Дарина Стрельченко - Лавочка мадам Фуфур [litres]

– Антонион, разве мы собирались не на Ярмарку за ручным драконом?

– За ним самым. Я тебе больше скажу, год назад мы его купили, одомашнили и даже обзавелись потомством… А вообще всё это – дракон, Край Мира – всё это с лёгкой руки Фуфур.

– Ох. Я так сойду с ума. Как будто проспал кучу всего!

– Не позавидуешь.

– Ладно… Где наша не пропадала… Если честно – кажется, что я сплю и во сне такая карусель… Ну ладно. Так будем покупать дракона повторно?

Я пожал плечами. С одной стороны, я так привык к Ракушке, что уже и не представлял нашу семью без неё. Но, с другой стороны, приобрети мы её снова, и она опять станет дополнительным рычагом давления для Фуфур. Там, в будущем, мадам манипулировала нами посредством драконихи весьма успешно… А мы даже этого не замечали.

Я пересказал мысль Венику, на что он резонно возразил:

– Слушай, я эту Ракушку пока знать не знаю. Но ты-то её помнишь и любишь. И Фуфур может шантажировать тебя ею независимо от того, с тобой дракониха или в зверинце.

– Но, может быть, так её купит кто-то другой, и у Кушки будет спокойная жизнь без всяких там женихов и незапланированных драконят…

– Спокойная жизнь? – Веник так и покатился со смеху, но, заметив выражение моего лица, резко, серьёзно произнёс: – Антон, забудь. Ни для тебя, ни для меня, ни для этой драконихи теперь спокойной жизни не будет. Если верить твоему рассказу, эта дамочка основательно в нас вложилась и догнала даже здесь, в прошлом. Это может значить только одно: мы ей нужны. А ты к тому же ещё и воочию видел, как всё обстояло на самом деле в течение этого года, знаешь, на что она способна, и вообще прямой свидетель. Раз она не ликвидировала нас при первой же встрече, значит…

– Значит, действительно остро в нас нуждается, – кивнул я.

Мы ей нужны – я неотвязно думал об этом ещё с разговора с Катей-Женей. Думал, но боялся в эту мысль поверить: слишком уж тревожные открывались перспективы. Тревожные – словно глядишь вниз с вершины водопада. Дух захватывает от страха.

– Мы ей нужны… – тихо и безотчётно повторил я.

– Именно. И похоже, особенно ты, Антон. И если она действительно такая классическая злодейка, какой ты её описываешь, – она использует любую возможность на нас надавить. Так что, Тони, пораскинь мозгами и вспомни, кто из твоих близких живёт поблизости. Я не думаю, что получится их уберечь, но хотя бы предупредить…

Слова друга тонули в переполненном сознании. До чего же путано, до чего же всё это сумбурно и путано! Каких-то двадцать минут назад я проснулся на диване в нашей квартире, и позади были Край Мира, приключения с Ракушкой и её детёнышем, прогулки с Катей-Женей, целый год работы и жизни! А теперь всё это то ли в прошлом, то ли в будущем, то ли никогда.

«Не уберечь, но хотя бы предупредить…»

Так. Антон. Чуть больше спокойствия, пожалуйста. Сильно нервничать пока не надо, пока тётя Фу не сделала ничего плохого. Даже не угрожала. Даже не удержала. Просто поговорила с нами… ладно, со мной… И продемонстрировала, на какие головокружительные психоиллюзии способна. Ох, она запросто сведёт с ума, если захочет. Что же делать? О-ох… Так, Антон, чуточку поспокойней…

– Ну-с, кто? Кто из друзей-товарищей может стать потенциальным пушечным мясом?

– Из друзей-товарищей – только ты, – буркнул я не очень-то дружелюбно. – А вообще – мама, Ракушка. Коллеги. Бывшие одноклассники, знакомые из института… Катя сказала, Фуфур никого не пожалеет.

– Нет, – протянул Веник. – Всю эту братию однокашников мы отбросим, это слишком далёкие связи… С тем же успехом мадам Фуфур может взять любого гражданина Полиса. А вот к матери я на твоём месте мчался бы немедленно.

– А Кушка?

– Кушка?..

– Ракушка! Куша – так мы её ласково зовём.

– А… Ладно. Опиши её. Я сам смотаюсь на Ярмарку и выкуплю эту Кушку-Ракушку.

В интонациях друга я узнавал трезво-прагматичного Веника, с которым привык иметь дело и делить имения. Но как же странно было видеть, что он относится к Кушке как к всего лишь одушевлённому предмету, – и это Веник-то, который к ней так привязался!

Какая круговерть… Кажется, частью сознания я тоже до сих пор верил, что просто сплю. Проснусь – и всё будет как прежде.

Когда Вениамин отбыл на Ярмарку, я со всех ног полетел на окраину, заскочив по пути за продуктовым набором, как называл это мой напарник. Я всегда привозил маме целые пакеты еды – пожалуй, просто для успокоения собственной совести: она царапалась, шепча, что я навещаю мать слишком редко. Но я не мог заставить себя ездить к ней каждое воскресенье. Не мог.

С той поры, как я впервые попал во временной коллапс, мы незаметно отдалились друг от друга. Не нужно было долго копаться, чтобы понять причину: мама предала меня, не поверила, что со мной случилось что-то из ряда вон, и приняла грустную, но простую версию моего сумасшествия. Она никогда не было громогласной и пробивной, но с тех пор стала и вовсе тихой, вечно встревоженной и опасливой. Хотя, возможно, это была не опасливость, а предусмотрительная осторожность… Мне этих пряток от мира не понять. Я всегда предпочитал бросаться в водовороты.

«Бросился. Ты сейчас просто в мегаводовороте, Тоша. Ура!»

Помотал головой, отгоняя всё это. Голоса в голове начинали смущать.

И я сосредоточился на том, что скажу маме, когда попытаюсь убедить её перебраться в убежище. По работе нам полагалось прекрасное законсервированное бунгало на случай неприятностей в других реальностях. Неприятности, конечно, случились, но, во-первых, в нашем родном Полисе, а вовсе не где-то там далеко. А во-вторых, сам я прятаться пока не собирался. Зато спрятать маму мне никто не запрещал.

Обеспечение бунгало прописывалось в трудовом договоре всех технарей с допуском на ВВ – внешние выходы. Считалось, что по роду работы мы можем влипнуть в ситуацию, которую не покроют межреальностные протоколы, и придётся прятаться там, где до поры до времени нас не достанет никто.

Для этой цели был выстроен целый бункер вне основного континуума Полиса. Добраться туда можно было практически мгновенно («Совсем как в прошлое…»), а находиться внутри – практически бесконечно. В убежище работали все основные системы жизнеобеспечения, да и условия были весьма комфортабельными: персональный отсек включал спальню, крохотную ванную и даже варочную панель для разогрева пищи. Если не обращать внимания на разные вентили, щитки и широкий переговорный экран, можно было вполне принять отсек за малогабаритную квартирку. Я думаю, маму должно удовлетворить…

Но я не хотел, чтобы она что-то заподозрила, и решился на этот шаг, отчаявшись вообразить что-то более подходящее. Возможно, мне и удалось бы придумать выход лучше этого, но времени было мало – только дорога до окраин, а я и так миновал её в рекордный срок: в магазине у маминого дома был минут через двадцать после разговора с Вениамином. Конечно, будь там зоны перехода, я управился бы быстрей. Но чего нет, того нет – вот и ехал весь путь по старинке, в вагоне скоростного монорельса «Центр – пригород».