Анастасия Анфимова - Лягушка-принцесса [СИ]

— Сейчас, сейчас, господин, — суетливо отозвался привратник.

— А-а-а, — зевая, протянул хозяин публичного дома. — Варас Кенериец.

— Кто это? — вполголоса поинтересовалась гостья.

— Торговец дровами и углём, — хмыкнул собеседник. — Тот ещё голодранец. Но уверяет, что приходится роднёй понтеянским Кенериям, поэтому и гонор как у аристократа.

Вновь посмотрев в окно, она увидела, как низенький мужчина с большим свёрнутым на сторону носом вводит на двор двух тяжело нагруженных ослов. Один вёз большущую охапку хвороста, другой — объёмистые, прикрытые плетёными крышками корзины.

Отпущенник, кряхтя, поднялся с кровати, натянул тунику, и обув сандалии, направился к двери, буркнув:

— Надо расплатиться. А то ещё скандалить начнёт. Пустой человечишка, но товар у него самый лучший, и берёт недорого.

Пока Жаку с Нвалием таскали хворост и наполненные корзины в сарай, а Кенериец приторачивал к седлу переданную ему пустую тару, владелец заведения лично спустился во двор и после непродолжительной беседы отсыпал в чёрную, как сажа, ладонь торговца горсть медяков.

Дождавшись, когда за ним закроются ворота, беглая преступница вновь угнездилась на лежанке, взявшись за изучение второй части трактата "О новых цифрах и способах исчисления".

Однако не успела она углубиться в чтение, как явился гостеприимный хозяин публичного дома.

— Я привёл раба убраться в комнате.

На миг Ника растерялась, не зная, как поступить? Остаться сидеть, делая вид, что поглощена чтением? Вот только по легенде сын ольвийского вождя Орли с трудом понимает даже разговорный радланский.

Сделав предупреждающий знак Птанию, девушка подскочила к кровати, улеглась, и торопливо прикрывшись одеялом, пробормотала:

— Теперь пусть заходит.

Из-под приспущенных век она видела, как не поднимавший глаз Нвалий, проследовав в ванную комнату, вынес оттуда начавший изрядно пованивать ночной горшок.

Шагнув к лежанке, отпущенник взял неосмотрительно позабытый гостьей папирус, и сворачивая его, не смог удержаться от вопроса:

— Неужели вам нравится эта скучная наука?

— Не очень, — приподнявшись на локте, честно призналась попаданка. — Меня больше интересует автор этого трактата…

Но услышав шум приближавшихся шагов, не стала развивать свою мысль, ограничившись загадочным:

— А почему — я вам потом скажу.

Кроме дочиста отмытого горшка, невольник принёс деревянную лохань с водой и большую мочалку.

Всё время, пока Нвалий наводил порядок, его господин что-то писал в соседней комнате, изредка поглядывая на него через распахнутую дверь.

Закончив тщательную уборку, раб удалился, а владелец заведения, зайдя в спальню, положил на столик так неосторожно брошенный гостьей на видном месте папирус.

— Трактат заинтересовал вас потому, что автор женщина?

— Вы правильно догадались, господин Птаний, — подтвердила беглая преступница, выбравшись из постели и направляясь к зеркалу, на ходу одёргивая рубаху. — Я знаю стихи двух поэтесс, отец рассказывал мне о художнице Годре Обийской, чьи картины украшают храм Артеды в Обии. Но я всегда считала, что философия и другие науки доступны только мужскому уму. И вдруг я нашла у вас это чудо!

Она с благоговением взяла свиток.

— Своим трактатом госпожа Корнелла доказала, что и на женщин сходит божественное озарение, и мы тоже способны совершать открытия! Эти цифры гениальны в своей простоте. Даже записывая большое и сложное число, можно обойтись минимальным количеством знаков. Откуда у вас этот свиток, господин Птаний?

— Несколько дней назад оставил господин Вул Оципий Фел, — глядя на неё с лёгким удивлением, пожал плечами собеседник.

— Он математик? — деловито поинтересовалась Ника. — Философ?

— Бездельник! — презрительно скривился хозяин публичного дома, и видя недоуменный взгляд гостьи, пояснил. — У его семьи самые большие земельные угодья в Таринадокии. Вул упросил отца отправить его в столицу изучать науки. Вот только уже третий год он не может выбрать себе занятие по душе. То посещает школу Иртона Зетия Вара, то сочиняет стихи, то берёт уроки ваяния у самого Павния Мадеса. Месяц назад уверял, что станет астрономом, и даже показывал какую-то палку с дырками для наблюдения за звёздами. А последний раз хвалился этим вот трактатом. Говорил, что купил его за бешеные деньги у какого-то путешественника. Да вот забыл его у нас и до сих пор за ним не пришёл.

— Жаль, я думала, это серьёзный человек, — погрустнела девушка, задумчиво проговорив. — Тот путешественник — это, наверное, господин Орис Килей Кватор. Я встречалась с ним на пиру в Палатине. Он говорил, что недавно вернулся из Нидоса.

Внезапно она встрепенулась, словно ей только что пришла в голову грандиозная идея.

— А почему бы вам, господин Птаний, не пригласить его в гости?

— Кого? — то ли в самом деле не понял, то ли сделал вид отпущенник.

— Да господина Килея! — охотно пояснила собеседница. — Он любит поболтать, и у него это прекрасно получается. Думаю, вашим посетителям будет интересно послушать его рассказы о дальних странах и народах.

— А кто он такой? — с некоторым замешательством спросил владелец заведения. — Я имею ввиду: чем сейчас занимается, и где его можно найти?

— Кажется, господин Килей говорил, что первый принц собирался сделать его учителем своего старшего сына, — ответила гостья, вспомнив свою короткую беседу со знаменитым путешественником.

— Тогда он может не принять моё приглашение, — с сожалением покачал головой хозяин публичного дома для гомосексуалистов. — У меня довольно… натянутые отношения с придворными. И, думаю, вам тоже вряд ли стоит с ним встречаться, если он вхож в Палатин и знаком с семьёй его высочества принца Гания.

— Да я и не собиралась, господин Птаний, — пожала плечами беглая преступница. — Просто хотела попросить вас узнать у него побольше о госпоже Корнелле. Но вы правы, не стоит привлекать внимание людей, часто общающихся с врагами хорошо известного нам человека.

Посмотрев на уныло поникшую Нику, собеседник неожиданно предложил:

— Я поспрашиваю своих знакомых. Может быть, они знают тех, кто недавно вернулся из Нидоса.

— Это было бы замечательно, господин Птаний! — вскричала девушка, но тут же сникала. — Только вряд ли им что-нибудь известно о ней.

— А почему нет? — вскинул выщипанные в аккуратную нить брови отпущенник. — Корнеллы — фамилия знатная. А женщина-математик такая редкость, что о ней обязательно будут говорить в любом радланском городе. Ещё бы знать — замужем она или нет?

— Её супруг — городской советник Нидоса, — подсказала гостья, и в ответ на вопросительный взгляд владельца заведения пояснила. — Господин Килей рассказывал. Я же говорила, что встречалась с ним во дворце.