Кира Измайлова - Тайная жизнь Санни С. [СИ]

— Ты уже однажды ревел у меня на коленях, — закончила я. Мне было немного не по себе, но, знаете, если вы выросли в Коукворте, где с криминалом связан каждый второй, если не первый, это не слишком пугает. Мой отец тоже как-то вляпался, но отделался штрафом. — Продолжай. Только ты не жалей себя на публику, ты по делу говори, а то час уже поздний.

Он поднял голову, посмотрел мне в глаза, а потом сказал:

— Вот именно поэтому мне тебя так не хватало.

— Почему — поэтому?

— Ты… — он помолчал. — Не знаю. Ты настоящая. И не врешь.

— Еще как вру, — заверила я, вспомнив ту ночь.

— Тогда не знаю, в чем тут дело. Ты очкастая Александра Фрэнсис Кит, обычная девчонка из Коукворта, и ты никогда не прикидывалась кем-то другим.

— Ты забыл добавить — толстая, — не удержалась я.

— Ну сейчас-то обычная, — пожал он плечами. — Так я расскажу?..

— Ага. Если даже меня найдут и будут пытать, так я хоть любопытство успею потешить… — фыркнула я. — Пойдем.

Он говорил долго и монотонно, и это не было минутным порывом: он явно готовил свою исповедь заранее.

«Дочка, никогда не связывайся с парнями, которые вечно жалуются, ничего хорошего не выйдет», — сказала мне мама незадолго до того, как я вышла замуж за Стенли. Но я, конечно же, поступила по-своему… Хорошо, вовремя развелась.

Этот — не жаловался, просто рассказывал о каждом своем шаге и промахе, о том, как гибли по его вине люди, что делал он сам…

— Вот и все, — сказал он наконец. — Ударь меня, как тогда. Обоим станет легче.

— Какой же ты дурак… — выговорила я, подержавшись за голову. — Ну просто… фантастический!

— Теперь я знаю. Но уже поздно, ничего не исправить.

— Да, уже поздно, — кивнула я, — тебе на полу постелить или ты… исчезнешь?

— Если можно, заночую, — ответил он после паузы. — Мне некуда… То есть найду, конечно. Но на полу нормально…

«Дочка, никогда не подбирай уголовников! — говорил отец. — И не верь в раскаяние! Коготок увяз — всей птичке пропасть… Такие уже не выбираются, я краем глаза видел, и то… с лихвой хватило!»

Я смотрела на взрослого парня, а видела мальчишку, который разогнал моих обидчиков и починил мои очки. Который объяснял мне, как решать задачки, дожевывая мой бутерброд. Который сказал мне, что я вовсе не толстая, просто жрать надо меньше. Который бросал камешки мне в окно, и с которым мы катались на неподъемном велосипеде времен, наверно, Первой мировой… Того, кто в темном гараже доверил мне свою боль, а потом сделал из меня совсем другую девчонку… И потом еще раз, в машине на берегу нашей мутной речки. Несколько раз, если точнее.

— Диван разложи, — сказала я. — Там что-то заедает. И иди умойся.

Лин родилась через четыре года.

Папа, услышав, за кого я вышла замуж, долго молчал в трубку, потом сказал:

— Я так и знал!

— Ну что ты знал? — вздохнула я.

— Что эти ваши гаражные посиделки до добра не доведут.

— Пап, я вообще-то совершеннолетняя, — заметила я. — Взрослая и дееспособная. А в гараже, кстати, у нас с ним никогда ничего не было.

— Он хоть кто? — уныло спросил папа. — В смысле, кем работает?

— Он преподаватель в колледже, — ответила я. — И лауреат нескольких международных премий по… по химии, да, я в этом плохо разбираюсь. Что-то очень мудрёное.

— И зарабатывает, конечно, копейки…

— Да нет, нормально, — честно сказала я. Наших общих заработков вполне хватило, чтобы купить в кредит небольшой домик. Мы за него уже расплатились, и за мою машину тоже. — Уж побольше, чем я!

— Надо же, — произнес папа, выслушав, — а я думал, он совсем пропащий, как папаша его.

— Нет, — ответила я. — Не такой. И, пап, дай трубку маме, я слышу, как она сопит!

У мамы вопросы были в основном житейские, и она меня осуждать не собиралась. Говорю же, сама меня родила чуть не после выпускного! А мы все-таки уже успели выучиться, устроиться на работу, свое жилье завели, пусть и скромное, но в хорошем местечке…

С тех пор прошел не один год. Мои родители бывали у нас, я с дочерью у них, но с моим мужем они не пересекались. Не знаю, почему он этого не желал, но… это было самой меньшей из его странностей.

— Офигенный велик! — Лин ворвалась к гостиную и кинулась отцу на шею. — Все от зависти умрут! Спасибо-спасибо-спасибо, ты самый-самый-самый!..

— Лин, пора ехать, — взглянула я на часы. — Всё собрала?

— Так с вечера еще! — она умчалась наверх, а я посмотрела на мужа.

— Санни… Ты только ей не говори.

— Почему?

— Не надо. Санни… вы с Лин — лучшее, что у меня было.

— Хочешь, врежу, как тогда? — серьезно спросила я.

— Нельзя, мне сейчас на занятия, — усмехнулся он краем рта. — Санни, если что, я всё переписал на тебя и дочку. И там, и тут. Ну… мне пора. Я только попрощаюсь с Лин.

Я кивнула и принялась убирать со стола.

Я знала, что так будет, он предупреждал, что связываться с ним опасно. И что когда-нибудь его настигнут все розданные по молодости и глупости клятвы. Вот и пришло то время…

Но у нас было больше пятнадцати лет, если присчитать детство. Пускай урывками, но было же!

— Ма-ам, опаздываем! — Лин ссыпалась с лестницы и кинулась во двор. — Поехали скорей!

— Иду! Сама заводи! — крикнула я в ответ и посмотрела на мужа.

— Прощай, — сказал он.

— Ты возвращайся, — попросила я.

— Если смогу. И, Санни, когда Лин придет письмо… — он взглянул мне в глаза. — Я тебе сказал, денег достаточно. Отправь ее в Америку, что ли. Главное, подальше отсюда. Так можно, подробные инструкции я оставил. Но она у нас осенняя, так что лишний год есть. Хотя бы ситуация прояснится, потому что сейчас я даже загадывать боюсь, что будет дальше

— Конечно… — ответила я. — Конечно, как скажешь.

— Всё, пора. Не поминай лихом, — тихо сказал он и исчез, как всегда, а я отправилась к машине.

Полпути я держала лицо, но потом, видно, что-то прорвалось, потому что Лин беспокойно спросила:

— Мам, что случилось?

— Ничего.

— Ма-ам? Не ври, я же вижу, что ты какая-то не такая! С папой поругались?

— Нет.

— А если взаправду?

«Она же все равно узнает», — подумала я и сказала:

— Понимаешь… Папа, наверно, скоро от нас уйдет.

— Что?.. — Лин застыла на сиденье. — К-как это — уйдет? Он что, нашел какую-нибудь молоденькую и… Я ей сама глаза выцарапаю! Нет, я ее…

— Прекрати, — велела я, глядя на дорогу. — Нет никаких молоденьких. Просто… Он сказал, ему недолго осталось. Наверно, мы его уже не увидим.

— Но… Как это? Мам? Так же не бывает, мам! Он что, болен? Да нет, он вылечился бы запросто…

Я остановила машину на обочине и повернулась к дочери.

— Папа наш тот еще фрукт, — сказала я. — Он много лет шпионил за… главным злом. А с этого задания он может не вернуться. Оно слишком опасное.