Кира Измайлова - Тайная жизнь Санни С. [СИ]

Он развел руками:

— Ноль внимания, как ты выражаешься, фунт презрения. Только я за ней бегать не стал… нет, вру, пробовал помириться, не вышло. И я отстал. А она теперь собирается замуж за… гм… местного Льюиса.

— Не рано?

— Там так принято. Совершеннолетие в семнадцать наступает, так что…

«Вдруг папа был не так уж неправ», — подумала я, но промолчала. Может, так, а может, и нет. Я ничего не знала о той девушке и тем более о ее женихе, а строить предположения на пустом месте — хуже не придумаешь. Вдруг у них действительно любовь? А детская дружба — она сегодня есть, завтра нет…

— Слушай, — сказала я, — а давай я возьму тачку, прокатимся за город? Мне одной-то, без взрослых, еще нельзя ездить, но ты же можешь сделать так, чтоб никто не заметил?

— Могу, конечно. Давай. А то в вашем гараже… — он ухмыльнулся, — разговаривать сложно. Все время твой папаня кругами ходит. Я могу ему память стереть, но зачем лишний раз напрягаться?

— Они с мамой к бабушке уехали. Но могут нагрянуть в любой момент, — предвосхитила я вопрос, отчего не посидеть в гостиной.

— Понял. А чего они не на машине?

— Дороже, чем на поезде, — пояснила я. — Ну и… пара часов за рулем туда, пара обратно. А папе на работу завтра. Придержи ворота! А сумку вон туда кинь, потом разберу, там ничего скоропортящегося нет…

Катались мы до самого вечера. В смысле, как доехали до симпатичного места, так там и остановились, и даже не разговаривали особенно, во всяком случае, он. А меня слушал охотно, и сказал:

— Да, из тебя выйдет хороший учитель. Ты умеешь интересно рассказывать, а это важно. И характер спокойный. А то вспомни мисс Тоддс!

— Ой, да, — вздрогнула я.

Этой учительницы боялась вся школа, даже здоровенные старшеклассники. Маленькая, сухонькая, с острым личиком и неожиданно пышными темными волосами, она была страшна в гневе. Я иногда думала, что она тоже умеет колдовать, потому что никто не понимал, как это выходит: она не орет на всю школу, не швыряется линейками и мелом, но если начинает тебя отчитывать, то сердце уходит в пятки, руки холодеют, и вообще — хочется умереть на месте от ужаса. Ее, по-моему, только один человек не боялся. Тот, что сейчас сидел со мной рядом и о чем-то сосредоточенно размышлял.

— Знаешь, — сказал он наконец. — Я, вообще-то, пришел попрощаться. Думаю, я сюда уже не вернусь.

— Да это понятно. То еще местечко… Только с мамой помирись, а? Она ж тебя любит.

— Не думаю, что получится. Во всяком случае, пока не рискну попробовать.

Я не стала спрашивать, что он такое натворил, все равно же не скажет!

— Тогда сделай что-нибудь с моими волосами, — вспомнила я.

— В смысле?

— Ты тогда что-то наколдовал, и теперь их вообще никакая краска не берет, даже радикально-черная!

— Гм… а я и не помню, как это сделал, — сконфуженно пробормотал он. — Извини…

— Нет, мне нравится этот цвет, просто иногда хочется… ну… разнообразия. Хотя ладно, учителю все равно такие эксперименты не к лицу, — махнула я рукой и нечаянно задела его по носу. Сам виноват, не надо так близко наклоняться! — Ой, извини…

— Да ничего, я привычный… — он посмотрел на меня в упор, а я вдруг почувствовала себя, будто перед мисс Тоддс.

Сердце ни с того ни с сего ушло в пятки и заколотилось с бешеной силой, а по спине побежали мурашки. И я зачем-то вспомнила, как он поцеловал меня тогда, в гараже, и…

— Слушай, лучше не надо, — предупредил он.

— Если ты о том, что я ничего не умею…

— Да нет, я тоже, знаешь ли, не волшебник, — ляпнул он, сообразил, что сказал, и засмеялся. — Не поэтому. Просто на кой тебе такие воспоминания?

— А ты их сотри потом, ты ж умеешь, сам хвастался, — напомнила я.

Ощущение было, как перед прыжком в холодную воду: и хочется попробовать, и страшно, хотя знаешь, что самое худшее, что с тобой может приключиться — так это ты об дно ударишься или напорешься на корягу. Приятного мало, но обычно не смертельно.

— Ладно, — серьезно ответил он. — Если все будет настолько паршиво, скажи — сотру.

Вот что-что, а ободрить он умел! А еще мне страшно понравилось, как он изменил внутренность машины, потому что, сами понимаете, места на заднем сиденье не так уж много, и если без сноровки, то… Неудобно, в общем.

Он-то у меня был первым, а я у него… ну, сомневаюсь, но вряд ли он мог похвастаться большим списком покоренных девиц, с его-то характером и внешностью… Он испортил буквально всё, что только можно: сперва гнусно заржал, когда я сняла очки и аккуратно положила их в бардачок, потом прокомментировал расцветку моего нижнего белья, а когда я в ответ сказала, что такие доисторические трусы даже мой консервативный дедушка не носит, всерьез оскорбился. Кажется, с трусами у него была связана какая-то очередная обида… и да, я угадала, но об этом он рассказал мне намного позже.

Но если не считать этих мелочей и того, что мы путались то в одежде, то в моих волосах, то в ремне безопасности, невесть как угодившем мне под зад, получилось очень даже ничего, во всяком случае, по сравнению с рассказами одноклассниц (которые, конечно, хвастались, но все равно проговаривались, что как-то эта возня не похожа на книжные описания). Я и не ожидала каких-то там искр из глаз и волшебных фейерверков, может, дело в этом? Словом, мне понравилось, а с первого раза, ясное дело, и на велосипеде не поедешь, учиться надо! Хотя, говорят, кому-то удается…

— Эй, я не просила ничего стирать! — спохватилась я, когда он протянул руку за своей палочкой.

— Я не за тем, — сконфуженно пробормотал он, что-то шепнул, и неприятные ощущения, без того едва заметные, исчезли. — Так… ну и чтобы… э-э-э… без последствий.

— Чтоб я не залетела, — закончила я. Черт, мама же предупреждала, а у меня из головы вылетело! Она ведь сама меня родила почти сразу после школы, так что предпочла просветить заранее, а я… — Хорошо, что ты волшебник!

— Ну так… Я же тебе говорил: чтобы защищаться от чего-то, сперва нужно это что-то как следует узнать. Так и тут… Это во все стороны работает. Одним и тем же приемом можно убить, а можно вылечить, если знаешь, как это всё работает.

Он тяжело вздохнул, а я вдруг заметила:

— А тату у тебя откуда?

— Что? А, это… — он невольно прикрыл ладонью левое предплечье. — Это… вроде как значок выпускника или галстук в каком-нибудь Итоне.

— Глупо. Значок снять можно, а такое поди вытрави.

— Да, это не вытравишь, — непонятно произнес он. — Ну так что? Воспоминания стирать будем? Да, нет, для подтверждения нажмите на кнопку…

— Я пока не решила, — ответила я, подумав. — Надо повторить. А где у тебя кнопка?

— Учти на будущее, — предупредил он, явным усилием воли сдержав ругательство. — Не шути так с парнями! От этого… короче, может выйти неловко.