Ростислав Марченко - Орк: Вторая жизнь. Убийца эльфов. Властелин островов [сборник litres]

У меня даже совесть взыграла, заставив потребовать относиться к арестованным семьям подозреваемых в работе на разведку Серебряных Драконов людей, без излишней жестокости. А мой родственничек Эйнар, представлявший собой этакого брутального и озабоченного латиноамериканско-кавказского мачо на орочий манер, с хорошими рефлексами, мускулатурой и крошечными мозгами, даже получил в ухо, когда под шумок решил залезть под юбку чьей-то симпатичной супруге.

Приятно, когда в тебя верят. Особенно под мужской голодняк на войне, основной инстинкт из подсознания прямо прет, однозначно надо заводить фаворитку. Правда, секретность при этом не помешает, ревнивая Эрика под расставание угрожала мне вполне определенно, хотя и маскируя под шуточки. Убить-то не убьет и даже не кастрирует (наверное)… но испытывать семейные узы на прочность без очень серьезного повода несколько глупо. Вообще, это неуважение, когда жена узнает о твоих любовницах. А если ей на них уже наплевать, то тем более, давным-давно надо было разводиться. Впрочем, данная философия работает в обе стороны, женщины, что бы они там ни рассказывали в женских социальных сетях про подлую мужскую натуру, тоже слишком часто не прочь наставить рога дражайшей половине, в частности соблазнить верного мужа, попробовав кусочек чужого пирога, а вдруг он вкуснее. К кому-то же мужики изменять бегают, в конце-то концов.

Как словом, так и делом старушка судьба этим же вечером подогнала мне подарок. Не знаю, сторожила ли Олвен момент, когда я освобожусь, или мой демон/бог покровитель, организовавший переселение душ, решил потрафить и проблеме моего сексуального одиночества, перехватила она меня у дверей личных покоев на глазах охранявших их часовых. Настроена она была серьезно, несмотря на легкий румянец, появившийся под светом сальных ухмылок охраны:

– Ваша светлость! Прошу вас не отказать в моей просьбе!!!

– Ну что тебе, красивая? – Румянец стал гуще, смешки охраны обрели звук, но решимости у девушки меньше не стало. Занятно. Старушка сделала свой ход?

– Сегодня арестовали одну семью…

Я был разочарован так, что остановил ее жестом сразу же. Хотя вовремя поправился и не послал далеко, надолго и весьма грубо. Чтобы в работу не вмешивалась. Я что тут, ради удовольствия эти чистки затеваю? Да и вообще, с учетом мыслей про организации симпатичного лица на соседней подушке ее лицо всплывало первым и, кстати сказать, неоднократно. С этими ассоциациями, посетившими мою романтичную с некоторых пор бритую голову, как только я девушку увидел, данная просьба не вязалась совершенно. Как бы то ни было, не очень одобряю девушек, торгующих своим передком и прочими интересными местами организма. От Олвен прошений за арестованных я совершенно не ожидал, такие просьбы к власть предержащим, обычно подразумевают взаимную выгоду, не такая она наивная, чтобы этого не понимать, с такой-то наставницей. Что поделать, я и в себе был разочарован; даже сейчас, стоя передо мной, она совершенно не выглядела шалавой, возомнившей себя тигрицей или кем тутошние охотницы на мужчин себя считают.

– Если арестовали, значит, было за что! Ты тут причем?

– Простите… – В глазах появились слезы, Олвен шмыгнула носом. – Я ошиблась. Извините, что побеспокоила, ваша светлость. – Повернулась и двинула от меня по коридору. Обалдеть! Вообще девки страх потеряли.

– А ну стой! Я тебя не отпускал!

Несмотря на попытку на ходу привести себя в порядок, выглядела Олвен весьма непрезентабельно и очень несчастно. Мое зачерствевшее тяжело бронированное сердце забилось чуть сильнее. Свят, свят, свят, так и захотелось обнять да погладить по головке, с поцелуем в лобик, как младшей сестренке. На секунду задумался, не играют ли меня, и решил пока поверить в искренность, дав уступку вновь укрепившейся в душе симпатии к данной девице. Симпатии, в данном случае без примеси «горизонтальных» инстинктов.

– Вас, леди, – девушка и охрана, специально посмотрел, удивленно выпучили на меня глаза, ляпнул очень не то, но сказанного не поправишь, – как я смотрю, несет и очень сильно. И если взялись кого-то о чем-то просить, то идите до конца. По крайней мере озвучьте просьбу. А самое главное, серьезные дела не обсуждаются в коридорах.

– Я знаю, ваша светлость!

– Выходит, ты специально меня возле дверей спальни поджидала? – развеселился я. Можно было и не хамить, но слегка выбить девушку из равновесия не помешает. На тот случай если она или ее старушка-наставница возомнили себя тут самыми умными. В конце концов это ей от меня что-то надо.

– У дверей Ваших покоев – это случайность, ваша светлость, – ответила твердо, хотя румянец опять присутствовал. Ну, ну, посмотрим. – Ну, раз случайность… пошли за мной, узнаю, за кого ты там просишь. – Хмыкнул. – Только в кабинет пошли, без спальни перебьешься. Надеюсь, ничего романтичного я тебе не обломал?

Часовые опять развеселились, хотя не уверен, что знали значение здешнего аналога слова романтика. Девушка знала. Я опять хмыкнул, на этот раз мысленно, – явно знала.

Кабинет у сэра де Келлидона был обставлен весьма шикарно для данного уровня развития общества, вплоть до того, что имел последний шик моды здешних управленцев – лакированный тумбовый письменный стол, с мраморным бюро и серебряной чернильницей на нем, за который я и присел. В столе когда-то находился и сейчас поддерживался запас бумаги и пергамента, включая исписанные. Рыцарь был тайный поэт, причем большинство стихов было посвящено жене. Обалдеть, это с общими детьми и проблемами быта и работы супруга. Семья по обнаружению сих опусов получила еще кусок моих тайных симпатий, к имеющимся. Не за поэзию, за любовь к друг другу.

– Ну рассказывай… – Ухмылка, надеюсь, выглядела не волчьей, я уже успокоился и настроился на юмористический лад.

– Ваша светлость! Зачем такая жестокость… – Девушка хотела продолжать, но я остановил ее жестом. Судя по некоторым нюансам, включились заготовки разговора. Вмешательство старухи начало выглядеть маловероятным, это только такому большому ребенку может прийти в голову, что психопат-убийца орк, с сотней трупов за спиной, не дожив сам до семнадцати лет, будет перед кем-то оправдываться, даже если эта кто-то – прелестная девушка. Тут даже оптимист проголосовал бы за: изнасилует и отрежет голову в наказание. Вместо оправданий.

– Давай, малышка, договоримся так… Я пока что не слышал твоих слов, а ты мне ничего не говорила. Я, конечно, испытываю к тебе некоторую долю симпатий, но это не значит, что я позволю какой-либо женщине лезть в мужские, мои дела. Даже если эта женщина – моя жена. А ты ею не являешься. И пожалуйста, повежливее. Мы с тобой не за общим столом при свечах вино пьем, а серьезные вопросы, как я догадываюсь, собрались обсуждать. Поэтому будь любезна помнить, кто я такой и кем являюсь, коли что-то у меня просишь. Я понятно выражаюсь?