Майкл Муркок - История Рунного посоха [4 книги: Голова с камнем; Амулет Безумного Бога; Меч Рассвета; Рунный посох]

При его появлении шум сделался громче, жители Камарга улыбались и вскидывали руки в знак приветствия. Когда гул поутих, граф произнес традиционную речь, знаменующую начало праздников:

– Древний народ Камарга, хранимый Судьбой от невзгод Трагического Тысячелетия, – тебе была дарована жизнь, так радуйся этой жизни сегодня! Все вы, чьих предков спас неистовый мистраль, очистивший небеса от ядов, принесших остальным смерть и страдания, восславьте сегодняшним празднеством приход Ветра Жизни!

И снова раздались ликующие крики, и фанфары протрубили во второй раз. Затем на арену вырвались двенадцать огромных быков. Высоко задрав хвосты, они носились по арене кругами, рога их блестели, ноздри раздувались, налитые кровью глаза сверкали. Это были лучшие боевые быки Камарга. Несколько лет их тренировали ради сегодняшнего представления, ради того часа, когда грозных животных выпустят против безоружных людей, и те попытаются сорвать гирлянды с их шей и рогов.

Вслед за быками галопом выехали конные стражники, помахали толпе и начали загонять стадо обратно под амфитеатр.

Когда им не без труда удалось вернуть каждого быка в его стойло, на арену выехал церемониймейстер, облаченный в радужный плащ и небесно-голубую широкополую шляпу, с золотым рупором в руках: ему предстояло объявить первый бой.

Усиленный и рупором, и стенами амфитеатра, голос человека походил на рев разъяренного буйвола. Церемониймейстер объявил кличку первого быка: Краснорог из Эг-Морта, владелец Понс Яшар, знаменитый заводчик, – а затем назвал имя старшего тореадора, Махтана Жюста из Арля. И почти в тот же миг, когда человек в радужном плаще покинул арену, из-под амфитеатра появился Краснорог – украшавшие его алые ленточки разлетались в стороны от могучего дыхания, а огромные рога вспарывали воздух.

Краснорог был гигантским животным, более пяти футов в холке. Он дергал хвостом из стороны в сторону, словно лев, и бросал злобные взгляды налитых кровью глаз на шумную толпу, приветствующую его. На арену полетели цветы, которые попали и на широкую белую спину быка. Он резко развернулся, выбивая пыль из арены и топча лепестки.

Затем легко и незаметно появился стройный, невысокий мужчина, одетый в черный плащ, подбитый алым шелком. Черный дублет тореадора был туго затянут, брюки расшиты золотом, а высокие сапоги из черной же кожи украшены серебром. У него было загорелое лицо, юное и нервное. Он сорвал с головы широкополую шляпу, кинул ее в амфитеатр и, изящно развернувшись, пошел к Краснорогу. Хотя Махтану Жюсту не было еще и двадцати, он уже успел обратить на себя внимание на предыдущих трех празднествах. И теперь дамы бросали ему цветы, а он галантно благодарил их за внимание, посылая в ответ воздушные поцелуи. Наконец он достаточно приблизился к сопящему быку; в следующий момент тореадор одним плавным движением сдернул свой плащ, демонстрируя алую подкладку, бык сделал несколько танцевальных па ему навстречу, снова засопел, нагнул голову.

И ринулся вперед.

Махтан Жюст отступил в сторону и вскинул руку, сорвав одну из лент с рогов быка. Толпа радостно зашумела и затопала. Краснорог стремительно развернулся и снова атаковал. И снова Жюст отступил в сторону в самый, как казалось, последний момент и снова сдернул ленту. Он зажал оба трофея белоснежными зубами, улыбнувшись сначала быку, а затем публике.

Снять первые две ленты, повязанные высоко на рогах, было сравнительно легко, и Жюст, зная об этом, схватил их как будто мимоходом. Теперь предстояло сдернуть те, что украшали основания рогов, а вот это уже куда опаснее.

Граф Брасс подался вперед в своей ложе, с восхищением наблюдая за тореадором. Иссельда улыбнулась:

– Правда, папа, он великолепен? Прямо танцор!

– Угу, танцует со смертью, – отозвался Боженталь с наигранной серьезностью.

Старик фон Виллах откинулся на спинку кресла, как будто заскучав от представления. Скорее всего, причина заключалась в том, что глаза его были уже не так остры, как когда-то, но он не хотел этого признавать.

Бык теперь шагал прямо на Махтана Жюста, который стоял у него на пути, уперев руки в бока и уронив плащ в пыль. Когда тот приблизился почти вплотную, Жюст высоко подпрыгнул, едва не коснувшись телом рогов, и, сделав сальто, перелетел через Краснорога. Тот зарылся копытами в пыль и с недоумением фыркнул, прежде чем повернуть голову на насмешливый голос тореадора, раздавшийся у него из-за спины.

Не дожидаясь, пока бык развернется, Жюст снова подпрыгнул, на этот раз вскочив на спину животному, и повис на одном роге, снимая ленту с другого. Миг спустя яростно брыкающийся бык сбросил его, швырнул на землю, однако Жюст перекатился и, помахав зрителям новым трофеем, успел подняться на ноги раньше, чем бык подскочил к нему.

Публика разразилась оглушительным гомоном: все хлопали и кричали, забрасывая арену яркими цветами так, что они казались сплошным покрывалом. Жюст теперь легко бежал по песку, и Краснорог гнался за ним.

Тореадор помедлил, как будто в сомнении, неторопливо развернулся на каблуках и изобразил удивление, увидев быка в шаге от себя. А в следующий миг снова прыгнул. Удача, однако, оставила его: Жюст зацепился за рог, разорвав дублет и потеряв равновесие. Опершись рукой о спину быка, он приземлился на арену.

Сознавая, что происходит, но не имея возможности подняться, тореадор снова перекатился, уходя от удара копытами. Недостаточно быстро: бык нагнул голову, ударил рогом в тело человека, и ярко-алые капли заблестели в солнечном свете, а толпа взвыла от жалости, смешанной с жаждой крови.

– Папа! – Иссельда схватила графа Брасса за руку. – Он же его убьет! Помоги ему!

Граф Брасс качнул головой, хотя невольно подался к арене всем телом.

– Это только его битва. Он рискует осознанно.

Тело Жюста взлетело высоко в воздух с раскинутыми в стороны, словно у тряпичной куклы, руками и ногами. На арену выскочили конники с длинными пиками, чтобы отогнать быка от его жертвы, но Краснорог отказывался сдвинуться с места – он возвышался над неподвижным телом тореадора, как хищный зверь, стоящий над добычей.

Граф Брасс перепрыгнул через борт арены раньше, чем успел осознать, что делает. В своем медном доспехе он бежал на быка, подобно металлическому великану.

Всадники посторонились, когда лорд-хранитель подскочил к зверю и, ухватившись за рога, начал теснить его, понемногу вынуждая отступать. На красном лице графа вздулись вены.

В следующий миг бык дернул головой, и ноги человека оторвались от земли, но хватки он не ослабил. То, как граф перенес вес своего тела на одну сторону, вынудило быка выгнуть шею и повернуть голову.

Над амфитеатром висела тишина. Иссельда, Боженталь и фон Виллах, бледные, перегнулись через край ложи. Напряжение разливалось в воздухе, пока лорд-хранитель Камарга, вновь обретя опору, постепенно усиливал нажим.