Артём Сергеев - Самый Лучший Ветер

– Все острова и протоки надо бы наизусть изучить, – нудил дальше я, радуясь благодарному слушателю. – Теперь давай договоримся так, вот появилась у тебя свободная минутка, дуй сюда и делай так, как я тебе показал, хорошо?

– Хорошо, – согласно отозвался Антоша. – Вижу лодку с рыбаками, у берега справа, там, где протока. Она на карте Рачья называется.

– Увидел – запиши, – нарочито меланхолично отозвался я. – Только время укажи и место.

Так мы развлекались до самой Анастасьевки, пока в рубку не вошел Далин.

– Хватит балдеть, – хлопнул он по плечу подпрыгнувшего Антошу. – Пойдем, покажу тебе твое место в случае общекорабельной тревоги. Ну и поможешь мне маленько.

Антоша с сожалением поглядел на меня и принялся собираться, распихивая бинокль и планшет с картой по местам.

– Давай-давай, – подбодрил его Далин. – С этого надо начинать, до вахты тебя не скоро допустят, и то если диплом предоставишь. Пока тебе надо корабль изучить от и до, свое место работы в порядке держать. Не эти два обалдуя, а я тобой займусь в ближайшие полгода.

Антоша вопросительно оглянулся на меня, а я лишь смог развести руками.

– Далин прав, – пришлось сказать мне. – Начинать надо с основ. Не грусти, не убежит от тебя вахта за штурвалом.

– Да я ничего, – тут же принялся оправдываться Антоша. – Вы не подумайте, я понимаю, что все надо знать, все важно. Я с радостью.

– Молоток, – хлопнул его по спине Далин. – Правильная линия поведения, одобряю. Чеши за мной.

Гном с новобранцем вышли, а я принялся корректировать курс, так как за разговорами река начала забирать немного севернее, и осматриваться по сторонам. Видимость миллион на миллион радовала, солнце уже не слепило, отражаясь в речном зеркале. Потом с тоской вспомнил о нашем патефоне, который ушел от нас вместе с "Касаткой", без музыки мне было скучновато. Так хоть заведешь, послушаешь давно выученные наизусть песни, сам подпоешь, красота.

Так я сидел, подруливая в нужные моменты, всматриваясь во встречные пароходы и катера, отмечая их в журнале. Рассматривал прибрежную тайгу и небольшие поселения вдоль берега, нет ли где столбов дыма или непонятной суеты, мурлыкая себе песенки под нос.

Потянувшись в очередной раз за биноклем, чтобы получше разглядеть домишки на речном острове, я краем глаза заметил, как что-то небольшое и серое, размером с крупную крысу, тянет меня за штанину.

– А-а-а! – заорал я в самом настоящем испуге, брыкаясь обеими ногами и чуть не выпрыгнув из кресла. – Ерш твою медь, Кирентий! Ты совсем обалдел, я сейчас чуть ежа не родил! Ты что здесь делаешь, упырь ты самый настоящий?

Домовёнок перепугался еще больше меня, отскочил в сторону и, сев на пол, начал плакать навзрыд. Крупные слезинки, размером с горошину, катились у него из-под прижатых к глазам кулачков, и я немедленно успокоился.

– Киря-Киря-Кирюша, – как можно более ласково позвал я. – А ну, подь сюда.

На шум в рубку заскочил весь экипаж и в непритворном изумлении уставился на рыдающего домового. Я в это время успел отстегнуться, стащить с себя прошитую серебряными нитями рубашку и, перегнувшись через подлокотник, подхватил бедолагу на руки, где принялся его качать и успокаивать, как ребенка.

– Приплыли, – в раздражении сплюнул Далин. – его тут только не хватало. Ты как здесь оказался, злодей?

Кирюшка не отвечал, заливаясь слезами пуще прежнего и только сильнее вцепился ручонками мне в запястье. Арчи прищелкнул пальцами, накладывая какое-то успокаивающее заклинание на домовёнка, и тот на глазах начал затихать, всхлипывая и бормоча что-то оправдательное себе под нос.

– Я чистил! – наконец удалось нам разобрать сквозь смолкающий плач. – А оно! Лариска огнем плюется! Страшно! Я спрятался и ушки закрыл! Я потом хотел дверь открыть, домой чтобы, а там земли нет, я чувствую! И дверь не открывается-а-а-!

– Ну-ну-ну, – я начал гладить домовёнка, успокаивающе разговаривая с ним. – Все-все-все. Ты же мужик у нас, не плачь. Тихо-тихо-тихо.

Кирюшка, подрагивая, начал умолкать, с нескрываемым испугом глядя на нас.

– Вот черт, – помолчав, сказал Далин. – перепугал ты нас, Киря, и сам, гляди, слезами всего Артема укапал. Не бойся, никто тебя высаживать не собирается.

– А ругать не будете? – всхлипывая, пропищал домовёнок. – Я не виноват, я хотел, чтоб чисто было, а там не грязь, а ржавчина, она долго оттиралась.

– Ржавчина? – не на шутку заинтересовался Далин. – Где это? Молодец что нашел, Кирюха, это очень серьезно. Покажешь мне?

– Покажу, – облегченно прошептал домовёнок. – Я нашел, да. Непорядок. А ругать точно не будете?

– Тебя не будем, – подтвердил Арчи. – Ты теперь у нас не домовой получаешься, а даже не знаю, как тебя назвать. Воздушный, что ли?

– Не, – отказался Кирюшка. – Воздушный несолидно.

– Тогда трюмный будешь, – предложил Далин. – Как на флоте.

– Трюмный? – попробовал на вкус незнакомое слово домовёнок. – Трюмный буду!

– А вот с Микешкой разобраться надо, – задумчиво сказал Арчи. – Как придем домой, потащу его на правеж. Перед всем экипажем пусть отчитывается, как дошел до жизни такой. Раскабанел вконец.

– Не надо, – встревоженно пискнул Кирюшка. – Он не виноват, это я сам не успел.

– Мне виднее, – подмигнул ему Арчи. – А вот скажи нам, друг дорогой, ты что, высоты не боишься?

– Нет, – удивился Кирюшка. – А чего ее бояться? Я здесь, с вами, а она там, за дверью.

– Совсем молодец, – погладил его я. – Прямо свой в доску. Ни у кого трюмного нет, а у нас будет.

Кирюшка встрепенулся, посмотрел на меня и с радостью закивал головой. Я жестом подозвал Антошу и, знаками показав чтобы он закатал прошитые серебром рукава, передал ему домовёнка.

– Держи, – освободив наконец руки, я вцепился в штурвал, который придерживал до этого коленями. – Не ты теперь у нас самый младший, а он. Надеюсь, споетесь.

– Конечно, – утвердительно сказал парень. – Домовой – это всегда хорошо. Даже здесь, наверное. Будешь с нами жить, Кирюша? А помогать будешь?

Радостный домовёнок усердно тряс головой, показывая, как он готов к труду и обороне.

– Как ты там давеча говорил, Далин? – обратился я к гному. – Тенденция? Осталось только кошку с собакой завести, рыбок и канарейку в клетке. Воздушный балаган, блин.

– Предупреждаю сразу, – помолчав, откликнулся гном. – Канарейку я в окно выброшу. Рыбок в реке утоплю. С собакой и кошкой не знаю, но что-нибудь придумаю. Не доводите до греха.

Кирюшка в ответ на эту речь встревожился и с испугом уставился на Далина, покрепче вцепившись в Антошу.

– А вот этот мохнатик зело полезен может быть, – продолжил гном. – Ну-ка пойдем, покажешь мне, где ты ржавчину нашел.

И Далин, подталкивая перед собой Антошу с домовёнком на руках, ушел в моторный отсек. Арчи проводил их взглядом, вздохнул и плюхнулся на свое кресло.