Наталья Лисина - Университет Истинного Зла 2

Я метнулась к зеркалу, которое чудом уцелело во время моего срыва, и обессиленно опустилась на пол. В отражении то же самое сделала девушка, Тёмное происхождение которой выдавали чёрные волосы и суженные от ярости змеиные зрачки. Единственная особенность, доставшаяся мне от саламандра.

— Так ты… жива? — явно усомнившись в собственном зрении, вопросил ведьмак. Я только спрятала лицо в ладонях и завалилась на бок. Откат в виде смертельной слабости не позволял мне шевельнуть даже пальцем, и говорить я тоже не могла. Глаза смыкались против воли, и теперь даже взглянуть на подошедшего ведьмака не получалось. — Не стоило высвобождать столько силы, Римо, вы теперь ещё несколько дней не сможете вернуть эльфийский облик. И придётся вам, всё-таки, этот день провести в моей кровати. Вечером вернётся ваш отец, придумаем вместе, что делать.

Меня осторожно подхватили на руки и почти сразу уложили на мягкую постель. Думать о том, что кровать превратилась в щепки, было откровенно лень, поэтому я сразу смирилась с действительностью. И даже с тем, что три верхние пуговицы на моём платье расстегнули, позволяя мне дышать глубже. Только одна мысль пробудила во мне желание сопротивляться, но сил от этого не прибавилось, так что пришлось молчать о том, что меня может забрать Мирридиэль. Скоро я и об этом забыла, провалившись в неспокойный сон.

И вновь залитая кровью поляна. Вновь эти чавкающие звуки под босыми ногами и запах смерти повсюду. Я склоняюсь над безжизненным телом своего возлюбленного, на лице которого застыла гримаса боли и ненависти. Провожу дрожащими пальцами по посиневшим уже губам, убираю липкую прядь цвета спелой пшеницы, легко касаюсь острых кончиков длинных, торчащих почти горизонтально ушей. Они так очаровательно краснели, когда Эрос смущался. Но теперь эти уши навсегда останутся бледны. И в этом виновата я.

— Не стоит жалеть о содеянном, милая, — Смерть сжала моё плечо, — ты спасла множество жизней. К тому же, сейчас нет времени на меланхолию, слишком долго ты отсутствовала. Пора возвращаться к работе, Кларисса, миллиарды душ ждут тебя. Теперь они, наконец, сумеют упокоиться, — ледяная рука легла на мою ладонь. — Идём.

Я послушно встала, кинула через плечо последний тоскливый взгляд на молодого эльфа. На запястье, где несколько часов назад пылала белым вязь рун, старалась не смотреть. Я и так знала, что там теперь лишь чёрное пятно. Такое же расползалось по руке темноволосой девушки, лежащей рядом со Светлым. По моей руке.

Слёз не было, и дышалось мне свободно, но странная пустота образовалась внутри. Я казалась сама себе свободной и… мёртвой, наверное. Лишь на мгновение в груди шевельнулась печаль, когда я увидела бегущую в мою сторону девушку. Она была совершенно седа и глотала слёзы, выискивая взглядом знакомые лица.

— Яда! — воскликнула некромантка и рванула прямиком к моему телу, рядом с которым склонилась другая девушка. Её голубые глаза были полны скорби, и плечи непривычно опустились. — Ох, Лери! Лери, что с тобой, Лери!

Девушка с серебристыми волосами упала на колени и стала трясти мёртвое тело за плечо. Звонкий голос неожиданно гулко раздавался в царящем хаосе, перекрывал стоны раненых, брань мужчин и раздающийся повсеместно плач.

— Хватит, Трис, — Наяда прикрыла глаза, запрокинула голову вверх, — ты ведь чувствуешь, она мертва. И почерневшие браслеты на руках у неё и Эроса говорят о том же.

Вторая некромантка, кажется, не желала слышать слова лучшей подруги, всё стараясь дозваться до своей… Не знаю, даже, кем она меня считает. Мы никогда не были близки.

— Как ты можешь говорить такое, Яда? Как ты можешь оставаться спокойной?! — вдруг вскричала Трис и откинула с заплаканного лица непослушные пряди. Желтоватые глаза метали молнии, чуть заострившиеся клыки вспарывали нижнюю губу, но девушка этого не замечала.

Наяда, услышав упрёк в голосе подруги, болезненно поморщилась. Помолчала минуту, подбирая слова.

— Поверь, Трис, мне больно не меньше, чем тебе. Но мы не можем слишком долго скорбеть об умерших. Сейчас нужно думать о том, как защитить тех, кто остался в живых. Оставь слёзы для тех времён, когда на этих землях перестанет проливаться кровь воинов, — магичка говорила с трудом, делая долгие паузы между словами. Голос дрожал, будто Наяда изо всех сил сдерживала рыдания. Добавила тихо: — А ещё тебе нельзя волноваться.

Последний аргумент подействовал на оборотницу моментально. Жёлтые глаза мгновенно высохли, клыки втянулись, и девушка стала собранной, уравновешенной, такой, какой бывала всегда в трудных ситуациях. Даже беременность не отняла у Трис её удивительный контроль над собой. Стоило увидеть некромантку такой, и становилось ясно, почему она стала лучшей подругой Наяды. Эти две магички словно отражения друг друга.

— Ты права, мы должны сжечь тела и поспешить к раненым. У нас сейчас больше магии, чем у кого-либо, не считая твоего, — тут Трис хитро улыбнулась, — друга.

Полыхнуло пламя. Старая традиция — сжигать погибших на войне, не прощаясь. Светлые, наверное, назовут это варварством, но изначально так делали лишь в виде вынужденной меры. Бои велись отчаянно и длились долго, часто на месте схватки невозможно было ступить шагу, не споткнувшись о чьё-то тело. Поэтому погибших мгновенно сжигали.

Странно, но сейчас все думают, будто отсутствие похорон — признак доблести или возможность возвращаться к родным, которые не попрощались с тобой. Глупые суеверия.

— Хватит цепляться за прошлое, Кларисса, — услышала я над ухом. Кивнула. Смерть права — пора браться за работу. Отпуск в тысячу лет — это слишком даже для единственного в мире Жнеца.

Уходя, решила в последний раз обернуться и не смогла сдержать улыбку при взгляде на седые пряди молодой некромантки. В этот раз ты осталась жива, Трис, как и мой отец. Значит, я всё сделала правильно.

— Только больше не играй со временем, милая, порой из-за такого вмешательства может случиться непоправимое, — шептала Смерть, ласково сжимая мою руку.

— Я знаю, мама, но не могла поступить иначе. Трис не должна была умереть. У её ребёнка большая роль в судьбе следующих поколений.

— О, так ты тоже это видела, — Смерть ощерилась, тепло сверкнув угольками глаз. — Ох, наплачутся с этим мальчишкой няньки.

Я в ответ улыбнулась и согласна склонила голову, вновь и вновь перематывая в голове кадры будущего.

Распахнув глаза, я первым делом увидела не привычный белый потолок с лепниной, а деревянные балки, которые нависали устрашающе и, как казалось, грозили свалиться. Кровать тоже оказалась не моей, с металлическими изящными спинками, а стояла на деревянных резных ножках, что переходили в четыре высоких столба. Сверху должен был находиться балдахин, но Тримал, видимо, не успел до конца восстановить свою комнату после моей истерики.