Тайга Ри - Последняя из рода Блау [= Перерождение] [litres]

Все произошло в один момент. Шакти вынырнул и с триумфальным возгласом поднял вверх руку с каким-то небольшим кубом. Грянул гром, око раскрылось полностью, и торнадо обрушился с небес прямо на землю. В куполе тряхнуло так, что мы грянулись оземь, упали друг на друга, путаясь руками и ногами.

– Претор…

– Марий!

Кто-то кричал, торнадо вращался, засасывая в свое нутро все, что попадалось на пути: мусор, тела, куски дерева и металла, цветы, газеты – все шло в ход. Раззявленная голодная пасть поглощала все, до чего дотягивались потоки воздуха.

Короткий вскрик, и Шакти унесло внутрь, прямо в центр воронки. Мы смотрели, как маленькую фигурку в сером хитоне кидает из стороны в сторону, сталкивая по пути с обломками и мусором, поднимая все выше и выше к открытой пасти ока, пока наконец он не исчез внутри. Его засосало.

Око сожрало Шакти.

Это была последняя жертва, и преграда между мирами истлела полностью – Вызванный явился в мир.

Из ока начали выползать, заполняя все пространство в небе, живые черные щупальца силы. Люди любят давать привычные имена явлениям, но демон это не более чем овеществленное слово, на самом деле результат любого вызова – приход в мир субстанции антижизни. Каждый видит свое, кто-то рогатых демонов эпохи Грани, кто-то огромных умертвий. Сигнальные системы посылают образы, которые просто неспособно обработать человеческое сознание, неспособно объять и принять, поэтому подбирается наиболее близкая картина. Я видела черный жирный сгусток тумана, который кляксами сползал вниз, поглощая все вокруг.

Вызванному все равно, что жрать, любая материя, любая органика перемалывалась и исчезала, навсегда растворяясь в его ненасытной утробе. И он будет жрать, жрать до тех пор, пока его не остановят.

Марий лежал посередине, между сценой и куполом, вцепившись руками в остатки непонятно откуда появившейся на площади кареты. Упала с неба? Вихри неистовствовали. Его снова подбросило и несколько раз перевернуло в воздухе так, что он оказался всего в десяти шагах от круга. И главное, у него в руке был зажат так необходимый нам куб.

Он начал активировать заготовку воздушных чар, которую давно держал в кулаке, и зашвырнул куб в нашу сторону. Артефакт перекувырнулся несколько раз и упал в пяти шагах от границы защиты – сбоили настройки чар. Он что, заранее плел воздушные силки и вообще не собирался возвращаться?

Воронка, которая засосала Шакти, приближалась к Марию, постепенно сужая круг. Претор отсалютовал нам, тем, кто в куполе, приложив сжатый кулак к груди, прощаясь. Псаков герой… Он приготовился умирать.

Деревянный кругляш моего артефакта на груди нагрелся, вспыхнув серебристым вечным огнем Великого, в ушах загремели барабаны, перекрывая все звуки вокруг…

Говорят, в жизни бывают те самые поворотные моменты, когда время замирает, растягиваясь, и одно мгновение тянется целую вечность. Те самые, которые определяют, ты Высший – или тварь дрожащая. Те самые, когда ты всю жизнь жалеешь, если этого не сделал, и всю жизнь гордишься собственной глупостью, если решился.

Больше всех сражаются целители, у них своя собственная ежедневная битва, которая никогда не заканчивается. Битва за жизнь. За претора Мария стоило сражаться, пока он еще жив.

Быть смелым много ума не надо, скорее наоборот. Я облизнула пересохшие от страха губы, собираясь с духом, чтобы сделать первую действительно глупую вещь в этой жизни – выйти из Ока, когда граница миров уже истаяла.

Прыжок, второй, разворот, схватить артефакт, перекат, прыгнуть к Марию… И в этот момент Вызванный узрел нас – мы были за пределами Ока бури. Направленное внимание было непереносимым, за долю мгновения меня разобрали и собрали заново, просветили все уголки сознания, мысли и устремления и вынесли вердикт: еда.

Ку-шать. Ку-шать. Ку-шать…

Этот момент мне потом будет часто сниться, повторяясь, как заевший артефакт образов – картинка за картинкой. Вот я хватаю куб и прыгаю к Марию. Нас видит Вызванный, и от большего отделяется маленькая клякса, которая ядовитой черной стрелой летит в нашу сторону. Мы замерли в ожидании смерти на черном острие. И это мгновение растягивается бесконечно. И повторяется много-много раз, с разных ракурсов.

Все переплелось – я и Марий, я и купол, та жизнь и эта. Вот я пью вместе с легионерами, и дядя ведет меня вниз к источнику принять родовой дар. Все смешалось, неизменным осталось только одно: я – Вайю Блау. Я чувствовала глубокое умиротворение, прощаясь с этой жизнью.

Сожалеешь?

Этот вопрос всплыл в моей голове в виде неясного образа. Сожалею о чем? Что не осталась в круге и так глупо…

Никогда. Если была возможность спасти…

Мы замерли в ожидании смерти, и в этот момент деревянный кругляш амулета на груди полыхнул серебристым щитом, встретившись с черной стрелой Вызванного.

Артефакт Великого наконец-то сработал.

Тряхнуло так, что нас отбросило на несколько шагов. Конец черного щупальца расплавился в вечном огне, а остатки быстро-быстро всосало обратно в око. Воздух наполнил звук запредельного уровня, который резонировал внутри, разрывая барабанные перепонки. Вылетали стекла, взрывались бутылки, лопались бокалы – Вызванный ярился и тосковал по своей утраченной части.

Обратный путь мы преодолели в несколько мгновений. В купол влетели кубарем, собрав на своем пути все лужи и мусор. Я пробороздила носом брусчатку и выронила кубик в чьи-то быстро подставленные руки.

Надин что-то говорила, я видела, как открываются и закрываются губы, но ничего не слышала. Из ушей текла кровь.

Фей-Фей контролировала артефакт защиты и улыбалась мне.

Претор Марий был не в себе, он хохотал и смачно перецеловывал все, до чего мог дотянуться, – булыжники площади, старушку, ремесленников, детей…

Мальчишка Тиров присел рядом со мной, привалившись плечом, сдунул со лба длинную челку, немного подумал и показал небу неприличный жест одним пальцем. Старушка в ответ неодобрительно качнула головой – крайне-крайне неприличный жест, – а потом, переложив трость в другую руку, тоже гордо подняла руку с оттопыренным средним пальцем вверх…

Мы справились.

– Подписывайте. – Толстяк нервно промокнул пот на лбу изящным платочком. – П-поверьте, это в ваших интересах. – Он распинался уже полчаса и начал заикаться от волнения.

Подписывать мы не хотели.

– Я п-прошу вас… – Он был откровенно расстроен, почти на грани ужаса, его эмоции тонкой струйкой просачивались через эмпатический щит. Не врет, но совершенно непонятно, что именно происходит.

Мы заняли первый этаж гостиницы, там, где были обеденный зал и барная стойка. В этой гостинице студент-недоучка чертил рунный круг вызова на втором этаже. Само здание устояло, потеряв часть крыши и почти всю черепицу, но первый этаж остался целым и почти нетронутым, выбило только стекла.