Мика Ртуть - Сумрачный дар [СИ]

Но вот беда: в законах ни слова не говорилось о сумрачных шерах! В старых законах все шеры были равны, темный ты, светлый или в крапинку. А в новых законах темным шерам запрещалось все, кроме как дышать. Исключением оставались лишь члены и представители Конвента — такие, как темный шер Бастерхази. И насчет него Шу точно знала: лучше бы ему запретили все, включая дыхание! Хоть она в последний раз видела шера Бастерхази вживую одиннадцать лет назад, он до сих пор снился ей в кошмарах. Из-за него Шу с братом все это время сидят в глуши! Из-за него и ширхабом нюханной старшей сестры, Ристаны! Если бы не эти двое, Шу и Кай остались бы дома, с отцом, и может быть, Шуалейда в прошлом году поехала бы учиться в Магадемию…

Смяв «Скандалы», словно это было горло темного шера Бастерхази, Шу запустила бумажным комом в окно. Кружившие над скалами чайки испуганно заорали от такого подарочка. А Морковка оскорбилась до глубины рысьей души. Она запрыгнула на подоконник, провожая газету недоуменным взглядом. Вкусную, свежую газету! Как могла любимая хозяйка отдать ее глупым чайкам!..

— Невкусная газета, поверь мне. — Подойдя к окну, Шу почесала рысь за ушами. Та прижмурилась, низко заурчала. — Лучше скажи, я не похожа на тот портрет, правда же?

Рысь ткнулась мордой ей в живот, подтверждая: ты самая красивая, самая лучшая, дай еще газетку, а? У тебя много! Сегодня целую пачку привезли!

— Потом, наглая твоя морда.

Отряхнув бриджи и сорочку от рыжей шерсти, Шу подошла к зеркалу. Небольшое, в бронзовой раме, оно висело напротив кровати, так что далеко ходить не пришлось. Впрочем, в ее «роскошных» покоях ходить дальше десяти шагов было некуда. Зато… зато прямо под окном было море! Огромное, ярко-синее, с редкими белыми барашками и торчащими из воды скалами. И где-то на полпути к горизонту остров Глухой Маяк с развалинами, светящимися по ночам. Жаль, она обещала не лазить туда никогда и ни под каким видом, иначе бы… эх! Мечты, мечты!

В зеркале отражалась высокая, стройная и вполне симпатичная девушка. Кожа ее была бледной — это хорошо, это модно! — скулы высокими, брови черными и густыми, вразлет. И пусть нос слегка великоват, а все лицо длинновато и узковато, зато глаза! Ярко-лиловые, в густых ресницах, с чуть приподнятыми уголками, ее глаза были определенно очень хороши. И волосы — длинные, тяжелые и блестящие, как вороново крыло, тоже. Да, Шуалейда не похожа на модный идеал. Но и не та жуть, что в газете.

Но и не красавица, в отличие от «прекраснейшей» Ристаны.

А плевать! Все равно здесь, на краю света, никто ее не видит. И если у Люкреса не выйдет с женитьбой, то и дальше не увидит. Ну, кроме настоятельницы монастыря для трудновоспитуемых темных шер, куда Ристана обещала отправить Шуалейду: на момент того обещания Шу исполнилось четыре, но она его прекрасно помнила. А Ристана не раз повторяла.

Ширхаб! Как все сложно! Выйти за Люкреса — значит рисковать жизнью Каетано. Не выйти — наверняка отправиться в монастырь.

Подняв воздушным потоком газету с портретом возможного жениха, Шу подвесила ее перед собой. Что ж. Выглядит он мужественно. Правда, он старше Шу раза в три, зато единственный из сыновей императора одарен магически, и у него все шансы стать следующим императором.

Так, может быть, ему нужна она сама, сумрачная принцесса Шуалейда, а не корона Валанты?.. Ведь у него будет корона империи.

Нет, совершенно невозможно больше мучиться неизвестностью!

Кинув газету на растерзание Морковке, Шуалейда нарисовала на зеркале руну, подсмотренную в одном старом фолианте.

Там же и тогда же, Шуалейда шера Суардис.

Зеркало затрещало, подернулось туманом и показало кабинет коменданта крепости, полковника Бертрана шера Альбарра. Он как раз беседовал со своим старшим братом, генералом Фортунато шером Альбарра, прозванным Медным за редкий для юга империи цвет шевелюры, а может быть — за несгибаемое упорство и невосприимчивость к ментальной магии. Медный только сегодня явился в крепость Сойки вместе с продовольственным обозом, ротой солдат и ежегодной инспекцией.

Изображение обоих братьев Альбарра, старшего — высоченного, загорелого и медно-рыжего, в пропыленном генеральском мундире, и младшего — такого же смуглого, но черноволосого и в одной сорочке, без френча — дрожало и плыло. В логове полковника Бертрана отродясь не было зеркал, даже для связи: все равно бездарный шер не может ими пользоваться. Но Шу для разведки годилась и бутылка вина на столе. Стекло — оно и есть стекло.

И пусть видно и не очень, все же стекло кривое, зато отлично слышно. Правда, почему-то зеркало передало не только изображение и голоса, но и запахи: нагретой солнцем кожи, лошадей, металла, цветущей магнолии и жареных бараньих колбасок.

Запах почуяла не только Шу. Морковка тут же сунула нос в зеркало и обиженно заворчала: где, где колбаски?! Кто смеет дразнить бедненькую маленькую рысь?!

У Шу тоже подвело живот. Завтрак был давно, а колдовство пробуждает здоровый аппетит.

— Тихо, — одними губами шепнула Шу и положила ладонь на горячий мохнатый загривок. — Еще не хватало, чтобы нас услышали!

Медный генерал что-то говорил о вылазке в Пустоши, проверке погодной аномалии и необходимости колдуна в этой вылазке. Шу было бы крайне интересно, если б не запах колбасок и не вопрос ребром: выдают ее замуж или нет? Но ни слова о принце Люкресе она не услышала.

— Пойдем и разведаем, — решила Шу, в третий раз сглотнув голодную слюну.

Рысь нетерпеливо боднула ее головой, мол, идем скорее, а то знаю я этих людей — все без нас съедят!

Натянув мягкие сапожки на босые ноги, Шу помчалась на разведку. Боем, и никак иначе! Рысь, задрав хвост-морковку, бежала впереди — строго на запах колбасок. И в дверь полковничьего кабинета она тоже ткнулась первой.

— Стоять, — строго велела Шу и постучала. В конце концов, хоть она и принцесса, а следует быть вежливой.

— Входите, ваше высочество, — обреченно отозвался полковник Бертран.

Первой в кабинет метнулась рысь. Прямо к столу, за которым братья угощались кардалонским. То есть к оставшимся на блюде колбаскам. И уставилась на колбаски так укоризненно, что только совершенно бессердечный человек с ней бы не поделился.