивается на добрых полчаса. Мужчина выходит к нам с усталым, но потрясающе загадочным видом. Судя по всему, Коксу предстоит миссия невероятной важности и сложности, но знать о ней простым смертным не положено. Важно кивнув Мари, он уходит, слегка придавленный грузом неимоверной ответственности.

Мы остаемся вдвоем с Анной, я робко смотрю на красотку, в надежде завязать хоть какой-нибудь диалог. Но вокруг Кравец настолько ощутимая стена льда, что попытки общения обречены на провал еще на пороге планирования. Мне не удается придумать ни одной удобоваримой вступительной фразы, что могла бы просочиться сквозь неприступную броню ее горделивого высокомерия. Довольствуюсь тем, что исподтишка разглядываю точеную фигуру, так радующую глаз и сердце.

В гостиную возвращается Мари, и на лице девушки нарисован неописуемый ужас. Кажется, она едва стоит на ногах, руки судорожно хватаются за дверной косяк, безумный взгляд мечется по гостиной, пока не останавливается на мне.

— Нет! — хриплым, надрывистым голосом шепчет Дин, — Только не это!

Она медленно оседает на пол, я в панике подрываюсь на помощь, но меня встречает взрыв яркого звучного хохота. Мари смеется до слез, ухватив меня за руку.

— Ох! Видел бы ты свою рожу! — восклицает она сквозь смех, — Вот умора! Еще чуть и кондрашка бы хватила!

Я стою красный, как рак; осмеянный и облапошенный простачок. Анна наблюдает за развернувшимся представлением со снисходительной усмешкой, не выходя из образа неприступной дамы. Мари продолжает хохотать, попутно подталкивая меня внутрь комнаты. Послушно захожу, дверь за спиной закрывается, отрезая последние раскаты девичьего смеха.

Передо мной — кабинет, больше напоминающий рабочее место программиста, чем приемную начальника. Полукруглый стол с тремя сенсорными панелями, два здоровенных голографических монитора, глубокое мягкое кресло и его менее цивильная копия для гостей. По стенам — несколько картин, явно распечатанных на копире. Содержание полотен ничего мне не говорит, а спрашивать подсказку у Нимфы нахожу несвоевременным. Пара светильников на потолке, да мерцающий прямоугольник холодильника в углу — завершаю осмотр небогатой обстановки.