Ростислав Марченко - Орк: Вторая жизнь. Убийца эльфов. Властелин островов [сборник litres]

Дополнительным бонусом, как мне показалось, стало укрепление репутации сильного тактика в глазах приятелей. А это капитал, ценность которого трудно переоценить, за который многие ничего не пожалеют. По положению мы практически равны, тактический талант в среде профессиональных воинов крайне ценен и прекрасно отделяется от индивидуального мастерства во владении оружием, так что добровольное подчинение друзей мне в общем походе не выглядит ничем невероятным. Прежде всего, потому что полководцы-«мясники» тут не в цене, а подготовленный воин – большая ценность, ибо заменить трудно. А общие походы будут: от большой войны нам никак не отвертеться. Поэтому стоит пытаться брать ситуацию в свои руки. Желательно самостоятельные задания, где-нибудь отдельно от основного войска. Большое войско – большие сражения. Большие сражения – большие потери. Одной из этих потерь могу быть и я, поскольку от меня там слишком многое не зависит. Конечно, сомнительная логика, но мне нравится. Некоторых судьба ведет, остальных – тащит. Надо только закрепить походом нескольких кораблей под моим началом. Тогда миссии вроде прошедшей буду посылать лесом и с большими на то основаниями. В гробу я видел такие посольства, так дедушке и скажу. Причем сразу же, как вернусь.

Сказал. Сразу же, как увидел. Увидеть оказалось несложно: все ярлы находились в Брандборге, решая вопросы большой политики. Парни, видимо, поступили аналогично.

Дед спокойно выслушал, так же спокойно подошел и не менее спокойно крепко обнял внучка, второй рукой потрепав по голове. Потом мы сели за стол и поговорили. Обо всем, что произошло. В своих действиях он явно не раскаивался, да я и не ожидал этого, поэтому истерик не устраивал, а выложил всю добытую информацию вкупе с некоторыми выводами. Потом он расспросил меня о моих планах. Я ответил.

На нас действительно надвигалась большая война. Даже неправильно. Война уже началась. И имела все шансы стать второй мировой. По счету этого мира.

Эльф перед прибытием сильно нервничал – настолько сильно, что его постоянная невозмутимость давала сбой сразу же, как он задумывался, будучи не занят делом. Самое скверная ситуация для самого храброго человека, или в данном случае эльфа: он не знает, что с ним будет. Причем выбора только два – либо он умрет, либо неплохо устроится в жизни. И от него мало что зависит. От нас, впрочем, тоже. Причем самое скверное, что он чужой, никого из нас никто не поймет, если его прикончат с минимальным соблюдением законодательства или традиций, а мы попытаемся за него отомстить. Что я сделаю Сигурду, если он ткнет Эргтала копьем в живот при встрече вместо приветствия? Да ничего. Похороню разве, с почестями.

Впрочем, парню повезло: присматривать за ним, чтобы не попал в непонятку, внимательно пришлось только до первого пира – в честь нашего прибытия. Где ему сам конунг отрезал кусман от поросенка и вместе с шикарным кубком, полным не менее шикарного вина, отправил угоститься. Кстати, очень немалая честь. Все отправленное, включая посуду, стало его первой в Оркланде собственностью. К моему удивлению, поступок конунга поддержали все ярлы, включая деда. Учитывая, что мы, как герои, сидели все вместе за отдельным столом, это был повод расслабиться, причем всем в зале. Эльф выжрал все вино и настолько ощутимо расслабился, что через полчаса уже уплыл в голубые дали – пришлось уносить дружинникам. Мы тоже могли вздохнуть спокойно: теперь он мог опасаться только отравления или, скорее, организации несчастного случая. Все остальные права – по крайней мере гостя – на него распространялись.

Правда, перед этим мне пришлось напрячься, скинув на палантир придворного колдуна воспоминания о резне во дворце, которые он пирующим успешно и продемонстрировал. Палантиры, оказывается, были весьма и весьма разными по объему записываемой информации, да и внешне сильно отличались. Подумалось, что не факт, будто отсутствуют вещи, способные воспроизводить и звук. Активная деятельность эльфа в деле убивания себе подобных не прошла незамеченной в записи. Верность погибшему другу оценили все, включая заложников, тоже присутствующих на пиру. Впрочем, мы все в этом плане смотрелись весьма выгодно – особенно я: изображались-то мои воспоминания. Так что кровища, пускаемая мной, вызывала в зале множество одобрительных криков.

Сигурд появился на пятые сутки, как раз на церемонию награждения. Всей нашей бражке собрались вручать Кровавые браслеты, причем, что удивительно, не забыв и эльфа. Бедняга, вероятно, умудрился попасть в жернова большой политики и точно попал в цепкие руки пропаганды.

Старый хрен пришелся кстати: его советы очень помогли не продешевить при продаже «купца» и прочей добычи, а копье помогло спасти эльфу жизнь, когда его чуть было не потыкали шилами два каких-то человека в одежде обычных рабов. Взятый живым отдал концы практически сразу же, как его связали. Похоже было на закладку, остановившую сердце. Расходный материал, по всей вероятности – видимо, обычные рабы. А найденный хозяин явно будет ни при чем. Грубо, но обработать незащищенный разум смогу даже я – видимо, сумею и заставить убить кого-либо, если подопытный испытывает к нему неприязнь. Несмотря на спасение собственной жизни, с явной осторожностью, если не страхом, относиться к действительности эльф не перестал.

После вручения наград я засобирался домой. Эргтал выбрал остаться с посольством – видимо, правильно сделал. После продажи трофейного имущества и раздела хабара пленных забрал Хадд, парней в столице тоже ничего не держало. Осталось только вместе напиться напоследок и договориться о связи. О войне были в курсе все, поэтому высказанное в процессе пьянки предложение скооперироваться и замутить какое-нибудь совместное предприятие в этом плане не вызвало разногласий.

Встречая меня на пирсе, Эрика плакала навзрыд.

Сбор ополчения объявили следующей весной. Я забил даже идти на тинг – все эти войнушки в настоящий момент интересовали меня мало: уж больно много накопилось проблем в хозяйстве, вдобавок у Эрики подозрительно долго не было месячных. Хотя меня она в курс ставить не торопилась, наивная.

Однако общественность, увы, меня не забыла. В гробу я видел такую честь: народ возжелал непременно встать под мое начало на моем корабле. Дед сочился удовольствием, как кот, соперников по авторитету в роду у него не осталось, а я рисковал оказаться самым молодым хевдингом в ополчении за последние лет триста, а то и более. Друзья-приятели, твари, пропиарили неслабо.

Дед, который ярл, тоже не забыл, тонко намекнув о желании видеть под знаменами, так сказать. Разумеется, совершенно добровольном, без всякого давления. Эрика, извините, скорешилась с его дочерьми так, что не разольешь, и приходилось и наносить визиты, и принимать подруг достаточно часто, поэтому попадался на глаза я ему не реже.