Стивен Эриксон - Дань псам. Том 1 [litres]

– Да.

– И тем самым завоевал ваше сердце. – Шардан прикрыл лицо кубком, но было видно, что он улыбается.

– Вас послушаешь, моим сердцем так просто завладеть, – сказала она.

– Нет, но благодарность сыграла свою роль, – заметил Шардан, а Ханут раскинулся в кресле, настроенный – по крайней мере, пока – помолчать и послушать. – Он был юн, вы тоже. В этом возрасте подвиги производят ярчайшее впечатление.

– И я была ослеплена, – кивнула Ваза.

– Должен сказать, Горласу очень повезло. Хочется надеяться, что он каждый день выражает свою благодарность… по крайней мере, когда бывает дома. Разного рода приличными, совершенно недвусмысленными жестами.

Ханут Орр сменил позу.

– Очень долго, госпожа Видикас, семейства Орров и Д'Арле соперничали в Совете. Поколениями. И, мне кажется, совершенно беспочвенно. Я часто желаю, чтобы мы с вашим отцом встретились, помирились и создали новый и прочный союз.

– Я гляжу, у вас далекоидущие планы, Ханут Орр, – сказала Ваза.

Как жаль, что мой отец считает вас напыщенным и самодовольным ослом. Истинным Орром, иными словами.

– Уверена, ваша инициатива будет воспринята весьма благосклонно. Желаю вам милости Госпожи.

– Ах, то есть вы благословляете это начинание?

– Конечно. Вот только подействуют ли мои слова на отца? Что ж, поживем – увидим.

– Уверен, он вами очень дорожит, – пробормотал Шардан Лим.

У меня ведь есть список…

– Род Видикасов никогда не имел большого влияния в Совете, – сказала Ваза. – Долгая, непрерывная череда слабых мужчин и женщин, лишенных амбиций.

Ханут Орр фыркнул и потянулся за кубком.

– Про нынешних представителей такого не скажешь.

– Безусловно. Я лишь хотела напомнить, что мой отец не придает веса пожеланиям семьи Видикасов, а я, так сложилось, теперь ее часть.

– Вас это тяготит?

Ваза посмотрела на Шардана Лима.

– Сударь, вы, кажется, забываетесь.

– Прошу простить, госпожа Видикас. Так сложилось, что я вас ценю и потому желаю вам исключительно счастья и удовлетворения.

– А с чего вы взяли, что мне этого недостает?

– Просто вы весь вечер хлещете вино, – лениво проговорил Ханут, – словно портовая девка.

Он поднялся.

– Госпожа Видикас, благодарю за приятный вечер, но мне, увы, пора.

С трудом удерживая внутри гнев, Ваза коротко кивнула.

– И вам спасибо, советник Орр. Простите, что не провожаю.

– Пустяки, миледи. – Он с улыбкой поклонился и вышел.

Шардан едва слышно выругался.

– Вы его разозлили.

– Вот как? – Ваза бесстрастно поднесла кубок к губам, но ее рука предательски задрожала.

– Ханут хочет, чтобы ваш отец пришел к нему, а не наоборот. Он не желает ни перед кем пресмыкаться.

– Напротив, Шардан Лим, первый шаг – это почетный и смелый поступок. Видимо, Ханут меня неверно понял.

– В ваших словах он разглядел намек на собственную трусость.

– Даже если и так, почему он злится на меня? Что творится у вас, мужчин, в голове?

Шардан Лим засмеялся и принял непринужденную позу. Выйдя из тени Ханута Орра, он мог позволить себе раскрыться смертоносным цветком.

– Вы ему продемонстрировали, что он всего лишь себялюбивый слабохарактерный хам.

– Как-то не слишком лестно вы отзываетесь о друге.

Шардан Лим сделал глоток, потом уставился на кубок.

– Ханут Орр мне не друг, – глухо проговорил он.

От выпитого вина Вазе казалось, будто ее голова отделилась от тела и парит где-то под потолком. Она прикладывалась к своему кубку так часто, что уже не смаковала глотки, а слуга безмолвным привидением все подливал и подливал еще.

– Думаю, он считает иначе.

– Едва ли. Мой отец ввязался в интриги с семейством Орров, после чего был убит. И теперь наш род как в капкане, вынужден продолжать эти игры и не может вырваться.

Такого поворота Ваза не ожидала и оттого не знала, как ответить.

– Я, право, не заслужила подобной искренности, Шардан Лим. Как бы то ни было, я сохраню ваши слова в тайне.

– В этом нет нужды, но все равно спасибо. Даже лучше, если бы ваш муж знал, что происходит на самом деле. Ханут Орр – опасный человек. У Лимов и Видикасов много общего – прежде всего неуважение к Совету. И даже презрение. Мне вот что интересно… – Он внимательно и пытливо посмотрел на собеседницу. – Ваш муж все проталкивает в Совет этого скобянщика… Чего именно Горлас добивается?

Ваза недоуменно пожала плечами.

– Простите, об этом я не осведомлена.

– А могли бы узнать? Для меня.

– Не уверена, что получится. Горлас не посвящает меня в такие дела.

– А посвящает ли он вас вообще во что-нибудь? – спросил Шардан и, не дожидаясь ответа (не то чтобы он у Вазы был), продолжил: – Госпожа Видикас… Ваза, он же вас изводит, понимаете? Когда я вижу это… боги, злость прямо распирает! Вы – умная, красивая, а Горлас обращается с вами как с серебряным блюдом. Вы для него просто дорогая вещица на полке.

Ваза поставила кубок на стол.

– Что вам от меня нужно, Шардан Лим? К чему вы меня склоняете? К любовному заговору? К интрижке за мужниной спиной? Предлагаете уединяться в каком-нибудь захолустном трактире, пока Горлас разъезжает по делам? Предаваться страсти, а потом лежать, сочиняя бессмысленные планы и давая друг другу ложные обещания, что вот-вот будем вместе?

Шардан пораженно молчал.

Слуги тем временем с несвойственным им тактом удалились в другие комнаты, на кухню – в столовой не осталось никого. Исчез даже виночерпий. Ваза сообразила, что Шардан, наверное, подослал своего камердинера, чтобы тот щедро подкупил домашних. А сейчас этот таинственный и молчаливый человек, видимо, сидит во дворе, раскуривая кальян с другими слугами, и все они смеются, закатывают глаза или что похуже.

Увы, ничего здесь уже не поделаешь. Похабные мыслишки из мелких умов не выбить.

– Вы описываете в высшей степени аморальную ситуацию, – заговорил наконец Шардан Лим. – Причем с цинизмом опытной куртизанки. Я вам не верю. Вы верны мужу, Ваза. В противном случае я бы не испытывал к вам такой симпатии.

– Вот как? Вы за мной, что, шпионите? – спросила она язвительно, но, когда собеседник не стал ничего отрицать, вся веселость вмиг слетела, и Вазу пробрал холод. – Негоже благородному человеку волочиться за чужой женой, Шардан Лим.

– В любви нет благородства.

– В любви? Или все же в одержимости? Что может заставить желать женщину, принадлежащую другому мужчине, – уж не та ли страсть к обладанию?

– Вы ему не принадлежите, Ваза, вот к чему я клоню. Это не любовь, это извращенная ложь, прикидывающаяся любовью. Я вовсе не собираюсь вами владеть. И уводить от мужа – тоже. Будь у меня такое желание, я бы уже давно нашел повод вызвать его на дуэль и без зазрения совести убил бы. Ради вас. Чтобы дать вам пожить.