Ник Перумов - Когда мир изменился

Ночь далеко уносит голоса, однако они не скрывались. Более того, им предстояло попросить достопочтенного мэтра о ночлеге.

Пульсирование, ощущаемое всем существом некроманта, мало-помалу стихало, словно сознание, убедившись в наличии желаемого, теперь старалось сделать так, чтобы это бы не мешалось.

На самих развалинах им пришлось попотеть. Непохоже, чтобы мэтра Гольдони хоть в малейшей степени тревожила бы недоступность его башни, или трудности с подвозом. Надвратная арка рухнула, груда обломков поднималась почти на два человеческих роста.

Аэсоннэ то и дело приходилось вытягивать некроманта наверх. Фесс скрипел зубами, но заботу драконицы оставалось только терпеть. Сам бы он никогда в жизни не добрался до окованных тёмным листовым железом врат башни, утыканных острыми копейными навершиями.

И ещё потом пришлось сидеть, пытаясь успокоить заходящееся сердце, справиться с дыханием и дождаться, пока из глаз уйдёт кровавая круговерть.

Аэ деликатно глядела в сторону.

— Готово, — наконец выдохнул Фесс. — Стучи.

Драконица повиновалась.

Стук её, резкий, острый, неожиданно разнёсся далеко, откликнулся эхом со всех сторон.

Тук… тук… тук…

Словно сухие костяшки ударили снизу в крышку гроба.

Аэсоннэ словно послала отзвуки сквозь каменную шкуру башни, сквозь кости её перекрытий, до самой толщи фундаментов. Звуки послушно нырнули вглубь подвалов, зазмеились, проникая в тайные ходы и переходы катакомб, уходящих в толщу скалы; и вернулись, сделав свою работу.

Светит луна, и в её лучах застыло чёрное изваяние драконицы, руки скрыты чёрными же перчатками, лицо закрывает широкополая шляпа.

И Аэ, и Фесс вслушивались в пришедшее эхо.

Башня оставалась немой, тёмной и чужой.

Они переглянулись.

— Стучи ещё.

Тук… тук… тук…

Холодные пульсации не изменились, зато где-то совсем рядом со скрипом и скрежетом отодвинулся камень. Некромант обернулся — среди разбросанных камней, некогда сложенных в стены, донжон, бастильоны и рондоли, медленно выпрямлялась великанская фигура, вернее сказать, великанский костяк, потому что между рёбер его скользил лунный свет.

— Скеленд, — не понижая голоса, сказал некромант, глядя прямо на приближающегося костяного гиганта. — Скеленд, искусственный конструкт, сработанный, как правило, из пяти-шести обычных костяков. Наиболее видные мастера делали ещё и пропорционально увеличенный череп, разнимая по швам и вновь скрепляя наново части обычных…

— Неплохо сделан, — кивнула и Аэ, ничуть не взволнованная, казалось, приближением неживого стража. — Очень даже недурственно. Прямо жалко ломать.

— А мы и не будем, — Фесс сощурился. — Он нам ещё пригодится.

— Командуй, мой господин, — усмехнулась драконица. Отшагнула и скрестила руки на груди, словно демонстрируя приближающемуся костяку своё презрение.

Некромант осторожно повёл плечами. Скеленд меж тем заскрипел и закряхтел, воздев громадный ржавый топор. Вокруг плеч и локтей гиганта заклубилась пыль.

— На селян это должно действовать сногсшибательно, — заметила Аэ. — Бедолаги, что забрели бы сюда по ночному времени, точно драпали бы до самой церкви этого, как его?.. — святого Антония.

Фесс кивнул, обеими руками опираясь на посох. Это было странно и даже непривычно. Не костяные драконы, не орды ходячих мертвяков, а один-единственный конструкт, да ещё и сработанный не настоящим профессионалом-некромантом.

— Почему? — спросила Аэ, стоило Фессу сказать об этом вслух.

— Чары… неровные. Не гладкие. Видно, как кости мешают друг другу. Сопрягали не то, чтобы на скорую руку, но просто не зная, как. Видишь, у нас с тобой есть даже время поговорить и обсудить его, настолько он медлителен. О, о, гляди, сейчас навернётся!.. с балансом точно не задалось у его создателя!..

Однако скеленд не навернулся. Напротив, с каждым мгновением шагал всё шире и увереннее, приближаясь к некроманту и его спутнице.

Обе руки Фесса лежали на оголовке посоха. Костяк надвигался, медленно водя над головой из стороны в сторону ржавым топором, что, наверное, способен был раскроить быка.

Как это было… странно и одновременно горько. Он помнил восставших из земли старого кладбища костяных драконов, он помнил чёрные смерчи, сносившие несчастный Арвест, помнил, в конце концов, Чёрную Башню в обеих её ипостасях, включая последнюю, когда ему удалось изменить судьбу двух миров разом.

Он сражался в невиданных битвах, а тут…

А тут на него надвигался, размахивая топором, один-единственных костяной конструкт, сработанный из полудюжины обычных скелетов, отрытых господином мэтром на каком-то удалённом кладбище или, скорее всего, просто позаимствованных у тех вздёрнутых милостивым герцогом Орсино разбойников.

Тех самых, кого хоронили в безвестных местах мортусы благородного герцога.

«Этого нет, — подумал он. — Этого нет, и я по-прежнему вижу сны в моей темнице. И Аэ, жемчужная драконица, по-прежнему обвивается вокруг, защищая мой сон. А этого всего — просто нет».

— Это есть, — негромко сказала Аэсоннэ. — Это есть. Мир изменился. Мы вернулись. И советую тебе поторопиться, милый.

Слово вырвалось у неё совершенно естественно, буднично, спокойно, словно они уже были любовниками невесть сколько времени.

Мир изменился, да. Не течёт свободно через него сила, которую только направь, куда возжелается. Что-то иное даёт жизнь всем обитателям здешних земель, что-то иное заставляет двигаться скеленда…

Силу надо добывать. Она есть, но рассеяна, нити её распались, расточились, их носит ветром, словно осеннюю паутинку. Местные маги, забыв обо всём, что случилось до Изменения, жадно и алчно ловят эти паутинки, не понимая, что…

Конец посоха врылся в каменистую землю. От него в разные стороны устремились багровые росчерки. Некромант услыхал, как тихонько вздохнула Аэ — избавиться от этого побочного свечения ему никак не удавалось.

То, что он носил в себе, то, что пережило Изменение, властно устремилось на поиски. Сгодится всё. Трепет последнего дыхания полевой мыши. Крупинки былой мощи, таящиеся в крыльях ночных бабочек. Затаившаяся сила виноградной лозы.

Магия расточилась, вошла в плоть и кровь этого мира. Она больше не давала жизнь. Она сама сделалась жизнью и не-жизнью. Она сделалась всем.

Посох вздрогнул. Раз, другой, третий. Сердцевина, выполненная из звёздного металла, помнишего времена ещё того, старого мира, наливалась мощью; в этом ремесло некроманта не изменилось.

Старых запасов хватит на скеленда. На дичь покрупнее уже надо раскидывать сеть куда шире, собирать останки магии с куда более обширных пажитей и это… нервировало.

Нужны были новые чары. Новые символы, новые законы, новые правила. Всё предстояло сотворить наново.