Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 1 [СИ]

Но в тот раз он, кажется, почувствовал, что теперь я говорю искренне. Если раньше он лишь сухо кивал, то теперь глянул на меня с толикой душевной теплоты. Он все-таки не был совсем уж бесчувственным, мой отец. Казался таковым, но глубоко внутри все же хранил что-то человеческое...

- Это тебе, - сказал он мне в тот день. – Ты закончил третий курс, и тебе уже четырнадцать лет. Думаю, пора.

Подарок. Отец раньше не делал мне подарков на день рождения. В Мистерии это очень важный праздник, его почти все отмечают довольно шумно... председатель Локателли вообще каждый раз устраивает торжество государственного масштаба. Но папа никогда не отмечал свой и очень холодно относился к чужим. Считал это блажью.

Подарок не был упакован – но я бы очень удивился, если бы оказалось иначе. Дело даже не в отце, а в том, что мой подарок сидел в клетке – и изрыгнул крошечный огонек, когда я приблизил лицо.

Дракончик. Отец подарил мне детеныша карманного дракона. Эти крохотные существа – дальние родственники настоящих драконов и очень на них похожи... только меньше раз этак в сто. Размером с небольшого голубя, с чешуей всех цветов радуги, карманные драконы не умеют разговаривать, но они очень умные и дружелюбные, а волшебства в них – хоть отбавляй.

В качестве фамиллиаров они идеальны. Я даже не могу навскидку назвать вариант лучше. Да и волшебники других институтов частенько заводят их в качестве питомцев. Окажетесь в Мистерии – наверняка увидите прохожих с карманными драконами на плечах.

Мой был совсем молодым, чуть крупнее воробушка, и очень любопытным. Едва я открыл дверцу, как он вскарабкался по рукаву и полез дальше, цепляясь за шею острыми коготками. Однако впивались они не так глубоко, как у кошек, например, так что больно не было.

А потом дракончик пыхнул огоньком мне в ухо, и мой восторг стал вообще непредставимым.

- Спасибо, - сдавленно промямлил я. – А как его зовут?

- Никак, - холодно ответил отец. – Он будет твоим фамиллиаром – а фамиллиарам не дают имен.

И он действительно стал моим фамиллиаром. Отец лучше всех знал кухню Униониса и подарил мне питомца в самый нужный момент. Почти все обзавелись фамиллиарами именно на четвертом курсе, и лишь некоторые дотянули до пятого.

Моему дракончику все завидовали. Они идеальны во всех отношениях, но не слишком дешевы. Многим школярам, особенно тем, кто учился платно или по целевому, такие были банально не по карману. Они либо приходили в школу уже с питомцами, либо подбирали бродячих, либо покупали кого-нибудь попроще. Некоторым, самым везучим, перепадали детеныши чужих питомцев.

На самом деле в случае с фамиллиаром это не так уж важно. Он все равно скорее инструмент, живая волшебная палочка. Тем не менее, если животное изначально волшебное, это несколько облегчает процесс работы и дает мелкие, но приятные дополнения. Нас было двадцать шесть в группе, и лучшими фамиллиарами по общему мнению были мой карманный дракон и единорог Оллинии.

Да, пришло время рассказать про Оллинию. Мою первую любовь. Первые три курса я видел в ней просто девчонку с остроконечными ушами. Но на четвертом мои глаза почему-то все чаще искали ее лицо. Я будто случайно оказывался рядом с ней, искал любой повод заговорить. У нас с ней были лучшие фамиллиары в группе, и это оказалось прекрасной темой для общения. Она хвалила моего дракончика, я вместе с ней навещал единорога. Крупных фамиллиаров, сами понимаете, держат не в общежитиях, а в зверинце КА, в отделении для питомцев.

А когда на летние каникулы она уехала к родным, я понял, что скучаю. И началу пятого курса обрадовался чуть ли не сильнее, чем когда-то – началу первого.

А вот Оллиния вернулась печальной. Из-за ее имени и упоминания остроконечных ушей вы могли подумать, что она эльф, но это не так. Она полуэльф, смешка.

Ее родители очень любили свою дочь, но вот родные со стороны матери... знаете, эльфам частенько присущ бытовой расизм... видизм. На просто связи своих с людьми они смотрят снисходительно, как на каприз, краткосрочную интрижку... мы же в сравнении с ними бабочки-однодневки. Даже великие волшебники не живут так долго, как самые обычные эльфы. Говорят, когда-то они были подлинно бессмертными, как демоны и титаны... не знаю уж, правда ли это, но готов поверить.

В общем-то, сам по себе брак эльфа и человека не кажется им чем-то недопустимым. Все равно же продлится недолго. Но вот общие дети... полуэльфы предпочитают жить среди людей, потому что среди эльфов им тяжело. Они живут всего триста лет, черты лица у них совершенно человеческие, а смешанную кровь выдают только остроконечные уши. И чистокровные эльфы смотрят на них... ну вот примерно как мы смотрим на полугоблинов. С брезгливостью, скажем так.

К тому же полуэльфы бесплодны. У людей и эльфов могут быть общие дети, но не общие внуки. Собственно, это единственное, что худо-бедно мирит эльфов с подобным потомством – далеких последствий не будет, раса не выродится.

Но мне это все было неважно. Мне было всего пятнадцать лет, и детей я заводить не собирался... собственно, я ими по сей день так и не обзавелся. Да и в брак так и не вступил... хотя все могло сложиться иначе, закончись иначе моя связь с Оллинией.

На пятом курсе у нас уже начались настоящие отношения. Да, это была всего лишь подростковая влюбленность, но мне тогда казалось, что это то самое великое чувство, которое описывают в романах. Я их к тому времени уже много прочел.

На протяжении пятого курса мы с Оллинией все сильнее сближались. Вместе с ней участвовали в соревнованиях по зодерине... вы ведь знаете эту интеллектуальную игру, которую выдумал председатель Локателли? Очень увлекательная. Сражались в школярской бестиарии – она со своим единорогом, я с дракончиком. Ходили в кружок юных тезароквадиков – именно тогда я пристрастился к поиску затерянных сокровищ.

К началу весны мы уже вовсю строили планы на будущее. Пятый курс – последний из базовых, по его окончании школяр сдает первичные экзамены и делает выбор между бакалавриатом и полевой практикой.

Очень сложный выбор. Бакалавриат – это еще четыре года обучения в самом Клеверном Ансамбле, а по их окончании – звание бакалавра. Полевая практика – это три года обучения непосредственно у волшебника-куратора, а по их окончании – звание специалиста. Но для нас с Оллинией, разумеется, было очевидным, что мы пройдем то и другое, и станем лиценциатами.

Вообще, некоторые удивляются, почему так много волшебников ограничивается чем-то одним. Почти две трети. Казалось бы, что может быть разумнее, чем отучиться по максимуму, стать лиценциатом и получить возможность продвигаться дальше? Магистратура, профессура, возможно премии Бриара в отдаленном будущем...