Николай Грошев - Война вампиров [СИ] [книги 4-5]

— Хасан от счастья обделается. — Изумлённо молвил Штык. Помолчал и, качая головой, произнёс загадочную фразу. — У меня патронов столько нет.

Помолчали. Лена очень уныло, одним глазом поглядывая на Вивьен, всё ещё мёртвую. Махмуд сидя на полу, с ужасом косясь на Штыка. Тот смотрел на Андрея и, кажется, не видел ничего вокруг.

— Ну, — наконец сказал Носферус, — таджика я можно сказать победил. — Пнул Махмуда. — Пуля в глаз или жизнь? Выбирай грязная белая собака! — Махмуд икнул. Носферус картинно выпрямился, вскинув подбородок. — Я знал, что ты это скажешь, гринго. Гы. — Шагнул к выходу, остановился у раскинутых ног Вивьен. К Лене повернулся. — Одним глазком, а?

— Нет! — Рыкнула Мудрость Клана.

— Не сильно-то и надо было. — Буркнул Носферус, с тоской глянув на юбку, что сейчас не сильно-то прикрывала ноги Мудрости Серебряного клана. — Ну, я на дискач, покедова.

И выскользнул из комнаты на запредельной скорости. Лена с облегчением выдохнуть собралась и тут в коридоре кто-то как заорёт! А потом весело кто-то как скажет!

— Не ссы соседка! Я вампир просто! Никакой мистики!

— О Господи… — Простонала Лена.

— П-простите, я… — Лена глянула на Махмуда, тот замолк. Спустя минуту томительного ожидания, медленно выпрямилась Вивьен. Её глаза злобно сверкали, лоб, где не осталось и следа страшной раны, хмурится шибко.

— Я этого так не оставлю Мудрость Клана. — Прошипела Вивьен, поднимаясь на ноги.

— Но что я могу сделать? — Воскликнула Лена с мольбой в голосе.

— Видимо, ничего. — Холодно ответила Вивьен и вышла прочь.

Снова повисло томительное молчание. На Лену страшно было смотреть. Она растеклась по креслу, словно амёба. Взгляд остановился.

— Это плохо, да? — Снова заговорил Махмуд.

— Мы уже мертвы. — Как-то очень жутко, произнесла Мудрость. Тут Андрей очнулся. Молча сел в кресло, прежде занимаемое Носферусом. И вдруг заговорил.

— Я должен умереть ни потому, что убил. — Он молчал несколько секунд, а потом продолжил. — Я видел, как сломались его кости. Видел, как он врезался в стену. Парень умер, ещё в полёте. Я знал это, понимал, страха не было. Я ощутил восторг. Я был счастлив в те секунды, что он умирал. А потом пришёл страх. Когда я понял, что заставило моё сердце биться чаще. — Он повернул голову и пристально посмотрел на Лену. — Мне нравится убивать. И я опять буду убивать. — Снова недолгое молчание и снова его речь. — Теперь, после всего этого, я, я не могу больше убеждать себя в том, что должен умереть. Таких как я, много. Моя смерть ничего не решит. Ведь останутся другие, я не позволю себя убить. Я лучше буду убивать сам.

Молчали пару секунд. А затем Лена улыбнулась. Выпрямилась и…

Два вампира, один в кресле, другой на полу, недоумевая смотрели, как корчится от громкого смеха, Мудрость Клана. Она смеялась так, что одна из линз выпала на ковёр.

Третий вампир жался в уголке и с ужасом смотрел на происходящее.

— Господи, помоги нам всем… — Прошептал Колян, начиная лучше понимать, куда он попал.

Ночная прохлада, полная Луна над головой и тишина. А ещё холодное сияние звёзд. Он стоял на балконе, впитывая всё это великолепия, восхищаясь им, поражённый безмерностью всего этого мира. Как бесконечен, как огромен он! Особенно ночью. Днём всё не так, мир словно сжимается, пропадает всякий налёт таинственности, становится скучно. Но ночь совсем другое дело — мир становится мал и в тоже время бесконечен. За пологом тьмы, словно бы скрываются неизведанные тайны, мир наполняется мистической красотой и капелькой страха, он улыбнулся, несколько печально. Интересно, как видели ночь, далёкие предки людей? Как они видели её, когда за пологом тьмы скрывались не мнимые угрозы, не какой-то там иллюзорный мистицизм, а вполне реальная угроза, в виде саблезубых тигров, громадных волков и прочих представителей фауны, способных в два счёта разорвать любого человека? Наверное, тогда мир ощущался куда более таинственным и был больше, ведь никто и понятия не имел о его истинных размерах — бесконечное поле для фантазий и истинный полёт любой, самой безумной мечты. Даже 500 лет назад, это всё ещё было, пусть в меньшем масштабе, но было. А что же теперь? Таинственный полог тьмы и, кажется, что там таится неведомая опасность, но он знает что там, внизу, просто фруктовый сад. Чуть дальше стена, она даже не та, какой была при его рождении. Та стена давно развалилась, эту сделали по его воспоминаниям, но она всё равно другая. А что за ней? Асфальтовое шоссе. А дальше? Город, полный ленивых толстых людей, неспособных справиться даже с бродячим псом. Когда-то, там был лес, из него часто приходили разбойники. Они грабили деревню, что стояла к югу отсюда, иногда пытались осадить замок. А зимой там сновали крупные голодные волки, которых он же и извёл. С парой рыцарей, с оружием, ничем не выдавая, кто он такой на самом деле. Он уничтожил волков в своём лесу, граф Франсуа Де Тревиль. Немой от рождения. Потому что никак не мог избавиться от своего ярко-выраженного акцента.

Он сплюнул в темноту. Мир стал скучным и мерзким. Лишь несколько сот лет назад было весело — когда ему пришлось сражаться. Нет, бывало, и раньше сражался. Графы средневековья не драться не могли, а отрубить голову королю и сам им стать, он, конечно же, не мог. И не только из-за правил и требований Нортумеса. Франсуа Де Тревиль, граф маленькой, но богатой области, мог жить спокойно. Но если этот граф займёт трон, рано или поздно, люди начнут обращать внимание на то, что он не француз как минимум. Как максимум, начнут обращать внимание на его странности и то, что его окружают весьма подозрительные люди. Оказавшись в фокусе внимания пищи, охотник перестаёт им быть, он превращается в жертву. И люди, совсем не тот охотник, который заставлял его Эго, сжиматься в комок и в ужасе вычёркивать из головы любые мысли о королевской короне. Есть охотники куда страшнее, те, что выполняют волю Нортумеса. А есть ещё Создатели…

Он даже лордом, близким ко двору стать не мог — слишком опасно. Слишком высок шанс выдать свою сущность миру. Он много кем стать не мог, пока мир не начал играть в демократию. И вот, впервые за многие века, он стал Королём среди людей — не таким, как в прошлом. Его власть строится не на количестве мечей и способности рубить головы несогласным. Его поддерживает лишь золото и бумажные купюры, но в мире демократии, это работает даже лучше чем мечи, в мире древних королей и бесконечных войн.

Он когда-то не верил, что пачка банкнот, затыкает рты не хуже острого меча.

А теперь, глядя в ночь, стоя на балконе, вдруг понял, что при мысли о врагах, рука больше не тянется к рукояти меча, того самого, что пил кровь сотен его врагов и что много лет висит на стене его кабинетов, в качестве украшения. Он подумал о своих счетах и о том, кому и сколько заплатить.