Майкл Муркок - История Рунного посоха [4 книги: Голова с камнем; Амулет Безумного Бога; Меч Рассвета; Рунный посох]

У городских ворот Хоукмуна ждала лошадь с туго набитыми седельными сумками. Дорога, по которой следует ехать, была известна заранее, так что молодой человек поднялся в седло и направился в сторону моря.

Облака скоро разошлись, сквозь них прорвалось солнце, и Дориан Хоукмун впервые увидел Серебряный мост, на тридцать миль уходивший в море. Мост сверкал в солнечном свете, прекрасный и, казалось, слишком изящный, чтобы устоять даже под легким бризом, однако выдерживал все армии Гранбретани. Он выгибался над океаном, скрываясь за горизонтом. Проезжая часть была почти четверть мили шириной, огороженная дрожащей паутиной серебряных тросов. Поверхность арочных пилонов, к которым они крепились, покрывало хитросплетение рельефных изображений на военные темы.

В обе стороны по мосту тек яркий транспортный поток. Хоукмун видел экипажи знати, такие вычурные, что трудно поверить в их практичность; отряды кавалеристов, лошади которых были закованы в такие же великолепные доспехи, как и всадники; батальоны пехоты, маршировавшие безукоризненно ровными четверками.

Он наблюдал за движением военных машин – творений из меди и железа с хищными клювами, чтобы таранить стены; высоких осадных башен; катапульт для метания зажигательных снарядов и булыжников. Рядом с ними вышагивали инженеры Темной Империи, скрывающие лица под масками кротов, барсуков и хорьков; все они были приземистые, плотные, с крупными сильными руками. Все эти живые и неживые существа в сравнении с громадой Серебряного моста походили на муравьев. Удивительный мост, подобно орнитоптерам, в немалой степени обеспечивал ту легкость, с какой Гранбретань совершала свои завоевания.

Здесь были и торговые караваны, и вереницы вьючных животных с тюками, набитыми всеми мыслимыми товарами: от меха и шелка до мясных туш, фруктов и овощей. В пестром потоке попадались не только сундуки – с драгоценностями, как предположил Хоукмун, – но даже подсвечники, кровати и стулья. Большая часть этого добра была, судя по всему, трофеями из государств, подобных Кёльну, недавно завоеванных и разграбленных.

Часовым при въезде на мост было приказано пропустить Хоукмуна, и ворота открылись, не успел он приблизиться. Он выехал на вибрирующий мост, и копыта его лошади застучали по металлу. Вблизи величие грандиозного сооружения несколько меркло: поверхность была во вмятинах и выбоинах, оставленных ногами и колесами. То здесь, то там попадались кучи навоза, солома, обрывки тряпок и прочий, не поддающийся опознанию мусор. Разумеется, содержать в идеальной чистоте столь многолюдное место было просто невозможно, но, замусоренный, мост некоторым образом воплощал сам дух странной цивилизации Гранбретани.

Через некоторое время Хоукмун беспрепятственно оказался в самом сердце Европы и направился в Хрустальный город, недавно завоеванный Темной Империей. В Хрустальный Пари, где ему предстояло немного отдохнуть, а затем продолжить путь на юг.

Но, как бы он ни торопился, на дорогу до Пари ему требовалось не меньше суток. Он не стал задерживаться в Карли, городе у самого моста, намереваясь найти пристанище в каком-нибудь селении. На закате он подъехал к деревне, сады и милые домики которой хранили еще следы недавней войны. Иные дома и вовсе лежали в руинах. В деревне было необычайно тихо, хотя в некоторых окнах виднелся свет. Хоукмун спешился во дворе гостиницы; двери оказались заперты, и он принялся стучать. Спустя несколько минут и ударов кулаком засов отодвинулся, и в щели появилась мальчишеская физиономия.

Мальчик, кажется, перепугался, увидев волчью маску, и открыл дверь без большой охоты. Попав внутрь, Хоукмун поднял маску и попытался улыбнуться парнишке, чтобы немного его подбодрить, однако, как оказалось, он изрядно подзабыл в своем заточении, как это делается, и улыбка вышла натянутой. Мальчик попятился, глядя на гостя так, словно ожидал немедленного наказания: должно быть, принял гримасу Хоукмуна за проявление недовольства.

– Я не причиню тебе зла, – сухо проговорил Хоукмун. – Позаботься о моей лошади, найди мне постель и немного еды. На рассвете я уеду.

– Еда у нас самая простая, хозяин, – пробормотал мальчишка, чуть успокоенный.

Народы Европы в те дни уже успели привыкнуть к тому, что их земли то и дело переходят из рук в руки, поэтому появление очередной армии не показалось жителям чем-то необычным. Зато свирепость людей Темной Империи оказалась внове, и было очевидно, чего именно боится и ненавидит этот мальчик, не надеясь даже на подобие справедливости со стороны знатного гранбретанца.

– Мне все равно, что ты подашь на стол. Сложные блюда и дорогие вина можешь оставить себе, я хочу просто поесть и выспаться.

– Сир, дорогие давно кончились. Если мы…

Хоукмун жестом заставил его умолкнуть.

– Мне все равно. Лучшее, что ты можешь сделать, – это понимать мои слова буквально.

Общая комната была почти пуста, разве что двое стариков сидели в полутемном углу, пили что-то из тяжелых кружек и старательно избегали смотреть в его сторону. Хоукмун уселся за маленький стол в центре комнаты, скинул плащ, снял кольчужные перчатки, стер с лица дорожную пыль. Маску волка он бросил на пол рядом со своим стулом – в высшей степени необычный жест со стороны дворянина Темной Империи. Один из стариков с удивлением покосился на него, а когда вслед за этим в темноте зашептались, он понял, что заметили его Черный Камень. Мальчик вернулся с жидким элем и остатками свинины, и Хоукмун как-то сразу поверил, что это действительно самое лучшее, что у них есть. Он съел мясо, выпил эль, а потом велел показать ему комнату. Оказавшись в жалко обставленной клетушке, он сбросил амуницию, умылся, забрался под жесткую простыню и вскоре заснул.

Ночью что-то встревожило его: он проснулся, не понимая, в чем дело, но ощутив сильное желание подойти к окну. Выглянув наружу, он увидел в лунном свете чей-то силуэт: всадник на массивной боевой лошади, казалось, смотрел на его окно. Он был в полном боевом доспехе, забрало закрывало лицо, но даже в этом освещении Хоукмун различил блеск золота и черного металла. А в следующее мгновенье неизвестный воин развернул лошадь и исчез.

Хоукмун вернулся в постель. В глубине души он был уверен, что в этом явлении скрыто нечто важное, но вскоре вновь крепко уснул, а утром уже сомневался, не привиделось ли ему ночное происшествие. Он с недоумением нахмурился: ему ничего не снилось с тех самых пор, как он попал в плен. Одеваясь, Хоукмун еще обдумывал случившееся, но потом пожал плечами и спустился в общую комнату, чтобы найти какой-нибудь завтрак.

До Хрустального города он добрался к вечеру. Здания из чистого кварца переливались живыми красками, отовсюду доносился звон стеклянных украшений, которыми жители Пари украшали свои дома, общественные здания и памятники. Город был так прекрасен, что даже военачальники Темной Империи оставили город почти нетронутым, взяв его хитростью, на что ушло несколько месяцев.