Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 1 [СИ]

- Это больше не повторится! – взмолилась Лисилла.

Я толком не слушал их разговор. Меня больше занимали попытки освободиться. Бельзедор держал меня крепко, но не настолько, чтобы задушить или сломать шею. Но и вывернуться я не мог – поэтому обратился мыслями к дракончику.

Адепту Униониса не обязательно колдовать самому. Через фамиллиара даже проще. Я направил его на прорези в черном шлеме – и полыхнул пламенем. Бросил самое мощное из своих боевых заклятий.

Мне показалось, что из щелей доспехов пахнуло горелым. Но это длилось какое-то мгновение – а потом Бельзедор повернул ко мне голову. Он глянул на меня... уж не знаю, с каким выражением, я не видел его лица и глаз. Но он промедлил какое-то мгновение и сказал:

- Я полагал тебя истинным героем. Но ты не дотягиваешь.

Я захрипел. Меня мало занимали его слова. Я перебирал все волшебство, которым владел. Искал способ спастись... любой способ...

Дракончик кружил вокруг нас с Бельзедором... верный маленький фамиллиар...

- Что же до вас, сударыня, то более я вас прощать не стану, - обратился Бельзедор к Лисилле. – Темный Властелин может быть рогат только в буквальном смысле.

Принцесса заверещала от ужаса, забиваясь в угол. Не отпуская моего горла, Бельзедор вскинул другую руку – и окно разлетелось вдребезги. Вопящую Лисиллу подняло в воздух, толкнуло наружу – и она сверглась в пропасть.

Крики смолкли очень быстро. Я не слышал, как она упала. Не слышал, как горела заживо. Слишком было высоко.

Зато Бельзедор явно прислушивался – и удовлетворенно кивнул.

- Когда-то я любил эту женщину, поэтому даровал ей быструю и легкую смерть, - сообщил он мне. – А из твоей кожи я сделаю кошелек.

Темный Властелин вскинул меня на вытянутой руке, пристально всмотрелся – и меня полоснуло болью. Спину, грудь, плечи словно резало невидимым скальпелем, полоски кожи расходились кровоточащей стружкой... я по сей день отчетливо помню ту минуту.

Возможно, это продлилось даже меньше минуты. Сознание уже начинало меркнуть, когда я завершил заклятие Могущества. Я направил в дракончика всю ману, без остатка – и мой фамиллиар вспыхнул белым светом.

Он еще и немного увеличился, но это был просто «шлейф», фантомное проявление ауры. Заклятие Могущества многократно усиливает фамиллиара, превращает даже безобидную мышку в несокрушимую боевую машину.

На тот момент это было лучшее мое заклятие. И с ним я бросил вызов Темному Властелину.

Я атаковал всем, что знал. Всем, что умел. Ударил так, что на секунду померк свет. Часть меблировки просто испарилась, другая – осыпалась пеплом. Стены почернели, а доспехи Бельзедора раскалились докрасна.

Я почувствовал это на собственном горле. Меня-то самого заклятие не тронуло – оно шарахнуло по всему, кроме нас с дракончиком... но Бельзедор не погиб, конечно. Из пасти фамиллиара хлестала энергия, по латам Темного Властелина бежали искры... но длилось это секунды три.

А потом его рука метнулась быстрее мысли, пальцы сомкнулись... и хрустнули кости, и брызнула кровь.

Бельзедор раздавил моего дракончика в кашу.

У вас никогда не погибал фамиллиар? Не дай вам боги такое пережить. У меня будто остановилось сердце, а мозг погрузился в кислоту. Волны боли побежали по телу, руки и ноги вмиг обмякли, а внутри поселилась такая опустошенность, такое отчаяние...

Адепты Униониса часто умирают одновременно с фамиллиарами.

Но я выжил. Сами понимаете – иначе я бы не рассказывал эту историю. Бельзедор, видимо, понял, что еще больших мук причинить мне не сможет – и потому просто выкинул. Швырнул мое обмякшее тело в окно, вслед за принцессой Лисиллой.

Еще минуту назад я бы просто раскрыл фантомные крылья и улетел. Но без фамиллиара я был слабее слабого, никчемней никчемного. Я словно опять стал немогущим – да еще и наполовину парализованным. В голове плыл серый туман, я толком ничего не соображал, и через несколько секунд рухнул бы в магму. Защитный плащ тут не помог бы, а разве что продлил агонию.

Что меня спасло? Удача. Везение. Чудо, можно сказать. Падая в пропасть, я случайно сунул руку в карман – и на палец скользнуло кольцо.

То кольцо, что я снял с трупа Лурда. Теперь-то я понимаю, что именно оно было его главным козырем. Спасительным билетом из Цитадели Зла. Ему не хватило какой-то секунды, чтобы им воспользоваться – и только поэтому я выжил.

Кольцо Миров – так называется этот артефакт. Оказавшись на пальце, оно переносит владельца в Туман, Сумерки... Лимбо, как вы тут его называете. Субпространство между мирами.

Там я и оказался. Каких-то полдюжины локтей не долетел до магмы, уже чувствовал шкурой страшный жар... а потом все исчезло. Я попал в место, где ничего нет и ничего не происходит. В холодное преддверие Хаоса.

И я пробыл там довольно долго. Поначалу вообще просто лежал в полузабытьи – и понятия не имею, сколько именно. Потеря фамиллиара сильно травмировала мои тонкие тела, а Бельзедор изрядно повредил физическое.

Какое-то время я думал, что все-таки погибну. Потом боялся, что останусь калекой. Но в конце концов я выбрался из Тумана, вернулся на Парифат, добрался до Мистерии...

Про это рассказывать уже не буду – история неинтересная. Очень долго я был разбит и подавлен. Нового фамиллиара не заводил, с родственниками не общался.

У меня что-то сломалось внутри.

По крайней мере, я не нуждался в деньгах. Со мной остался кошель с награбленным. Его было так много, а я был в таком скверном состоянии, что швырял золото направо и налево – и все равно оно будто не иссякало. Я стал много пить и вдыхать дурманный дым, часто посещал бордели и игорные дома. Искал забытья, которое все не приходило.

Какое-то время я думал, что вот это она и есть – моя новая жизнь. Думал, что моя карьера волшебника закончена. Не такой уж редкий финал для того, кто потерял фамиллиара.

Но спустя год я шел по дождливой улице... не помню уже, какой это был город. Внутри у меня было серо и пусто, я только что просадил кучу денег в казино и обнаружил, что казавшаяся бездонной мошна почти опустела. Игорные дома высасывают самые несметные богатства.

Мне предстояло либо резко урезать траты, либо с позором вернуться к родителям, либо искать работу... мне, почти немогущему, годному только... на что я вообще был годен? Я всю жизнь учился только волшебству.

Я понятия не имел, куда вообще иду. Не знал даже, где буду сегодня ночевать. Мне было уже настолько все равно, что я встал на краю моста, свесился... внизу протекала река. Грязная, мутная и глубокая. Свинцовые волны несли какой-то мешок... до меня донесся чуть слышный писк.

Не помню, как я спустился к воде и вытащил мешок на берег. Он был полон серых комочков – уже совсем холодных.