Юрий Иванович - Невменяемый колдун (Дилогия)

Кремон прокручивал эти воспоминания перед мысленным взором, словно вехи долгого пути.

Вот мать его купает. Тоже в ванне, только поменьше… Вот он пришел с огромным синяком под глазом. Первый раз — в шесть лет. Потом, чуть позже, синяков было не сосчитать. Царапины, разбитая губа. Выбитый зуб… Благо, что молочный. Вывихи, ушибы, шишки… И каждый раз именно мать снимала боль, лечила, ругала и утешала одновременно. Именно мать и заметила, что после таких «боевых» стычек с обидчиками раны на теле сына затягивались неестественно быстро. Особо и лекарств не надо было. А вот сами обидчики страдали неимоверно: по нескольку дней после драки у них наблюдались жуткие расстройства желудков. И тем как раз никакие медицинские препараты не помогали. Лишь со временем некоторые матери догадались о причине недугов и сразу потащили страдавших поносом к Эль-Митолану-врачу. Только тот мог снять наложенный недуг, не особо вдаваясь в причины и поиски человека, наложившего заклятие…

Именно мать сопоставила все наблюдения и отвела мальчика на пробу выявления Признаков. И с девяти лет — на год раньше, чем другие в подобных случаях — Кремон стал жить ожиданием чуда. Ожиданием превращения себя в немыслимое и волшебное существо, могущее повелевать стихиями, материей и пространством.

А когда ему исполнилось двадцать, случилась беда с матерью. Отец забросил все дела, фактически обанкротился, и если бы не всемерная поддержка дяди Кралси и всей его семьи, то и дома пришлось бы лишиться. Хоть для Кремона это ничего не значило: месть вытеснила из его жизни даже заботу об отце. Месть и ожидание своего часа наступления могущества.

И вот ему двадцать четыре. А Всплеска нет! Месяц, два, три… И потянулись дни, полные отчаяния, — он остался таким же, как большинство. Оставалось одно: отомстить наибольшему количеству драконов и умереть в последней, кровавой схватке. И снова помог дядя Кралси. Вернее, просто заставил изменить маршрут и сделать огромный крюк к селению Агван.

И вот чудо свершилось: Кремон стал Эль-Митоланом! Пока еще не полным, пока еще не пользующимся своим могуществом. Но до ночи он сможет вытерпеть. А в полночь все свершится окончательно! После всех разочарований, черной безысходности и злого пессимизма ему отчаянно хотелось жить, учиться и бороться с новыми силами против ненавистного врага. Совершить нечто такое, от чего раз и навсегда в мире наступит вечная справедливость и восторжествует непоколебимый мир.

«Сегодня в полночь… Странно, кто же приедет в гости к хозяину замка? Так поздно? Да еще инкогнито? Да еще осмелится отказаться от тетушкиных угощений?! Неужели в окрестностях живут отшельники Эль-Митоланы?..

Ничего! Лишь только сила вольется в тело, я попробую изученный заочно метод связи с себе подобными. И если те будут без блокирующих Щитов, запросто увижу их приблизительные контуры. А может, и лица удастся рассмотреть. Наставник не задал вопросов по поводу моего предварительного обучения и не догадывается о полученных мною теоретических знаниях. А значит, запрета на подобные попытки скорей всего не последует. Разве можно себе представить, что ученик умеет делать нечто подобное? И весьма бы удивился, если бы узнал: КТО мои первые наставники. Хотя и те отзывались о Хлеби с восторгом и почтением. Правда, никто так и не смог сказать, почему такой знаменитый Эль-Митолан оказался в далекой глуши. Ссылка это или добровольное затворничество? Многие говорили, что Хлеби был очень близок с королем, но лет десять назад впал в немилость и без особого шума изгнан из столицы. Но дядя Кралси на подобные высказывания презрительно фыркал и глубокомысленно изрекал, что таких людей изгонять опасно для государства. Их, мол, или награждают, или… И после этих слов делал выразительный жест по горлу.

Да и выглядит здешний хозяин так, словно находится на заслуженной и почетной пенсии. Хотя какая может быть пенсия? В его возрасте только-только входят во вкус своей работы и набирают самый верхний предел своего магического потенциала. Но почему же тогда он здесь? В столице у него намного больше шансов достичь чего угодно. Кстати, а чего ему угодно? Вот этого я и не знаю. А интересно бы узнать…»

Кремон пошевелился в ванне и с удивлением отметил весьма остывшую воду. Тут же добавил горячей. Во весь напор. Вновь отогрелся и принялся ожесточенно тереть мочалкой раскисшее от долгого лежания в воде тело. Хотя часов рядом не было, внутреннее чувство позволяло предположить, что до ужина еще время есть. В оставшиеся полчаса Кремон успел все: и побриться, и подровнять ножницами неровно торчащие волосы, и одеться в свежую, приятно радующую новизной одежду.

И ровно без трех минут восемь спуститься в гостиный зал. Никого там не было, но стол уже накрыли и сервировали на четыре персоны. Хоть хозяин и предупреждал о своем отсутствии. Несколько блюд пряталось под плотно накрытыми крышками. Остальное место занимали салаты, залитые маринадом кусочки рыбы и большая ваза жареных грибов. Грибы Кремон просто ненавидел и ужаснулся при мысли, что тетушка станет упрашивать попробовать хоть ложечку. Выход напросился сам: быстро поменять место приема пищи. Не раздумывая больше ни секунды, Кремон переставил свои приборы и тарелки с бокалами на правую сторону стола. Рядом с местом дворецкого. Лишь только он это сделал, появился и сам Коперрульф. Довольно улыбаясь, он сильно потер ладони и быстро уселся на свое место, немного с удивлением кося глазами на садящегося рядом ученика. Затем принюхался к рыбе и радостно крякнул, заметив вазу с грибами:

— Обожаю! Язык можно проглотить!

— А я вот наоборот: смотреть на них не могу, — признался его новый сосед по столу. — Пожалуй, единственное, что претит моему организму.

— Странно…

— Мама рассказывала, что в трехлетнем возрасте, когда мы были на пикнике в лесу, я нашел и чуть ли не полностью съел огромный и очень красивый мухомор.

Последнюю фразу услышала вошедшая в зал тетушка Анна. Она поставила на стол еще две вазочки с вареньем и всплеснула ладонями:

— Почему за тобой никто не смотрел?!

— А я никуда и не отходил: сидел рядом с родителями, дотянулся до соседнего куста, понравился грибок яркой шляпкой. Ято всего этого не помню, мать рассказывала. Но зато теперь впихнуть в меня гриб можно только после моей смерти.

— Поэтому ты и пересел от меня на другую сторону? — строго спросила домоправительница. — Я что, садистка? Насильница?!

— Да нет… — Надо было срочно вспомнить еще одну причину для самовольства. — Просто у нас в семье всегда правая половина стола отдавалась мужчинам, а левая исключительно женщинам.

— Только что придумал? — все же обиделась тетушка.