Мика Ртуть - Принеси меня в жертву [СИ]

Из-за двери раздался тихий смех, который резко замолк, и наступила тишина.

Данка вытерла волосы, заглянула в тумбочки в поисках фена (ну а вдруг?), не нашла и, завернувшись в полотенце до подмышек, вышла в комнату.

Магические светильники были погашены, комнату освещали только пять свечей, в их неровном желтом свете волосы рыжего казались расплавленным золотом.

Флеш стоял на коленях у кровати, опустив голову и свесив хвост, его шею украшал широкий ошейник, состоящий из квадратиков. Данка присмотрелась и тихо ахнула — золотой!

— Вижу, ты оценила мой подарок. А твоя крыса остался недоволен.

На кровати развалился Рок. Из одежды на нем были только широкие белоснежные шаровары. Мускулистый торс, темные ареолы сосков, на груди мерцает кулон на золотой цепочке — полумесяц в круге. Данка непроизвольно сглотнула и попятилась к стене. Рядом с демоном на кровати стоял золотой поднос с фруктами. Он лениво отщипнул виноградину от грозди и протянул на раскрытой ладони Флешу. Крыс, чуть вытянув шею, осторожно взял виноград губами. От этого жеста Данку бросило в пот, и по телу прокатилась волна дрожи. Это было эротично. Чертовски эротично!

— Такой хороший мальчик, послушный, — погладил Рок парня по склоненной голове.

— Что ты здесь делаешь? — не вытерпела Данка.

— Наказываю твоего хранителя, — безмятежно ответил демон.

— За что?

— За драку с другими рабами.

— Но они украли мою одежду!

— Им приказали, и твой раб прекрасно это знал. Однако вместо того, чтобы пожаловаться на их хозяек, он полез в драку.

— Пожаловаться? — возмущенно фыркнула Данка, старательно не глядя в глаза демону. — Можно подумать, нам кто-нибудь поверит!

— Ньекке не нужна правда, ей нужен повод. Считай, что я спасаю твоего раба от более сурового наказания.

Данка насупилась и посмотрела на безмятежного демона весьма красноречиво.

— Его наказание — быть твоей игрушкой? — мрачно спросила она, оглядываясь в поисках одежды. Вот зачем бросала на кровати, могла бы в ванную с собой взять!

— На нем ошейник подчинения. Он сковывает свободу и не позволяет проявлять инициативу. Пусть поносит несколько дней, а потом я решу, что с ним делать. Может быть, я его прощу. Если ты меня об этом хорошо попросишь. Благодарности не нужно, раб меня уже отблагодарил. — Рок похабно усмехнулся.

— Флеш, с тобой все в порядке? — Данка проигнорировала ироничный взгляд и откровенный намек и плотнее закуталась в полотенце.

— Да, госпожа моя.

— А где моя одежда?

— В сумке, — как само собой разумеется, ответил Рок и кивнул в сторону шкафа.

Данка увидела собственную дорожную сумку, небрежно брошенную на полу. Неужели? Она, радостно взвизгнув, бросилась к ней.

Футболочка, любимая! И спортивный костюм! И кремовое коктейльное платье! И ее самые дорогие туфли! О боги, он даже чулки и белье сложил! Данка почувствовала, что Рок на нее смотрит, и моментально залилась румянцем.

— И что мне надеть? — чтобы только не молчать, спросила она.

— Твой раб не лгал, когда предлагал закрепить ваш союз сильными эмоциями, переживаемыми одновременно, — проигнорировал ее вопрос демон и снисходительно добавил, увидев удивление в глазах Данки. — Любыми эмоциями. Но признай: оргазм приятнее боли.

— Э… не всегда, — из чистого упрямства не согласилась Дана.

— Позволь разубедить тебя в этом?

Как он оказался позади нее? Боги, дайте сил устоять!

— Позволь мне доставить тебе удовольствие, позволь своему рабу получить разрядку, скрепи ваш союз, и не будет пары сильнее вас, — мягким бархатным голосом произнес демон.

— Э… а зачем мне это? — Разум еще пытался сопротивляться, но тело уже предавало, наливаясь желанием.

— Вы сможете общаться мысленно, чувствовать эмоции друг друга. Это очень полезное умение в нашем мире, детка, — шептал коварный соблазнитель, медленно стягивая с Данки полотенце. — Я клянусь, что не сделаю ничего, что ты не захочешь. Позволь мне…

— А… — Данка шумно втянула воздух. — А как это все будет?

— Я призову слугу, и она поможет твоему рабу, как помогу тебе я, — вкрадчиво мурлыкал на ухо Рок, щекоча дыханием шею и жутко мешая сосредоточиться.

Боковым зрением Данка увидела как тихо отворилась дверь, и в комнату вошла невысокая девушка в униформе горничной.

— Мы будем в одной комнате? — произнесла она, чтобы сказать хоть что-нибудь.

— Будет очень темно. — Раскаленные губы коснулись шеи, и по телу словно молния пронеслась. Ноги подкосились, и девушка упала бы, не успей Рок подхватить ее на руки.

— Вот и хорошо. Вот и умница…

Свечи погасли, словно их задул кто-то невидимый, рядом застонал Флеш. Данка с ужасом поняла, что ее опускают на кровать, и что полотенца на ней уже нет.

Хотелось крикнуть, чтобы он немедленно отпустил, но вместо слов из горла вырвался невнятный стон, подозрительно похожий на «да, еще!». Все происходящее казалось сном, и тело помнило эти сны — жаркие, пахнущие экзотическими благовониями и почему-то нагретым металлом. Предательское тело помнило наслаждение и жаждало его сейчас же, немедленно, вопреки всем доводам рассудка и глубоко-глубоко запрятанной панике.

Рядом снова застонал Флеш, и сердце Данки забилось отчаянно быстро, губы пересохли — зато стало влажно совсем в другом месте… и она осознала, что сейчас ее никто не держит. Даже не трогает. Лишь чье-то горячее дыхание касается сомкнутых бедер, и в темной тишине раздаются вздохи и звуки жадных поцелуев… Жаркий стыд родился где-то в груди, волной истомы и жажды залил все тело, до самых ушей, чутко улавливающих непристойные звуки.

Дыхание у ее бедер стало еще горячее, еще ближе, и нестерпимо захотелось, чтобы он — мужчина из ее снов — скорее коснулся ее там, где горит и пульсирует желание. Яркое, стыдное, запретное желание…

— Откройся, моя девочка, позволь подарить тебе наслаждение, — в глубоком голосе Рока слышалось обещание рая, ему невозможно было противостоять.

Понимая, что еще немного, и она окончательно потеряет контроль, Данка с тихим стоном вцепилась пальцами в простыню и сжала бедра. Нет, она не сдастся так просто! Она сама выберет, с кем и когда…

Очередной стон Флеша, полный наслаждения и томления, слился с мурлыканием Рока:

— Ты хочешь этого, не сопротивляйся сама себе.

Тяжелые ладони легли на ее бедра, заставив непроизвольно выгнуться и закусить губу, чтобы только не кричать: «Возьми меня». Тело горело и плавилось, жаждало освобождения, и когда язык Рока, наконец, коснулся ее между ног, Данка зажмурилась — показалось, что в темноте заплясали огненные искры, складывающиеся в единственное слово: «Моя!». Нет, не твоя, не твоя… не хочу этого видеть! Но и под закрытыми веками полыхал пожар, и удивительно ясно виделась склоненная над ней черноволосая голова.