Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 1 [СИ]

И я им всегда завидовал.

Во мне-то пользу для династии как раз разглядели. Отец ведь уже начал отчаиваться. Он стал думать, что это конец Дегатти как волшебной фамилии.

Такое бывает. В Мистерии полно немогущих, предки которых были великими волшебниками. Магические способности – штука непредсказуемая. Иногда одаренные дети рождаются кучно, образуя целые семьи чародеев, а иногда наследственность вдруг замолкает.

Но я родился довольно одаренным – и стал отрадой для своего отца. Природа словно высыпала одному мне то, что предназначалось пятерым. Это проявилось не сразу, но когда проявилось...

Скажем так, у меня счастливого детства не было. Едва отец понял, что я не бездарен, как вцепился в меня клещом. Он твердо решил доказать, что его род себя не исчерпал – и с самых ранних лет я рос под круглосуточным надзором.

Я не ходил в начальную школу, как обычные дети Мистерии. Отец учил меня сам и приглашал репетиторов. Репетиторы, впрочем, часто сменялись – не выдерживали отцовского характера. Он предъявлял слишком жесткие требования... как им, так и мне.

За малейшие ошибки меня наказывали. За отлынивание от занятий – наказывали. За просто желание пойти погулять, поиграть с братьями и сестрами – наказывали. У меня был расписан каждый день – и большую его часть занимали занятия.

- А как тебя наказывали-то? – спросил Янгфанхофен. – Конфет лишали или в яму с кольями сажали?

- Что-то среднее, - криво усмехнулся Дегатти. – Сейчас расскажу.

Свой одиннадцатый день рождения я встретил в подвале. Меня посадили сюда вчера вечером, без ужина. Я сидел в темноте и пытался разглядеть что-то внутренним зрением. Мне долго не давался этот навык, знаете ли, и отца это злило.

Я уже хорошо знал этот подвал. Чувствовал очертания предметов. Огромных банок, в которых мама хранила протоматерию, потухшего голема, которого кто-то подарил дедушке на юбилей, и мешки с картошкой. Кучу мешков с картошкой.

Мне было всего одиннадцать, и я ужасно хотел есть. Ведь до ужина я точно так же не получил обеда и завтрака. На дворе стояла луна Ворона, было уже лето, до начала учебного года оставалось недолго, и отец собирался совсем уже скоро отправить меня сдавать экзамены.

И из-за этого он особенно сильно нервничал и злился. Ему все казалось, что я не готов. Что я ленив. Что я плохо учусь. Каждая моя оплошность казалась ему чем-то катастрофическим. Он думал, что я либо тупица, либо нарочно над ним издеваюсь.

В этот раз он разозлился из-за того, что я не мог выполнить упражнение. Отец завязывал мне глаза и требовал называть предметы, которые он показывает.

- Что ты видишь?

- Это... это что-то круглое...

- Конкретнее! Не мямли.

Над ухом предостерегающе жужжали шершни.

- Это яблоко? – попытался я угадать.

Шершень ужалил меня в ухо. Резкая боль отдалась в голову и шею, словно в меня вонзили раскаленную иглу.

- Сколько раз я тебе говорил – не смей гадать! Мы не рыночные шарлатаны! Кого ты пытаешься обмануть? Меня? Себя? Экзаменаторов ты не обманешь! Еще раз!..

- Это... – мой голос задрожал, - это что-то размером с кулак...

- Конкретнее!

Я перебирал в голове все круглые предметы размером с кулак, одновременно тщетно пытаясь рассмотреть.

- Я не знаю. Я не вижу.

- Ты не хочешь видеть. Ты даже не стараешься.

- Я стараюсь!

Шершень ужалил меня в другое ухо.

- Снимай повязку.

Отец кинул мне этот круглый предмет. Он оказался мячом для игры в уош. Тяжко вздохнув, профессор Дегатти произнес:

- Времени все меньше. Если мы хотим как следует тебя подготовить, придется забыть о перерывах на еду и сон. Повязка не помогает? Попробуем подвал.

В темноте я не знал, сколько прошло времени. Возможно, уже наступило утро. Даже скорее всего. Я спал урывками – слишком холодный был пол. В промежутках пытался медитировать – тоже плохо. И я все чаще возвращался мыслями к картошке, которая меня окружала. Представлял ее жареной, вареной, печеной, в мундире и без...

Отец натаскивал меня магии с самых младых ногтей. Обычно в этом нет нужды – программа КА в любом случае начинает с азов. Там даже специально предостерегают от домашнего обучения – если учить неправильно, это может испортить старт. Но отец очень уж хотел поразить все волшебное сообщество – и к одиннадцати годам я уже умел обращаться с маной. Не слишком хорошо, но я мог направлять ее потоки в нужных направлениях.

Чуть-чуть. Я мог немного сдвинуть небольшой легкий предмет, выделить из воздуха каплю влаги... или высечь искру. Один-единственный эон активной огненной маны – и в нужной точке температура на мгновение резко вырастет. Всего на мгновение и всего в одной точке – но если это сделать с бумагой или соломой, можно разжечь костер.

Вот только не было топлива. Даже если получится создать искру – для нее нужен субстрат. И достаточно, чтобы запечь хотя бы небольшую картофелину.

Я стал искать. Наощупь. У меня не получалось видеть ауры, зато получалось их осязать. Отца подобное не удовлетворяло – и это при том, что многие маги не владеют истинным зрением в полной мере. Это не обязательный навык, колдовать можно и «вслепую».

Однако отец полумер не признавал. И я должен был уметь все, что вообще мог уметь ребенок моего возраста... по его мнению.

Я искал. Вокруг были только пыльные мешки и банки с неизвестным содержимым. Может, поснимать мешки и сложить в кучу? Нет. За это отец меня прибьет.

Пальцы нащупали некий сосуд. Глиняный, кажется. Стенки в чем-то маслянистом. Я попытался вспомнить, что у нас есть в подвале. Это может оказаться рапсовое масло, свиной жир, сырая нефть... что угодно.

Вполне возможно, что эта штука легко воспламенится. Вполне возможно, что даже чересчур легко. Несколько секунд я покатал в голове мысль о том, как горько будут плакать родители, когда я сгорю вместе с подвалом, и это меня несколько воодушевило.

Но все же не настолько еще я возненавидел свою жизнь. В родительском доме мне осталось жить всего одно лето. Уже меньше четырех лун. Потом я либо отправлюсь в Клеверный Ансамбль, либо... провалюсь в Паргорон, наверное.

Во всяком случае, если верить моему отцу.

Конечно, из КА я все равно буду иногда возвращаться домой. Как минимум на каникулы. Но это я уж как-нибудь перенесу. Да и отец, возможно, перестанет так давить, когда я наконец стану школяром.

Так я надеялся.

В подвальное окошко кто-то поскребся. Дверь оставалась крепко заперта, но под самым потолком была форточка – и сейчас ее с трудом открывали.

- Майно!.. – раздался детский шепот. – Ты тут?..

- Ага! – подскочил к стене я. – Шершней там не видно?!

- Я ждала, пока они все уснут! – жалобно пискнула Ярдамила. – Прости!

Судя по слабому серому свету, наверху были предутренние сумерки. Я еле рассмотрел веревочку, на которой в подвал спустился сверток. Хлеб совсем высох, а ветчина обветрилась, но я впился в них так, словно это было вкуснейшее блюдо на свете.