Матьё Габори - Сумеречные королевства

Лерсшвен состроил гримасу и оттолкнул тарелку:

— Вы ошиблись, друг мой. Он не стал обращаться к наемникам. Нет, он предпочел поискать помощь в другом месте. О, собственно говоря, речь идет не о вульгарной солдатне. Те, кого он нанял, отличаются особой сноровкой. И напрямую связаны со мной.

Лицо Пардьема потемнело, как будто нить разговора ускользнула от него.

— Вы удивлены? — воскликнул Лерсшвен. — Однако они стали заносчивыми после смерти этого распроклятого барона де Рошронда.

Наглое поведение фэйри пробудило гнев у меня в душе. Я уже хотел подняться, но Дезеад решительно накрыл мою руку своей.

— Не двигайтесь, — выдохнул он.

— О, я так неловок. — Лерсшвен наградил меня насмешливым взглядом. — Смерть подкралась внезапно, и нанесенная ей рана еще кровоточит…

— Как долго я должен сносить весь этот бред? — бросил я сквозь зубы.

— Недолго. — Теперь фэйри снова смотрел на затменника. — Я почти закончил.

— Как я понял, вы намекали на эльфов… — начал Пардьем, не сводя глаз с двух фэйри, по-прежнему ждавших у двери.

— Эльфы, а кто же еще. Разве я мог усомниться, что Мезюм, сей беспринципный дворянчик, обратится к этим грязным тварям?

Все хорошо знали об извечной вражде фэйри и эльфов. И если первые предпочли города, то последние любили леса и их непроходимые чащи, где они чувствовали себя в полной безопасности. Оба народа искренне и люто ненавидели друг друга…

— Только представьте себе, какое удачное совпадение! — заявил Лерсшвен, ненароком откидывая плащ и демонстрируя висящую у пояса рапиру [2] Рапира (от фр. rapière; изначально испанское название espadas roperas — буквально «меч для одежды») — преимущественно колющее холодное оружие, разновидность шпаги. . — Я среагировал, как истинный фэйри, достойный слуга любого города.

Он слез со стола, чтобы обосноваться на скамейке прямо между Пардьемом и эшевеном. Затем малыш положил руки на плечи обоих мужчин.

— У эльфов есть тайные тропы, которые ведут прямо в их деревни, — заговорщицки поведал он на ухо затменнику. — И крайне редко, — теперь фэйри обращался к эшевену, — ужасно редко мы можем узнать об этих тропах у самих эльфов.

Он вздохнул и повернулся ко мне:

— И поэтому я решил узнать эту тайну у Мезюма. Уж коли выпал столь удобный случай! В обмен на рассказ о тайной тропе, а он стоит больше всего золота, что может предложить Пардьем, я сменил хозяина. И, следовательно, теперь я служу Мезюму!

Еще не закончив фразы, Лерсшвен отпрыгнул назад, и не успели мы моргнуть, как мерзавец приставил острие рапиры прямо к затылку затменника, не защищенному шапочкой. В это же время оба его сообщника скинули плащи и двинулись к столу, сжимая в руках рапиры. Хозяин, хлопотавший за стойкой, издал нечленораздельное бульканье.

— Как вам нравится весь этот спектакль, мессир? — спросил меня Лерсшвен. — Вот они, эти маги! Разве они не должны защищать вас?

— Предателей боятся даже короли, — бросил я.

И тут один из фэйри бросился на меня. По моей спине пробежала дрожь, такая знакомая дрожь из, казалось бы, забытого прошлого… Мэтры-наставники научили меня сдерживать кровожадные инстинкты, которые так старался разжечь во мне отец. Вспомнив об этом, я принялся повторять заповеди Наставничества: «Слово — вот что связывает всех Странников… Лишь воспитывая свою душу, ты сможешь воспитать душу несведущего…».

Взгляд затменника скользил от меня к Дезеаду, в то время как холодная сталь рапир угрожала всем нам. «Передача знаний — наша задача… Наша сила кроется в союзе дерзновенной юности и мудрой старости…» — продолжал твердить я.

— Итак? — поинтересовался Лерсшвен. — Ваша троица что-то не выглядит счастливой, мессиры!

Рапира его подручного кольнула шею, казалось, нападающий хочет разозлить меня, спровоцировать. Мозг взорвался невыносимой болью, будто в него вонзили раскаленную иглу. По коже потекла теплая струйка крови. Заповеди больше не действовали. «Если желчь мешает тебе думать, — сказал мне однажды мэтр Гийом, — выпусти ее из себя. Выпусти желчь, Агон, излей насилие, если ты не можешь больше его сдерживать…»

Просчитывая каждое движение, я резко развернулся и, отведя рапиру атакующего левой рукой, со всей силы ударил правой по ненавистному лицу. Фэйри испустил хриплый вопль и отшатнулся.

В свою очередь, Пардьем качнулся в сторону, избавляясь от клинка Лерсшвена, а Дезеад проворно нырнул под стол. Его противник недовольно заворчал, осознав, что «добыча» ускользает. Лерсшвен, пятясь, отступал, его рот кривился в загадочной усмешке.

Пардьем вскочил и пробормотал несколько слов, вытянув вперед напряженные руки.

Внезапно с его пальцев сорвался сонм темно-синих искр, которые обрушились на противника эшевена. И тут мне показалось — только показалось, — что я разглядел некое крошечное создание, кружащее в самом эпицентре синего облака. Искры, шипя, врезались прямо в грудь фэйри. На лице наемника отразилось небывалое удивление: искры пожирали его тело, которое таяло в воздухе…

Лерсшвен уперся спиной в стойку. Хозяин постоялого двора давно сбежал, а Пардьем, не опуская рук, окруженных синеватым дымком, внимательно смотрел на фэйри.

Оба сопровождающих вышли из игры. Один, с окровавленным лицом, привалился к массивной деревянной балке, от второго остался лишь обуглившийся остов, источающий отвратительный запах горелого мяса. Я всегда знал, что магия могущественна, но эта ее демонстрация повергла меня в шок. Мои руки дрожали, а сердце грозило выскочить из груди.

Дезеад вылез из-под стола. Лерсшвен нарушил гнетущую тишину, повисшую в зале:

— Мессиры, — раскланялся он, — я вынужден распрощаться с вами. Вы оказались на высоте.

И после недолго изучения моего лица фэйри добавил:

— До скорого свидания, Агон!

Пардьем даже не шевельнулся, чтобы помешать предателю перемахнуть через стойку и исчезнуть в недрах кухни.

— Неужели вы позволите ему уйти? — обеспокоено поинтересовался я.

— Да, — процедил Пардьем, направляясь через зал к оставшемуся в живых фэйри, который ошарашенно тряс головой, прислонившись к стене. — А вы ударили, так ударили, — заметил маг, схватив существо за волосы.

Фэйри застонал. Пардьем оглянулся на эшевена, который лишь покачал головой.

— Остановитесь! — закричал я, слишком поздно заметив занесенную руку затменника.

Он положил ее на грудь поверженного врага, который вздрогнул, а затем медленно осел на пол.

— Ведь он был совершенно беспомощным! — запоздалый протест.

— Но он нам мешал. Помолчите, мессир Агон. Этот инцидент вас больше не касается.

— Он прав, — тихим голосом урезонил меня эшевен. — А вам следует отдохнуть.