Ник Перумов - Когда мир изменился

Менгиры, испещрённые хитрыми символами, потемнели, словно их окатили чернилами.

По ногам некроманта поднимался ледяной холод; между камнями сгущался плотный туман, сквозь него ярко сияли кровью проведенные окружности, отрезки и хорды.

— Конрад! Прочь!

Губы слушались плохо, лицо быстро леденело, но рыцарь понял. Кое-как, на подгибающихся ногах, он вышагнул из сердца тёмной манифестации за миг до того, как там словно ударил фонтан мрака, клубящегося, рвущегося ввысь, но бессильного дотянуться до живых.

Фесс не стронулся с места.

Да, это было знакомое чувство раскрывающихся бездн и необозримого, сводящего с ума Хаоса за ними. Хаоса, что не зол и не добр, который уничтожает потому, что такова его природа, Хаоса, в котором, как утверждали иные философы, только и может черпать силы Порядок.

«Отвечай!» — беззвучно приказал некромант.

Ответом был яростный вой. Клубы тьмы ринулись на незримую преграду и отхлынули, старые чары держали крепко, однако до самых колен Фесса поднялся невесть откуда взявшийся лёд.

Лич. Кто он, откуда он, куда тянется след его зла? Что ему нужно от странной девушки Этии Аурикомы?

«Отвечай!»

Лёд быстро поднимался к поясу. Конрад, послушно уковылявший подальше, только и мог, что глядеть на происходящее широко раскрытыми глазами. Кажется, он хотел плюхнуться на пузо и закрыть руками голову, но тело отказывалось повиноваться.

«Отвечай!» — с напором повторил некромант.

Нельзя дрогнуть, нельзя дрогнуть, нельзядрогнутьнельзя…

Столб клубящейся тьмы не имел ни лица, ни глаз. И он не был «сущностью». Скорее уж поднявшимся… щупальцем, словно у иных морских чуд, что зарываются в песок, выставляя такой вот дозорный щуп.

Заточённую в гранитах тварь оставили без добычи, и сейчас она тщетно пыталась не то вырваться, не то отыскать хоть что-то съедобное. Столб дыма всё рос и рос, словно бестия надеялась там, на высоте, отыскать лазейку.

Фесс вглядывался в яростно бурлящий мрак. Лёд достиг середины торса.

Пора.

Глазницы черепа на посохе полыхнули. Пламя потекло длинными рыжими струями, мотаясь из стороны в сторону; хлынуло изо рта, из тех мест, где следовало быть ушам; череп словно обзавёлся огненной бородой.

Колонна бурлящей тьмы затряслась, будто в ярости. Фесс вглядывался в неё до рези в глазах, дыхание паром вырывалось изо рта и мигом застывало.

Тьма рождалась там, в сердце гранитного склепа. Она была дорогой, тропой вглубь, но не под землю, а словно бы в… или к…

Раньше он сказал бы — «в Межреальность». Или «в Междумирье». В загадочное нечто, связывавшее миры Упорядоченного.

Но здесь не было ничего подобного. Некромант отчаялся отыскать выход, «тропу за небо». Сейчас он видел странное, пугающее пространство, залитое мрачным лиловатым светом; тёмные ступенчатые пирамиды и острые, словно копья, четырёхгранные обелиски возвышались повсюду; в глубоких провалах геометрически правильных улиц текли нескончаемые потоки каких-то существ, смахивавших на людей, но словно бы искажённых, изломанных, изувеченных.

Они заполняли ярусы пирамид, ныряли в тёмные щели дверей, исчезали, выныривали вновь, что-то тащили, были заняты чем-то неимоверно важным; в низких фиолетовых тучах, скрывших бессолнечное небо, что-то мелькало, словно там плыли исполинские бескрылые змеи. На что это похоже?.. А ведь похоже, очень!..

Утонувший Краб, разве ты не видишь сходства?

Опрокинутая пирамида, ступенями уходившая вглубь земли…

Тогда ему казалось, что он достиг её дна, оттолкнулся от него и потащил за собой тёмное копьё, сокрушавшее всё и вся на своём пути; но, похоже, тёмная дорога вела куда дальше, в пласты реальности, совершенное невообразимые для Упорядоченного.

Он поднял глаза — на горизонте поднималось нечто поистине исполинское, голодное, живая гора…

Куда проник его взгляд?!

Пирамиды и обелиски таяли, подёргиваясь серой дымкой, словно кто-то пытался скрыть от него увиденное. Правда, не до конца. Вновь возникла уже знакомая сухая равнина, и торчащие стоймя зачарованные камни, и двое — орк с гномом, — оказавшиеся у него на пути.

— Теперь ты знаешь, что ждёт тебя в конце, — развёл руками орк. — Тебе стало легче? Что ты станешь делать с этим знанием, поведай нам?

Фесс молчал. Морозный воздух обжигал лёгкие.

— Ты же сразишься с этими чудовищами, правда? — ухмыльнулся гном. — Что ещё ты можешь сделать? Только махать смешной своей глефой да кидать какие-то хиленькие чары. Мы предлагали тебе…

Некромант слушал и слышал. Лич. Он пришёл узнать о личе.

Он уже не мог пошевелить и пальцем — всё сковал лёд.

Губы ещё, впрочем, слушались.

Сложились в трубочку, пар выдоха рисовал руну перед лицом.

Она обрела волю, поплыла; орк и гном проводили её взглядами, где читалось удивление.

— Ну и что… — начал было орк, но заклятие своё дело сделало.

Лич. Его облик, его эманации, его злоба, его всё — некромант послал их вперёд.

И увидел.

…Одна из бесчисленных пирамид, и один из бесчисленных входов. И существо, состоящее словно из одних опухолей, вздутых, лиловых и пульсирующих. Конечности, заканчивающиеся не пальцами, а парой серповидных клинков. Мелкие прислужники, суетящиеся рядом, впихивающие в распахнутую пасть куски чего-то трепещущего, дёргающегося, окровавленного.

И дрожащая над лиловым, как и всё здесь, кристаллом физиономия того самого лича.

Ледяная игла вонзилась некроманту в макушку, прошла, словно молния, непереносимой болью до самых пяток.

И жрущая что-то тварь, и лич в трепещущем изображении разом обернулись к нему.

Удар, и жуткий мир — или реальность — погасли.

Рядом с Фессом оказался Конрад, меч наголо, сбивает наросший на некроманте лёд. Посох с пылающим черепом на вершине изверг поток огня, хлестнувший по клубящейся колонне мрака, словно хлыст, и та задёргалась, явно пытаясь скрыться обратно под землю.

Кэр рухнул на одно колено. Всё, всё, сил больше нет — закрываем окно, закрываем!..

— А-а, сударь!.. — только и успел выкрикнуть Конрад.

Сотканное из тьмы щупальце даже и не подумало никуда прятаться или расточаться, несмотря на сработавшие как должно чары. Напротив, оно уже лезло сквозь гаснущие линии магической фигуры, проведённые кровью. Тёмные отростки находили щель за щелью, прореху за прорехой; Конрад рубанул самое ближнее, то неожиданно мокро всхлюпнуло, распалось, но за ним следовали десятки других.

Рыцарь потащил некроманта за собой; но тут раздалось резкое и внезапное хлопанье огромных крыл.

…Дракон камнем падал с неба, падал, до последнего скрываясь в солнечном сиянии. И теперь пасть его распахнулась, извергая огонь — прямо в расползавшийся мрак.

Вспышка, удар, темнота.