Дарина Стрельченко - Лавочка мадам Фуфур [litres]

Я был бы рад их послушать, но уже не мог. Если что и оставалось, так только бежать в ванную и… Но я не дополз. Где-то на половине пути скрючился прямо на полу, и последнее, что запомнил, – надпись «Грамматика старых языков» на корешке одной из Вениных книг. Хотя, наверное, это была одолженная книга Иляны – именно она увлекалась историей лингвистики…

– Катя, – прохрипел я. – Катя…

Больше никаких слов я связать не мог. Меня выворачивало наизнанку, трясло, вновь бросало то по одну, то по другую сторону действительности. На этот раз я не раздваивался изнутри – теперь меня разрывало на части бурлящей, новой, всеобъемлющей восприимчивостью мира.

Кто-то прикоснулся к спине, я ощутил на щеке горячее дыхание. Хаос медленно, но неотвратимо заполнил ровный туманный гул. Я наполнился белым шумом. Шум успокоил шторм.

Откуда-то я знал, был каменно уверен, что это Ракушка баюкает меня, укутывая особым теплом и светом – драконьим и для людей, бесспорно, волшебным. Сквозь полуприкрытые веки я видел, как надо мной хлопотал Веник – пытался перетащить с пола на диван, предлагал воды, бутербродов, совал салфетки.

Я помотал головой. Перед глазами пошло каруселью.

– Тихо-тихо, дружище, – с явным облегчением произнёс, наклоняясь ко мне, Вениамин. – Ты с этим поосторожнее. Оклемаешься, тогда и набегаешься.

– Вень… – слабо вякнул я.

– Молчи, – велел друг. – Набирайся сил. Врач прописал постельный режим.

– Какой врач?

– Которого я вызвал, когда ты упал в обморок.

Я? В обморок? Я же просто пошагал во времени. И выпил слишком много обезболивающего… И кстати…

– Ты здесь откуда?

– В смысле? – Напарник выглядел слегка обескураженным и смотрел с беспокойством. – Я тут и был. Мы вернулись с работы, тебе стало нехорошо. Врач сказал, хроническая усталость. Не помнишь?..

Подозревая сильно, сильно неладное, я попросил:

– Веник. Расскажи, пожалуйста, что было сегодня утром. А то я что-то запутался…

Теперь во взгляде Вениамина отчётливо читалась тревога.

– Мы собирались на драконью Ярмарку, – настороженно начал он. – Так?

– Да. Дальше.

– По пути зашли перекусить. Я взял шоколадный фондан, а ты сказал, что обойдёшься без десерта, но в итоге сожрал у меня половину порции.

– Хорошо. Что потом?

– Потом отправились на Ярмарку.

– Зачем?

– Ну ты даёшь! Ты ведь сам настаивал, что надо узнать, какие документы нужны для разрешения на ручного дракона.

– Я?..

Видимо, в моём голосе прозвучала такая растерянность, что Веник нервно рассмеялся.

– Ты чего, дружище? Опомнись! Мы же решили, что нам нужен ручной дракон. Можно было, конечно, подделать документы, делов-то… Но ты захотел, чтобы всё было по правилам, и мы поехали узнавать. Вспомнил?

– А… Да…

Ничего подобного я, конечно, не вспомнил. Но решил, что пока лучше подыграть. Кажется, меня снова куда-то перекинуло; надо разобраться.

Собравшись с духом, я спросил:

– И что в итоге? Мы же всё выяснили по документам?..

– Ну почти. – Веник отошёл и вернулся с ещё одним одеялом. – Тебя знобит, Тони. Мёрзнешь? Давай грейся, а то никуда вечером не поедем…

– А куда мы хотели? – как можно беззаботнее спросил я.

– Смотаться к техническим озёрам, поискать драконьи яйца в лесу.

Ого! Я про это, конечно, слышал. Охранные отряды иногда пропускают брошенные драконьи кладки, а ликвидаторы редко озабочены дикими драконятами – такие обычно без родителей не выживают. Зато охотники до дармовых драконьих детёнышей то и дело лазают в окрестностях Полиса в поисках яиц. Но зачем это понадобилось нам?

– А зачем нам драконьи яйца?

– Чтобы обзавестись ручным драконом! А потом легально его оформить. Тони, ты точно в норме?

Нет, конечно! Какой по счёту этот переход? Куда я попал? В какое время? И кажется, теперь события уже не держатся так близко к оригиналу, как прежде…

Я крепко зажмурился. Открыл глаза.

Я по-прежнему лежал на полу. Катя держала меня за руку. Она – было видно – недавно плакала.

– Ты здесь откуда? – прохрипел я, оглядываясь в поисках Вениамина.

– Я вообще-то шпионю за тобой… – усмехнулась она сквозь слёзы.

– А чего плачешь-то?

– Никак не могла тебя дозваться. Ты как будто спал с открытыми глазами… Стеклянный взгляд. – Катя вздрогнула, отвернулась и отёрла согнутым пальцем слезинку.

– Ну не плачь уже… Вот он я, живой… Всё хорошо.

– Ты как будто не здесь был!

Она мелко дрожала, и я, ещё слабо владея конечностями, скинул на неё свой пиджак.

– Ну… задремал на чуток…

– Ты не задремал! – крикнула Катарина. – Ты не был в обмороке! Ты просто был не здесь!

Вот в этом она ошибалась. Я был здесь, точно здесь. Но в другой версии реальности.

Всё так просто.

Катя продолжала плакать. Я встал, на негнущихся ногах добрёл до раковины, ополоснул лицо. Поискал глазами чайник. Не нашёл и набрал воды в шоколадоварку. Ни настоящего шоколада, ни капсул с шоколадным порошком не оказалось, и я сказал Кате:

– Ты как относишься к воде с запахом какао?

– Можно, – шмыгая, ответила она. Поднялась на ноги и подхватила съехавший пиджак. – Антон, ты как? Ты точно в норме?

Я не был уверен. До чего причудливо искажались события. Я крепко зажмурился. Открыл глаза. Ждал чего угодно.

– Ты в норме, Антон? – повторила Катя, со страхом заглядывая мне в лицо.

– Да, в норме. Только не помню ничего и не понимаю. И жрать хочу, Катя, жрать хочу неимоверно.

– К больному возвращается аппетит. Хороший знак. – Катарина сделала храбрую попытку улыбнуться и кивнула на холодильник. – Что есть из сырья?

Мне нравилось её чувство юмора. Ещё в тот раз понравилось. В том времени. В том году.

Мы поели картошки; она так обросла щупальцами и гнилушками, что их пришлось отковыривать самым большим ножом. Сварили, круто посыпали солью, облили маслом. И было настоящее объедение. У Фуфур-то я питался сплошным концентратом, энергетическими батончиками и прессованными белковыми плитками. Да и вообще до нормальной еды ли, когда такие фортели вокруг творятся… Судя по всему, я перешёл в новую стадию. Я теперь жил двумя жизнями одновременно.

Как-то в юношестве о таком мечталось – когда я влюбился одновременно в двух девчонок и никак не мог выбрать. В одной девочке была хороша неугомонность, в другой – умение создавать уют. Вот было бы здорово спокойненько, по очереди быть с ними обеими…

Домечтался.

– Антон?..

А что, ситуация похожа. Точь-в-точь ведь. Две девочки, двойная жизнь… И хорошо бы, если двойная. Хорошо бы на этом остановиться. И вообще, стоп, стоп, стоп, Антон! Одна из девочек – невеста твоего друга. И до вчерашнего дня, кажется, работала на главную злодейку этой истории, если помнишь. А вторая работает на неё до сих пор. Экое веселье…