Евгений Щепетнов - Диана. Найденыш

Уна быстро собралась, надев короткий полушубок, как она сказала — чтобы быстро идти, длинный путается в ногах, закинула за плечи пустой вещмешок, и взяв Диану за талию подняла ее, и поцеловав в лоб строго сказала:

— Будь умной девочкой, не скучай и много пой! Знаешь, зачем? (Диана помотала головой) Затем, что когда ты поешь — не заикаешься. Разве не заметила? Будешь теперь все время петь, и твое заикание исчезнет. Будешь нормально говорить. Скоро!

Диана не поверила фее, но спорить не стала. С взрослыми спорить нельзя, даже с доброй феей. Но сама идея попеть ей понравилась. Она всегда любила петь, только этого делать было нельзя — мама придет и побьет. Нельзя кричать, нельзя петь, нельзя греметь чашками и кастрюлями. Надо сидеть и тихо смотреть телевизор, не выходя из кухни. И лучше всего смотреть его в наушниках. Наушники мама ей дала. Сломанные, они плохо держались, но все-таки работали.

Фея оглянулась на пороге, махнула рукой и дверь, впустив клуб морозного пара, закрылась, чтобы оставить Диану одну.

***

Первое время не было скучно. Диана рисовала, смотрела на нарисованное, придумывала рисованным людям имена, истории, которые с ними случились, пела. Да-да, пела! «Я маленькая дево-о-очка и я иду-у… иду-у!» «Я ба-альшая тео-отенькаа! Несу-у… яа-а… апельси-и-ины-ы!» Почему апельсины? Да кто знает, почему она несет апельсины! Хочет она апельсинов! Козляткам несет! «Ребяа-атушки… вот ва-ам апельси-и-инушки!»

Диане так понравилось про апельсины козлятушкам, что она запрыгала по комнате и заблеяла, пристроив к голове рожки. Потом встала на голову и руки, как фея Уна. Постояла. Было неудобно, и смешно. И зачем она все это делает? И ее заставляет… Да еще и раздетой! И сама голая скачет! Смешная такая! Но красивая. Очень красивая! Может потому и такая красивая, что скачет? Диана тоже хочет быть красивой. И тоже будет скакать! Вот так! Вот так!

Она поскакала на одной ножке в одну сторону, потом в другую. Затем легла на коврик и стала смотреть в потолок. Лежать на полу было совсем не холодно, только скучно, и… незаметно Диана уснула.

Проснулась от того, что сильно захотела пи-пи. Ей даже приснилось, как она идет в туалет и присаживается на смешной такой стул. Нет, так-то он не хуже унитаза, даже забавный! Но уж больно высокий. Диана маленькая, ей трудно на него влезать.

Сходила в туалет, захотела поесть. Фея Уна оставила хлеб и похлебку в печи — вкусную похлебку, мясную! Она сама почему-то не ест мясо. Диана спросила ее — почему? Уна только улыбнулась и не ответила. А потом сказала, что расскажет попозже. И что сейчас Диане надо много кушать, чтобы стать толстенькой и сильной.

Диана не хочет быть толстенькой! Она видела толстенькую девочку, которая шла по улице! Девочка пыхтела и была похожа на поросенка. И мама у нее такая же. И бабушка. Они все были мокрые от пота и неприятные. От них плохо пахло. Зачем быть толстенькой? А вот сильной — да! Диана хочет быть сильной! Очень сильной! Чтобы ни один враг ее не смог победить! А она всех победила! И защитила! Чтобы никто из детишек больше не плакал, никто не мог их обидеть! Ни злые мамы, ни злые папы. И злые дядьки с тетьками — тоже. И чудовища всякие. И волки за бочок не хватали. И крокодилы не кусали!

Диана так озаботилась тем, что надо нарисовать всех врагов, которых она победит, что отставила кастрюлю с похлебкой и побежала к черной доске. Рисовала увлеченно, долго — изобразила себя, которая стоит посредине, с огромными такими кулачищами — такими огромными, как… как… как топор, которым колет дрова Уна! Он такой огромный, что Диана его не может даже поднять! А фея машет им так же легко, как Диана мелком! Уна сильная! Ее никто не может победить!

Вокруг себя на доске изобразила поверженных врагов — и волков, и злых дядек с тетьками, а если не получалось изобразить все в точности, писала рядом: «Злой волк» — и вела стрелку к трупу волка. Одна тетька получилась похожей на раздувшуюся морковку с тонкими ножками, и Диана хотела ее стереть. Но потом передумала (почему бы злой тетьке не быть уродливой?) и тоже написала: «Злая тетька» — и стрелочку.

Наконец, все поверженные враги были увековечены, и Диана с удовлетворением осмотрела произведение своих рук. Хорошо! Надо будет показать фее! Ей точно понравится.

И тут же Диана вспомнила, что так и не поела. Она отнесла доску в угол, прислонив ее к стене, вымыла испачканные мелом руки под желтым рукомойником с пипочкой, которую надо было стукать рукой (пришлось поставить табуретку — не доставала), и аккуратно, не разливая ни капли, налила в чашку густого пахучего варева, разварившегося до состояния каши. Живот сразу забурчал, зарычал в предвкушении еды, и Диана хихикнула, погрозив ему пальцем — перестань хулиганить! Сейчас все будет!

А потом забыла обо всем — глотала теплую еду, закусывала куском хлеба (самого вкусного хлеба что она ела в жизни!). Компот был в чайнике и уже остыл, но остывший еще вкуснее. Наелась — аж еле дышала! Потом вымыла чашку и ложку горячей водой (фея Уна научила), поставила на место. Все, теперь можно и поспать!

Осторожно, чтобы не упасть со скамьи, забралась на печку. Хорошо! И-и-их! Как тепло и уютно! И накрываться не надо, не замерзнешь! Скорее бы фея Уна пришла! Уснула…

Проснулась от стука в дверь. Кахир? Нет, не Кахир!

— Лекарка, открой, помираю!

Сползла с печи, спрыгнула со скамьи. Подошла к двери:

— Л-лекарки нет! П-потом приходите!

— Открой я сказал, сука!

Диана отшатнулась от двери. Ее затрясло от страха. Голос был грубым, злым — плохой дядька, точно! Почему он пришел?! И не один! Там еще голоса!

— Вот не умеешь ты с детьми говорить, Асан! Может мы бы ее заставили открыть дверь, уговорили! А теперь чего? Кстати, Шелег, ты не говорил, что у девки есть дочь.

— А я откуда знал? Я давно отсюда ушел, мож и нагуляла, сучка! Она слабая на передок! Все говорили!

— То-то тебе не дала, ага! Видно, что слабая! — хохотнул другой голос — Давайте решать, что делать.

— А что решать? Девка одна там, сейчас выбьем окно, влезем, и будем ждать сучку. Шелег, у нее точно есть монеты? Ты уверен?

— Есть, есть! К ней вся округа ходит, платит! И девка красивая, позабавимся!

— А потом в прорубь! — хохотнул кто-то из мужчин — И мелкую сучку за ней. Кстати, мне мелкие нравятся! Они чистые, и от них пахнет молочком… м-м-м… какие сладкие!

— Ты их жрешь, что ли? — фыркнул тот, что спрашивал про монеты.

— Я потом тебе расскажу и покажу, что я с ними делаю! Посмотришь, может чему и научишься! Ха-ха-ха…

Диана не понимала, о чем они говорят, но чувствовала — это что-то очень плохое. И дядьки эти очень плохие. Такие плохие, что просто нельзя быть такими плохими! Даже хуже Злой мамы! Правильно фея Уна говорила, что бывают такие люди, а она, дурочка, не верила!