Алексей Селютин - Выжить [СИ]

— Джон, — тихо прошептал я. — Насколько плохи дела?

— Когти сунугая распороли грудь, Иван, — печально сказал он. — Раны глубокие и опасные. Мы сейчас тебя отмоем от крови, а потом доставим в лагерь. С правой рукой пока непонятно. Возможен перелом, но я надеюсь, что это всего лишь ушиб или трещина. Ноги тушей придавило, но кости не расплющены. Будешь ходить.

— Прости меня, аниран, — над моей головой склонился молодой Феилин, из глаз которого текли слёзы. — Я виноват. Не рассчитал. Я такого огромного сунугая не видел никогда ранее.

— Всё в порядке, парень, — тихо прошептал я. — Кто победил, в конце-концов? А? То-то! Значит, всё нормально.

Я вновь услышал жалобный писк Уилсона и с трудом повернул голову, чтобы рассмотреть его. Чувствуя, что уже проваливаюсь в никуда, сказал:

— Феилин, если я не выкарабкаюсь, позаботься о малыше. Он, кажется, совсем не против твоей компании…

— Чёрт возьми! Готовы носилки!? — вскричал Джон. — Ну же! Давайте быстрее.

— Вяжем, элотан, — отозвался Морванд и тут силы меня оставили окончательно. Боль побеждала и последнее, что я услышал, это было утробное урчание котёнка у самого уха…

Как рассказывали в последствии, выздоравливал я тяжело. Метался в забытьи, что-то шептал, но никак не приходил в сознание. Уилсон не отходил от меня ни на шаг всё это время и лишь жалобно мурлыкал.

Скорым темпом меня доставили в лагерь и передали в заботливые руки Мелеи. Помогали ей чуть ли не все женщины, пока мужчины свежевали тушу и организовывали доставку. Наспех укреплённую повязку поменяли, раны вновь промыли, а на правую руку, с великой помощью Джона, наложили шину. Напоили загадочным отваром из местных трав и всем лагерем молились триединому Богу о моём выздоровлении. А когда я впервые открыл глаза, вздохнули с облегчением. Правда, я вскоре опять впал в забытье, но ни у кого уже не было сомнений в том, что я выкарабкаюсь. Раны заживали на удивление быстро, хоть никто не знал почему. Они не имели ни малейшего понятия, что моя собственная регенерация даст фору любому местному лекарству…

Когда я открыл глаза и рассмотрел деревянный потолок избы, сплошь завешанный пучками засушенных трав, я даже немного удивился. Затем облизал сухие губы и принялся крутить головой. Увидел рядом знакомый профиль молодой симпатичной девушки, которая что-то напевала себе под нос и крутила венок из цветочков.

В доме знахарки приятно пахло и я с удовольствием принюхался. Шумно вздохнул и уставился на вылупившуюся на меня Дейдру. Её милое личико выглядело изумлённым и я не удержался от улыбки.

— Привет, Дейдра, — я опять облизал губы. — Дашь воды?

Она быстро преодолела первое удивление, схватила деревянную чашу и метнулась к кадушке.

— Конечно, аниран. Вот держи. Как себя чувствуешь? Тебе уже лучше?

— Пока ещё не знаю, — ответил я и подчистую выдул всю воду, слегка отдававшую болотом. — А что со мной? Сколько времени прошло?

— Лежи, не вставай! — она опустила тоненькие ручки мне на плечи и прижала к кровати, когда я попытался привстать и осмотреться. — Тебе ещё нельзя вставать!

— Да, вроде, всё хорошо, — я неловко поёжился и прислушался к организму. Сильной боли не ощущал. Лишь правая рука ныла и грудь чесалась. — Скажи, сколько времени я был в отключке?

— В отключке?

— Ну без сознания лежу здесь.

— Целую декаду, — сказала она и решительно придавила меня к кровати. — Лежи! Не пытайся встать! Я сейчас проверю раны.

— Ого! В лагере появился ещё один медик?

— Кто? — вполне серьёзно спросила она, сделав задумчивую рожицу.

Я усмехнулся и замолчал: непосредственность юной девушки меня забавляла. Она осторожно сняла с моей груди компресс из трав и свернула трубочкой мокрую ткань.

— Слушай, а может всё же бабулю позовём? — предложил я, наблюдая, как она проявляет старательность и прикусывает нижнюю губу при этом.

— Нет, не надо, — отмахнулась она. — Смазать рану я смогу и сама. К тому же она у тебя быстро заживает, аниран. Лишь рубцы остались.

— Иван. Меня зовут Иван, Дейдра. Можно даже Ваня.

— А Ваня — это как?

— Уменьшительно-ласкательно, — улыбнулся я. — Меня так в детстве все называли. Но и во взрослой жизни тоже. Правда, только самые близкие люди.

Дейдра улыбнулась и слегка покраснела.

— Буду называть Иваном. Можно? Лежи пока и не шевелись, — улыбка быстро исчезла, а лицо стало самой серьёзностью. Девушка некоторое время изучала засохшие раны, а потом взяла со стола деревянную ступку с какой-то белой пастой и пальчиком принялась аккуратно намазывать. — Ты, наверное, смелый, аниран… Иван то есть. Люди в лагере говорили, ты в одиночку убил огромного сунугая. Это верно?

— Верно, красавица, — ответил я и она опять улыбнулась. Видимо, девушка очень любила комплименты, хотя ранее я этого не замечал. Когда передо мной стоял выбор, кого пригласить на сеновал для выполнения «аниранских обязанностей», Дейдра всегда отводила глаза и старалась затеряться в толпе. Я это замечал, конечно, и её нежелание было настолько очевидным, что я никогда не настаивал. Она выглядела намного красивее многих молодых женщин в лагере, но её возраст меня пугал. Она казалась слишком молоденькой для любовных утех. Её подруга Беатрис была примерно такого же возраста и сама проявляла завидную инициативу, а потому на её счёт у меня не было никаких сомнений. А вот Дейдра, казалось, умышленно меня избегает. — Я помню, Джон говорил, что медведя таких размеров он ещё не видел…

— Медведя?

— Сунугая в смысле. Мне повезло, наверное. Жив-то остался.

— А может это не везение, а смелость? — прищурившись спросила девушка. — Аниран обязан быть смелым, как говорил старейшина Элестин. Иначе от него не будет никакого толку.

Я засмеялся и скосил глаза на рану. Указательный пальчик Дейдры брал порцию мази из ступки и один за одним обрабатывал пять длинных порезов, которые оставили после себя когти животного. Пятерня выделялась отчётливо, но лишь две полосы выглядели глубокими и опасными. Три другие сейчас были похожи на небольшие порезы. Я присвистнул, заметив, что два рубца спускались до самого живота и понял, насколько мне повезло. Полоснул бы медведь по животу — все внутренности под ноги бы вывалились. И сейчас уже нечего было бы смазывать.

— Скажи, Иван, а ты был богачом в своём мире, да? — неожиданно Дейдра задала такой же неожиданный вопрос.

Я удивлённо уставился в серые глаза девушки.

— Да не так чтобы очень, но на жизнь хватало. А с чего ты решила?

Она обернулась и взяла со стола кусок белой тряпки. Развернула его и осторожно положила себе на ладошку золотую цепочку. Ту самую, которую подарила мне мать.