Андрей Дашков - Страна слепых, или Увидеть свет

Осматриваю люки зарытых в землю цистерн. Без свежих царапин. Открываю. Сухо, как в Сахаре. Горючим и не пахнет. Похоже, последняя капля испарилась из этих емкостей десяток лет назад. Зато в колодце на заднем дворе есть вода. Пить не рискнул бы, но если парень согласится помыться… Надо искупать его, даже если будет против. Нюх у меня не казенный, сколько можно издеваться.

Проникаю в помещение кафе через незапертую заднюю дверь. Почти сразу же натыкаюсь на человеческий скелет, у которого не хватает одной руки. Судя по одежде, обуви и длинным волосам, это была женщина. Рядом валяются мобильный телефон и раскрытая книга, набранная обычным шрифтом, без всяких Брайлей. Спи спокойно, сестричка…

Кухня. Ножей не осталось. На всякий случай открываю холодильник. То, что внутри, даже не смердит. Подвожу промежуточный итог: жратвы здесь нет, пить нечего, подходящих тряпок пока не обнаружено. Не переодевать же парня в женскую одежду, да еще снятую с трупа.

Заглядываю в подвал. Ни одной завалящей банки. Не иначе, мои предшественники постарались. Выгребли все подчистую. Газовая плита не зажглась — похоже, баллон пуст. Придется разводить костер, чтобы согреть воду, да и самим потом согреться, если останемся на ночлег.

Кафетерий разгромлен в результате давней заварушки. В стенах отверстия от пуль, повсюду осколки разбитых стекол и зеркал, столики перевернуты. Еще два скелета на полу. У одного проломлен череп. И тут же лежит топор.

Подбираю солонки — в некоторых сохранилось по щепотке. Ну, спасибо, хоть какая-то польза. Остатки соли ссыпаю в свой особый пакетик для специй и прячу в карман. Проверено не раз (к моему сожалению): с солью или перцем можно съесть такое, чего ни за что не станешь есть без приправы, даже если сильно проголодался.

Напоследок захожу в магазин. Подумав, выкатываю наружу пару колес для «ауди», прихватываю насос и кое-что из инструмента. В дальнем закутке поджидает приятный сюрприз: стеллаж с одеждой и прочим барахлишком вроде перчаток, очков и ремней. Отлично, мне давно пора обновить гардероб, и кое-что наверняка подойдет для парня.

Ну, все. Пора возвращаться. Чтобы не терять времени даром, складываю поблизости от колодца костер из сухих веток и обломков стульев. Тут и топор пригодился. Когда огонь разгорается, отправляюсь к машине.

Издалека показываю парню сложенный из пальцев знак «ОК». Спохватываюсь: вряд ли поймет. Но сдается мне, что он улыбнулся в ответ. А может, принимаю желаемое за действительное, и на самом деле сопляк никак не отреагировал. Сидит себе, спрятал глаза за Тенью, вспоминает ласковую бабушку и уютный подвал… Ладно, сам откроется, когда надоест играть в прятки.

Я притащил его в магазин, подвел к стеллажу с тряпками и не без торжества сказал: «Выбирай». Появилось чувство, что впервые в жизни делаю кому-то подарок, хотя барахло не мое и добыть его мне ничего не стоило.

Сначала он не обратил внимания на одежду. Он уставился на солнцезащитные очки. Наверное, мне, дураку, стоило выбросить их заранее, но теперь уже было поздно. Он разглядывал темные стекляшки, как завороженный.

Чтобы вывести его из транса, я взял первые попавшиеся — это оказались узкие очечки с зеркальным напылением и надписью «condor» на дужках — и примерил на себя. Посмотрел на парня сверху вниз. Он посмотрел на меня снизу вверх. И вот тут мне уже не показалось — он ухмыльнулся хитро, точно прожженный меняла-крот. Знаю, парень, знаю. Вернее, не знаю, но догадываюсь: до твоей модели любому «кондору» все равно что пешком до луны.

После этого он наконец расслабился и немного ожил. Убедившись, что с ним все в порядке, я оставил его перебирать запыленные сокровища — футболки с рисунками, джинсы, кожаные куртки с символикой автомобильных фирм, — а сам вплотную занялся тем, чтобы можно было находиться рядом с парнем дольше минуты, не зажимая нос.

Здешняя ванна выглядела страшновато. Она была бурой, словно кто-то разделывал в ней туши или вскрывал себе вены — и притом не однажды. Поэтому я решил не травмировать хрупкую детскую психику. Сам не знаю, с чего я взял, что она хрупкая у того, кто просидел в одиночке лет восемь и не свихнулся. Ну, может, это я такой брезгливый. Вытащил из кухни во двор две огромные кастрюли, налил в них воды из колодца и водрузил над огнем.

Минут через десять заметил, что мальчишка стоит в проеме задней двери и пристально за мной наблюдает. Поверх пижамы он напялил на себя черную футболку, явно выпущенную во времена Слепой войны. Это следовало из рисунка — скрещенные ружья на фоне маяка с бьющим в сторону лучом — и надписи «Покажи им путь к свету!». Лозунг изоляционистов смотрелся не очень убедительно на щуплой детской груди, однако стоило взглянуть на лицо парня, и все сомнения мгновенно улетучивались.

Интересно, как скоро он попросит отдать ему стволы, которыми нас снабдила Мать Ночи?

А пока что я велел ему раздеться и лезть в кастрюлю с горячей водой. Дабы он не подумал, будто его хотят сварить заживо, я показал пример и разоблачился сам. Впервые за две недели нормально помылся. Пацан повторял за мной, правда, очков так и не снял. Я не настаивал. У каждого свой способ сохранять уверенность. Лежал же на дне моей кастрюли нож, а под снятой одеждой — оба пистолета.

Голый, он казался еще дохлее, словно его с рождения морили голодом. Жестокая все-таки штука эта кротовья власть. Тем интереснее становилось, что будет, когда наследник сдохшей Матери наберет силу. Пока он был у меня в руках. Я мог его прикончить. Но не исключено, что я обманывался на свой счет и на самом деле уже служил ему.

От подобных мыслей голова шла кругом. Бесплодная и утомительная карусель. Я остановил ее. Занялся вещами простыми и понятными. Выживание — вот единственное, что имеет значение.

В одних трусах-боксерах и сапогах, но с пистолетами, я прошлепал в магазин, где подобрал новую одежду для себя и парня — теперь уже по собственному опыту и разумению. А также рюкзак, две пары крепких ботинок, побольше носков, которых, как известно, много не бывает. Не забыл про трусы, ремни, перчатки, шапки и шарфы — на тот случай, если доживем до зимы.

В общем, экипировались мы по полной программе, так, чтобы хватило надолго. Одетый во все неношеное, мальчишка долго топтался на месте, двигал руками, осматривал себя, будто привыкал к радикально изменившемуся облику. Ощущение чистоты ему явно нравилось. Потом он схватил свою вонючую пижаму и бросил ее в костер.

Одобряю. Сжечь старую одежду, чтобы избавиться от прошлого — для начала хотя бы символически, — в этом что-то было. Я ему почти завидовал. Хотелось бы мне так же легко избавиться от осаждавших меня призраков. Но слишком многое приросло, сделалось второй кожей. Уже не снять, не отмыться и не очиститься огнем.