Танит Ли - Игроки Зимы (Сборник)

Из-за стены вышел мужчина, и я перестала дышать. Потому что это был не он. Похожий на него, но не он. Волосы те же — но другие. Те же янтарные глаза — другие, другие. Движения, голос — такие же, но все-таки не те. Не те. Не те. Абсолютно, совершенно не те. Даже ничего общего. Не помню, что было на нем надето. Я не могла внимательно его рассмотреть.

— Я — Сильвер.

Чертами лица он даже не напоминал его. Я готова была расплакаться. Серебряная женщина сыграла на электрическом пианино Вивальди, а серебряный мужчина спел под аккомпанемент футуристическую мелодию голосом. В словах этой песни говорилось о звезде и о девушке, которая в нее влюбилась, но звезда сказала: «Я слишком стара для тебя.»

— Что за черт, — сказал Совэйсон. — Где же второй? Все расплылось у меня перед глазами. Серебряные роботы уходили в стену.

— Есть там еще один мерзавец. Прошу прощения… э-э… мадам. Сегодня был адский день. Эти выставочные модели сгруппированы по три. У серебряных тоже есть третий. Парень. Проклятье. Испортил все представление. Он должен выходить с гитарой. Господи. Ты тут день и ночь сочиняй все эти штучки, а реле возьмет и подведет. Простите меня. — Он подошел к стенному телефону и нетерпеливо застучал по кнопкам. Он уже забыл, что хотел вручить мне золотой образец. Он был зол, что срежиссированное им представление прервалось.

Глаза у меня слезились. От лимонного джуса першило в горле. Где третий серебряный робот? Где? Где? О, его, наверное, разбили на кусочки. Отдали на слом. Бросили в мусорный ящик. Расплавили. Понаделали из него украшений для богатеньких сучек, таких, какую я сама здесь только что изображала.

Не дури. С чего ты взяла, что он был… расчленен?

Совэйсон у телефона захлебывался словами: — Что? Почему мне не сообщили? Когда? Хм. Что? Нет, не видел.

Он вернулся от телефона и посмотрел на меня.

— Что ж, можете выбирать. Тот другой вам не нужен. Он совсем такой же, как и этот. Конечно, некоторые покупатели хотят проверить физические данные. В обнаженном виде. Но мадам, я не думаю, чтобы вам было нужно именно это. Или как?

Я сжала руками подлокотники и не хотела думать о том, что он только что сказал.

— Мне нужен другой робот, — проговорила я.

— О, эта чертова машина оставила мне записку. Никогда их не смотрю. Их ведь проверяют. Нет… э-э… с моделью все в порядке, вы не думайте. Даже пьяный, он как раз вовремя вспомнил, что надо вести себя соответственно служебному положению. — Э.М. всегда производит проверку, когда мы выпускаем новый механизм для показа. Мы очень придирчивы к ним. Самую плевую вещицу тщательно осматриваем, ведь наши модели не на один год. Иначе разве бы мы позволили им ходить без сопровождения?

— Что же… — начала я, не зная, что сказать. Как бы вы осведомились о здоровье робота? Меня всю трясло. Я пыталась взять себя в руки, как это сделала бы моя мать. — А с этим что случилось?

— Да ничего. Компьютер ничего не отметил. Только изменились несколько показаний. Ничего такого, что отразилось бы на других, э-э, моделях, могу вас в этом заверить. Вы же знаете эти компьютеры. Ресничка оторвалась… В этом я не специалист, не понимаю, что это означает. Жаргон. Но вам-то не о чем беспокоиться. Ее заменят. И завтра его спустят в производственный центр.

— Куда?

— В производственный центр. Это подвал. А вы любопытная крошка, не правда ли? Но, боюсь, туда я вас провести не смогу. Строго засекречено. А то я потеряю свое замечательное рабочее место.

— Робот, — сказала я, — тот, которого проверяют, именно его… я и хотела купить.

Господи, как у меня язык повернулся? Совэйсон вытаращил глаза. Я сглотнула. Не знаю, красная я была или белая, но меня бросало то в жар, то в холод. Я постаралась успокоиться и, дождавшись, когда жар схлынул, но еще не сменился холодом, бездыханным голосом произнесла:

— Его мне рекомендовала подруга. Я хочу только его. И никого больше. И, пока Совэйсон не успел опомниться, добавила: — Если образец еще здесь, я бы хотела увидеть его. Сейчас.

— А-а, — только и смог вымолвить Совэйсон. Вдруг он улыбнулся, вспомнив про виски, выпил и налил себе еще. — Э-э, сколько вам лет, вы сказали?

— Восемнадцать. Почти девятнадцать.

— Вы понимаете, почему я спрашиваю? Чтобы купить такой товар — ведь это не просто слуга, а товарищ, э-э, так сказать, исполнитель — нужно быть во всяком случае старше восемнадцати. Или хотя бы иметь официальное согласие вашей матери. Вас как зовут?

— Как меня зовут, вас не касается, — ответила я, сама себе удивляясь. — По крайней мере, до тех пор, пока я не решусь покупать. А я еще не решила, ведь вы не можете показать мне робота, которого я хочу.

— Я этого не говорил.

— Ну так дайте мне взглянуть на него, или не морочьте мне голову.

— Хотите навестить больного, — произнес Совэйсон, безжалостно бередя мою глубокую рану, происхождение которой я и сама не могла себе объяснить. — Ну хорошо. Пойдемте, посмотрим на пациента.

Держа бокал в руке, он шел впереди, забывая придерживать двери, которые едва не захлопывались у меня перед носом. Теперь при всем желании я не смогла бы сама вернуться обратно. Мы вошли в коридор, потом в одну из темных камер, где что-то жужжало. Когда белые замшевые туфли Совэйсона переступили порог, там зажегся холодный, очень тусклый и безжизненный свет, как в больничном морге, который однажды показывали по видео.

В помещении находился предмет, похожий на вертикальный гроб с отверстиями, из которого тянулись провода, соединявшие его с каким-то тикающим и гудящим ящиком.

— Вот, — сказал Совэйсон. — Надавите на ручку, и вы его увидите. Во всей красе.

Мне стало страшно, и я долго не могла сдвинуться с места.

Потом я подошла, взялась за ручку, и машина перестала гудеть, а передняя стенка гроба медленно отползла вверх. Нет смысла растягивать описание, я вообще еле заставила себя все-таки сделать его. Фигура в контрольном гробу была закутана в какой-то мягкий непрозрачный пластиковый мешок с прикрепленным к нему проводами. Из него торчала только голова. Это была голова Сильвера с его каштановыми волосами, но под длинными темно-коричневыми бровями зияли два отверстия, внутри которых вращались маленькие серебряные колесики, совсем как шестеренки в часах.

— Можете увидеть и еще кое-что, если хотите, — язвительно сказал Совэйсон. Он подошел к мешку и приоткрыл его так, что я увидела плечо, серебряный скелет руки, в котором тоже вращались колесики, но кисти там не было. Ее сняли. На это Совэйсон обратил особое внимание.

— За пальцами нужны специальный уход и контроль. Это самая важная деталь у моделей-музыкантов. Но не пойму, что тут еще сломалось. — Он заглянул в мешок и стал что-то внимательно разглядывать.