Наталья Лисина - Фреи не плачут, или Оставьте принца себе [СИ]

— Все они носили чёрные доспехи, дарованные Оракулом, — продолжил директор, и повседневная одежда женщин моментально сменилась на латы траурного цвета. — И не знал наш мир более воинственных и мудрых людей. Главная жрица Чёрной розы была удивительной женщиной. Леди Сирия совершила так много великих дел, что вся Элидия по сей день остаётся пред ней в долгу.

Директор щёлкнул пальцами, и перед адептами во всей красе предстала величественная женщина. Длинные волосы цвета вороного крыла шёлковым водопадом спускались по плечам и спине. Прямая осанка и гордая посадка головы буквально кричали о властности леди Сирии. Проницательные льдисто-голубые глаза, чётко очерченные скулы и хищный разлёт бровей показались мне смутно знакомыми.

— Да это ведь Сэй! — ахнул Киевен. Я присмотрелась к женщине внимательней и потеряла дар речи. Дроу был прав, на меня смотрела моя же копия, но в более взрослой версии.

— Именно она приняла решение об открытии школ для магов. Она же была первым директором нашей Академии. Преподавателями стали остальные двенадцать основательниц ордена Чёрной розы, — рассказывал директор, рядом с которым возникла чёртова дюжина статных женщин, во главе которых стояла Верховная жрица.

— И одна из них оказалась предательницей, — раздалось от входа в зал. Адепты тут же обернулись к источнику звука и рассыпались в стороны, открывая проход немолодой женщине в чёрных доспехах. Она ступала бесшумно, будто и не была закована в тяжёлую металлическую броню. Если бы я не чувствовала исходящий от неё могильный холод, то не отличила бы от живого человека.

— Омелия, — потрясённо выдохнул директор.

— Альв, — чуть склонила голову в приветственном кивке женщина и встала рядом с ним, обернувшись к толпе. — Приветствую вас, господа маги. Как вы могли понять, я одна из жриц Чёрной розы. Моя родная сестра предала наш орден, поддавшись сладким речам любимого мужчины.

На этой фразе женщина горько вздохнула, а все присутствующие здесь магички навострили уши. Я же рассматривала отчего-то побледневшего директора и пыталась понять, что связывает его с этой мёртвой женщиной.

Пока жрица предавалась воспоминаниям, за её спиной клялся в любви какой-то женщине сам Альв ар Раффу. Вернее, мужчина, очень сильно напоминающий его. Разница была лишь в том, что у иллюзорного оборотня в волосах явственно прослеживались следы времени. Лицо обольстителя не так сильно выдавало возраст, разве что вокруг глаз виднелись лучики морщинок. Губы мужчины двигались плавно, правая рука была прижата к сердцу, каждое движение несло с собой непередаваемую нежность, и только взгляд оставался холодным. Будто в глазах оборотня поселились льды Северного моря.

— Да только слепая могла поверить в искренность его чувств, — пробормотали за правым плечом, подтверждая мои мысли.

— В ночь рождения Красной луны орден Чёрной розы был усыплён настойкой из сонной травы, а потом уничтожен. Основательниц казнили на главной площади, а всех остальных жриц сбросили в кишащий плотоядными тварями овраг. Тогда землю красным окрасила не только луна, — скривила губы в болезненной ухмылке Омелия.

— Но почему?.. — раздался робкий вопрос откуда-то из зала.

— Власть, дитя. Мужчины не хотели отдавать её нам. Смешная причина для убийства сорока с лишним дев, не правда ли? Да ещё и таким грязным способом — во сне. Мужчины хотели власти, но не хотели сражаться за неё в честном бою, а вместо этого поступили как самые настоящие трусы, — неожиданно жёстко произнесла Омелия, уставившись невидящим взглядом перед собой.

За её спиной одна за другой сменяли друг друга страшные картины, от которых упали в обморок с десяток впечатлительных магичек. Самые крепкие (целительницы и некромантки, которым и не такое видеть приходилось) размазывали по щекам слёзы.

— Зачем ты здесь? — подал голос директор, развеивая иллюзии. — Чтобы напугать моих адептов? Я собирался рассказать лишь о том, как строилась Академия.

— Я здесь, чтобы поприветствовать сестру. Извини, но я посчитала, что пора хотя бы одному поколению студентов рассказать истинную историю ордена Чёрной розы.

С этими словами Омелия повернулась ко мне и, приложив руку к сердцу, поклонилась. Я ошарашено кивнула в ответ и спиной ощутила чей-то задумчивый взгляд, но не стала оглядываться. Вряд ли я нашла бы глаза того, кого считал опасным мой внутренний зверь, находясь под пристальным вниманием всех присутствующих здесь магов.

Стоило жрице Чёрной розы выпрямить спину, странный зуд между лопаток мгновенно исчез. Я сделала в памяти заметку, решив позже разобраться с этим чувством. Если не найду ничего в библиотеке, то хоть просто погуляю по Академии. Дракон непременно должен почувствовать опасность.

Я не заметила, как исчезла дева-воительница, а в зале загорелся свет. Не замечала я и пристальные взгляды нескольких сотен пар глаз. Так и вышла из зала, погруженная в собственные мысли.

В голове роился не один десяток мыслей, и всё чаще и чаще возникал вопрос: «Что означал тот поклон?». Что-то мне подсказывало, что это не было традиционным приветствием в ордене Чёрной розы. Я видела, как смотрел в этот момент на меня и Омелию директор. Он точно знает значение её жеста.

— Кто здесь? — я резко остановилась, снова почувствовав зудящее чувство, расползающееся по спине. Чем ближе была опасность, тем сильнее становилось ощущение. Дошло до того, что спину начало нестерпимо жечь. Я стояла, прислушиваясь к собственному телу и к окружающему миру. Не было слышно ни малейшего шороха. Даже сад оставался пугающе немым. Как раз в тот момент, когда в мозг закралась паника, мир перед глазами поплыл. Последнее, что успела заметить перед тем, как провалиться в темноту — это чёрные женские доспехи.

Очнулась я на своей кровати, лёжа на животе. Рядом на полу сидел Киевен, а его брат мешал что-то в миске у окна. На улице было уже темно, но свет в комнате не горел — ни мне, ни дроу это не было нужно.

— Который час, и что со мной произошло? — хрипло поинтересовалась я, устав любоваться спиной Риззена.

— Два часа до рассвета. Ты потеряла сознание по дороге сюда. Мы с Киевеном нашли тебя и подняли в комнату. У тебя вся спина была в крови, — пояснил носатый.

— А сейчас что?

— Там татуировка. Она была сначала вырезана кинжалом, а потом выжжена ядом пустоцвета.

— И что там изображено? — спросила, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Пустоцвет. Всего одна капля его сока, и любой дракон умрёт.

— Ты и так прекрасно знаешь, что там изображено. И даже то, кто это сделал, — раздался приятный женский голос. Омелия.

— Если зверь умер, я уничтожу твоего племянника, — прошипела в подушку, но призрак меня услышала.