Кира Измайлова - Тайная жизнь Санни С. [СИ]

— Мам? Мама, ты что?!

Он всегда смеялся, когда я аккуратно снимала очки, прежде чем что-то сделать, а это вошло у меня в привычку. Я и сейчас сперва положила их на приборную панель, а только потом расплакалась, уронив голову на руль. Никогда я не позволяла себе подобного при Лин, но сегодня…

Не знаю, сколько это продолжалось, но очнулась я от стука в стекло и увидела полицейскую форму.

— Мэм? — произнес патрульный. — Все в порядке?

— Да, спасибо.

— Вы остановились в неположенном месте.

— Правда? Ну, я оплачу штраф, — кивнула я. — Не заметила.

— Вам действительно не нужна помощь? — повторил он, присмотревшись. — Вы с ребенком, а…

— Нет, не нужна, — четко ответила Лин. — Обливиэйт!

— Всего доброго, мэм, удачной дороги, — произнес он после паузы и удалился.

— Ты… ты что творишь? И как?!

Лин показала мне палочку. Я уже видела ее когда-то. Это была палочка ее бабушки, но обычно муж не оставлял ее без присмотра…

— Мне ничего не будет, — серьезно сказала она. — Папа сказал, они следят только за палочками несовершеннолетних, а эта числится за взрослой волшебницей. А что бабушки уже нет, никто и не знает.

— Только, очень тебя прошу, в школе так не делай, — попросила я. — И вообще, отдай мне!

— Нет, — твердо произнесла она. — Не отдам. Если папа ушел, значит, защитить нас могу только я. А без палочки это очень тяжело. Обещаю, ма, я не буду баловаться в школе. Я и так могу залепить, мало не покажется, ты ж знаешь! И давай уже поедем, а то я на первый урок опоздала…

«Дочь своего отца», — невольно подумала я, заводя мотор. Лицом Лин удалась в меня, но нрав!..

А может, оно и к лучшему?

— Мам, — сказала вдруг Лин. — Ну ее, эту школу. Напишешь записку, и всё. Поедем домой.

— Почему?

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне всё о папе. Ты знаешь, точно.

Дочь смотрела на меня его глазами, черными и холодными, и, кажется, пыталась нащупать мои мысли, я знала это ощущение.

— Ты мне это прекрати, — велела я, отвернувшись.

Хотя что толку? Это сильному волшебнику не помеха, а Лин сильная, это и муж говорил (чудовищным корявым коуквортским матом, когда в очередной раз перечинивал то, что починила она после очередного выброса). Такие выходки — норма для малолетних волшебников, поэтому дом наш был укрыт от внимания любопытных соседей не только густыми деревьями, но и хитрыми заклятьями.

И палочкой он ее научил пользоваться очень рано. Когда я спросила — не он ли говорил, что до школы колдовать нельзя? — он ответил, мол, если ребенок до одиннадцати лет будет есть руками или одной только ложкой, то при виде ножа и вилки как минимум удивится. И чем раньше приучить правильно пользоваться предметом, который волшебник использует чуть ли не чаще той самой вилки, тем лучше. Ну а в правилах что угодно можно написать, за руль вон тоже нельзя до определенного возраста, а я разве не училась ездить на отцовской машине и не брала потом ее даже без спроса?

Спорить с ним было очень тяжело. Я и не пыталась, особенно если дело касалось магии — в этом я совсем ничего не понимала. Ну, кое-чего наслушалась за столько-то лет, но это было все равно, что читать научный труд по незнакомому предмету: отдельные слова понятны, общий принцип, если объяснят на пальцах, тоже можно уловить, но вникнуть в тонкости ты никогда не сможешь.

Да, в общем, до споров у нас и не доходило: к разумным доводам муж прислушивался, а неразумные отметала я сама.

У нас, черт побери, была идеальная семья!

— Ладно, — сказала я, заводя мотор и разворачиваясь на месте так, что гангстер из кино позавидовал бы, только покрышки задымились. — Расскажу. Но только если ты скажешь, зачем тебе это.

— Затем, что он мой папа, — ответила Лин. — И если я могу что-то сделать, чтоб его не убили, значит, сделаю. Как в прошлом году с тобой.

— В смысле? — не поняла я, чуть не вмазавшись в грузовик, некстати выруливший с боковой дороги.

Лин, отвернувшись, смотрела в окно.

— Ты не помнишь, — сказала она. — Стремянка. Ты полезла лампочку менять, а стремянка сложилась. Там что-то сломалось. Я услышала грохот, прибежала, а ты…

— Что? — я притормозила, а то так вот узнаешь еще что-нибудь о себе!

— Ты головой ударилась, — ответила Лин, по-прежнему не глядя на меня. — Затылком. Об угол. Не знаю, успела бы скорая…

— Правда? — глупо спросила я, увернувшись от автобуса.

— Да, — она наконец посмотрела на меня. — Зачем мне врать-то?

— И ты… наколдовала что-то?

— Да. Папа велел мне заботиться о тебе, — Лин вдруг шмыгнула носом и опять отвернулась. — И еще всегда твердил — сперва нужно делать дело, а испугаться можно потом. И вышло, как он сказал. Это уже вот тут, — она постучала себя по голове, — намертво приколочено. Я сперва сделала, как он учил, а потом уже заревела. Это-то ты помнишь?

— Помню, — кивнула я. Точно, было такое, я очнулась на кухне, на полу, а зареванная Лин хлопала меня по щекам и брызгала в лицо водой. А потом сказала, что услышала шум, прибежала и увидела меня без сознания. Стремянка стояла себе в уголке, еще не разложенная. — Ты и улики спрятала?

— Угу…

— И он… знал?

— Конечно, я ему сразу сказала, как он появился. Он посмотрел, всё в порядке. Я все правильно сделала, — с гордостью произнесла Лин. — Папа сказал, так не всякий целитель сумеет, а я, наверно, с перепугу… Главное, получилось!

— Говорил мне отец, не связывайся с этим типом, — пробормотала я, сворачивая к дому. — Молчат, главное, оба! Наверно, еще и память стерли…

— Чуть-чуть, — заверила Лин и снова взглянула на меня. — Ма, слушай… Папа просил заботиться о тебе, а о нем кто позаботится? Расскажи мне всё, ладно? Может, мы что-нибудь придумаем?

— Очень много мы придумаем, обычная тетка и девчонка, которая колдовать едва научилась! — вырвалось у меня, и я едва не подрихтовала крыло машины, заезжая во двор.

— А что, лучше сидеть сложа руки? — нахмурилась она.

— А ты хочешь, как в кино? Бац, и школьница обрела великую силу и одной левой победила главного злодея? Так не бывает! И еще… — я заглушила мотор и помолчала. — Твой отец знал, на что идет. И он точно бы не захотел, чтобы мы с тобой угробились по его вине! Он и так…

— Ма, — серьезно сказала Лин. — Если ты мне не поможешь, я и сама всё выясню. Ты ведь знаешь, я уже умею. А ты ничего не вспомнишь. Даже меня.

— А это уже свинство, — в сердцах ответила я. — Идем в дом. Расскажу я тебе, что знаю, но только чтоб без фокусов!

— Это не фокусы, — серьезно произнесла она. — Это магия.

Рассказывать пришлось долго, до самого вечера. Я знала далеко не всё, муж почти никогда не упоминал имен и не вдавался в детали, но когда не один год живешь с кем-то, многое можно подметить, даже если у тебя неважное зрение.